Если бы только знать… было бы всё иначе. Ни потускневших глаз, ни бесконечных слёз.

Когда мы с ней врывались в мою комнату, когда целовались отчаянно, будто в последний раз… мы оба не понимали, что делаем.

Сафо не спрашивала и не отвечала, я молчал и трепетно её любил. Восхищался ею. Мне даже не хотелось наброситься и разорвать это тёплое мягкое тело, подаренное мне, кажется, за то что был святым в прошлой жизни.

Наши поцелуи закончились на звенящем звучании тревожной струны, которую гитарист не остановил, а дал погибнуть звуку самостоятельно. Смеркалось, звенело, ночь была жаркой и пряной. И я медленно снимал со своей Сафо одежду, медленно, наслаждаясь, понимая, что смогу делать это ещё сотню раз и всякими разными способами. Сафо дрожала, как в первый раз, а потом смеялась и клялась в любви, будто планировала на сердце у меня это выжечь, как клеймо. Чтобы не забыл, никогда не забыл. Я хотел Сафо! Не вышло…

Она раздела меня, посмотрела так откровенно и жарко, мучительно. Поцеловала медленно, сладко. Позволила уложить на кровать, позволила целовать шею, руки, грудь и губы. Позволила делать что угодно. Терзать тело, разрывать его, чтобы рассмотреть какое любящее сердце там внутри. Позволила войти, остаться внутри, чтобы она никогда не забыла, кому принадлежит. Это было непередаваемо круто, несравнимо ни с чем. Просто, банально, красиво. И каждая секунда отзывалась внутри раскалённой яростной болью, это не выплеснутая нежность искала выход, выжигая тело. Мне было недостаточно просто поцелуев и просто секса.

 — Сожрать бы тебя, чтобы навсегда осталась… — в миллионный раз говорил я.

 — Давай, — кивала она. Уже сорвала голос. Сорвала мне крышу. Сорвала с меня рубашку вместе с пуговицами. Сорвала джек-пот. Так, как я её, — любить уже невозможно.

Открытие и откровение. И всю ночь, что я мечтал и оказывался в ней, всю ночь, что я должен был провести в самолёте… я привыкал к мысли, что до жути люблю женщину, ради которой откажусь от всего. От привычного образа жизни, от дома, быта, спокойствия. От детей, если она захочет. Мне же безразлично. Она — моя жизнь, от жизни не отказываются. Я люблю тебя… жизнь.

И мой самолёт только утром. И я не улетел вечерним рейсом. И мы не спим уже сутки, целуем опухшие губы друг друга, скулим, нуждаясь в ласке и телах друг друга. Любим друг друга. Мы собираемся спуститься, позавтракать и вызвать мне такси в аэропорт, я даже купил билет, чтобы лететь через пять часов. И тот самолёт, на котором я мог убраться из чёртова Стамбула уже давно приземлился, а я тут.

Если бы только знать… было бы всё иначе. Ни потускневших глаз, ни бесконечных слёз.


Глава 29. Сафо

Мы с Яном сидели в кафе и пили чай в полной тишине, наслаждаясь тем, что можно вот так молча кайфовать. Он медленно водил пальцами по моей правой кисти, то по запястью, то по пальцам, а я млела. И млела. И млела.

Эта ночь была откровением после которого стало вдруг больно прощаться. Я так ждала момента, чтобы остаться в одиночестве и вот теперь жутко не хотела отпускать от себя Яна, будто там его отберут у меня. Он показался вдруг целым огромным миром принадлежащим мне. Домом, настоящим.

 —  Ян, ты самый уютный на свете человек,  — произнесла я и он плотно сжал губы, пытаясь не улыбнуться, а потом расслабился и разве только не расхохотался.

  —  Ты кайфовая. Мне в аэропорт через час.

  —  Ага, мне даже жалко…

  —  Хочешь не…?

  —  Нет, прости, но нет. Мне нужно разобраться со своими делами, а потом я к тебе вернусь и уже никуда от тебя не денусь. Мы оба должны освободиться и очиститься, понимаешь? Кармически что-ли…

  —  Понимаю. Я за эту неделю заберу все вещи, подготовлю дом хоть немного.

  —  Именно,  — улыбнулась я.  — От… меня подальше. Кира явно не будет мне рада, если придётся пересекаться.

  —  О, поверь,  — ты рассмеялся и прижал мои пальцы к своим губам.

Всё, что случилось после, не было моей виной. Ты бы всё понял. Я бы всё объяснила. Никогда бы ничего страшного не случилось. Если бы не одна ревнивая беспринципная сука…

Кира появилась, как кролик из шляпы очень пьяного факира. Ни к месту. Фокус не удался. Понимаете, ну всё правда бы сложилось иначе! Но сколько уже у нас было этих “если бы”... Если бы, да кабы. Ну ок. Ян не ухал, Кира не опоздала, мой мужчина мечты почему-то… шёл за ней, держа на руках подуставшего Короля Калифорнии.

  —  Mommy!  — запищал Король Калифорнии, вывернулся из рук Мигеля и бросился ко мне, спотыкаясь по плитке.

Я жалобно посмотрела на Яна, закусила губу, но тут же бросилась обнимать Ксавье, моего мальчишку, который мгновенно прирос ко мне, обнимая руками и ногами.

На Яна было больно смотреть, он побледнел, качал головой ничего не понимая, и я бы и тут ещё успела что-то объяснить, если бы не сука-Кира.

  —  Я-я-ян!? И ты тут?  — как будто удивилась она.  — Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались,  — Кира сняла очки и села за наш столик, будто мы только её и ждали. Перед этим она красноречиво наклонилась и чмокнула Яна в губы, потом меня в щёку. поцелуй Иуды…

  —  А я в аэропорту встретила твоих мальчиков, представь?  — пропела Кира.

Мигель подошёл и тоже поцеловал мою щёку, задержавшись на секунду ближе, чем она, чтобы посмотреть мне прямо в глаза с тревогой. Он будто спрашивал всё ли хорошо, и по напряжённой челюсти я видела, что он переживает куда больше, чем я думала.

  —  Каких… мальчиков?..  — голос Яна был страшным, хриплым. Я машинально гладила спину Ксавье, устроившего голову на моём плече и чуть не плакала от ужаса, чего наплетёт Кира.

  —  Ну как же! Это Мигель  — муж Сафо, а этот милый крошка  — Ксавье. Сын.

  Ян трижды кивнул, сдавил большим и указательным пальцами свою нижнюю губу, потом подбородок. Сделал большой глоток чая и встал. Он оставил на столике пятнадцать лир, и почему-то я хотела, чтобы этого не происходило. Было в жесте что-то странное, незнакомое. Ян всю неделю делал вид, что не понимает в местных деньгах и просто отдавал всё мне.

  —  Ты куда, Я-я-ян?  — снова пропела Кира, а Мигель будто почувствовав что-то забрал у меня Ксавье и кивнул в сторону уходящего Яна.

  —  Я задержу,  — теперь он уже смотрел на Киру и подсаживался к ней за столик. Мои кудрявые ангелы с пшеничными выгоревшими волосами, тут же начали занимать паникующую Киру разговорами, и ей невежливо было встать и уйти, а я бросилась за Яном, который уже дошёл до дома. Уже вошёл в прихожую. Уже поднимался по лестнице.

Я поймала его на лестничной клетке третьего этажа, но Ян не повернулся. Но и двери не захлопнул.

Он, не разуваясь, опал на кровать, раскинул руки в стороны и молча смотрел в потолок, и сердце в моей груди очень горячо и очень часто билось.

  —  Ян…

  —  Тш…  — он покачал головой и прижал к губам палец.  — Давай ты помолчишь. Я что-то скажу и оставлю тебя в покое. Ты страдала, что я привязываю тебя к себе, да?

  —  Да…

  —  Ты страдала, что я занят и для тебя это отвратительно, да?

  —  Да,  — горячие, просто раскалённые слёзы покатились по моим щекам и я стала быстро-быстро их стирать. Они щипали искусанные Яном губы.

  —  Чё-то про дом там…  — он задумчиво поскрёб щетину.  — Про семью… Про детей…

  —  Да, да, да…  — прошептала я. Села на колени перед кроватью, сложив руки на коленях, как провинившаяся перед телесным наказанием. Ян не шевелился.  — Я расскажу… сейчас. Мне нужно было собраться с мыслями, но…

Я не успела.

Во-первых Ян сел, спустился ко мне и взял моё лицо в свои ладони, больно сжимая кожу. Он дрожал, его глаза покраснели и мне показалось, что дальше будет только хуже. Он был не в себе.

Я бы сейчас что-то выдавила из себя, но… Ксавье прибежал.

  —  Mamita…  — Ксавье повис на моей шее, и Ян тут же отпустил, глядя на светловолосого кудрявого ангела.

  —  Pappi, говори по-руссски, по крайней мере старайся,  — попросила я сиплым, больным голосом и попыталась прочистить горло.

  —  Si, mamita,  — сахарно улыбнулся ангел, напоминая сейчас того ужасного красавчика-маньяка из фильма Луиса Ортеги “Ангел”.  — Кира и papa ругаются и я прибежал.

  —  Ругаются?

  —  Ругаются. Она сказала, что он…

  —  Тш…  — я приложила палец к губам Короля Калифорнии.  — Не передавай всё, что говорит Кира. Хорошо?

  —  Хорошо. Привет,  — ангел повернулся к Яну и улыбнулся.

Он казался тут каким-то нереальным, будто нарисованная мультяшка, которая вдруг заговорила на человеческом языке. Сладкий мальчик, который вынужден знать три языка в свои неполные пять.

  —  Привет,  — хрипло ответил Ян, глядя на Ангела, как на страшное проклятие. Но так… обречённо, грустно. Он это проклятие принимал, а меня  — нет.

Со стороны всё и правда ужасно выглядело, но позже о моих мотивах.

  —  Мы купили crown for мама, она будет Cinderella, а папа принц. Я научился играть на пианино песенку и там нужно петь вдвоём,  — похвастался простодушный Ксавье, прижимаясь ко мне, как маленькая змейка. Он уже забрался на мои руки и теперь извивался, чтобы, видимо, сесть на шею, на голову, залезть внутрь, я не знаю.

На моём льняном сарафане уже имелось пятно от шоколада и отпечаток его ботинка.

  —  Понятно,  — кивнул Ян.  — Золушка из твоей мамы выйдет что надо.

  —  Она очень хорошо поёт, знаешь?  — улыбнулся Ксавье.

  —  Я вообще не очень хорошо с ней знаком,  — пожал плечами Ян и я не сдержала стон, мне было просто напросто больно находиться в этой дебильной ситуации.

  —  Ян…

  —  Я пойду вызову такси.

  —  Ян…

  —  Потом, Сафо.

  —  Ян.. Только… могу попросить?  — я хотела, чтобы он не говорил с Кирой, но Ян покачал головой.