“Что ж, их счастье”, - подумал Филипп. Если бы дети сейчас оказались здесь, Филипп мог бы сделать с ними неизвестно что.

– Мисс Бриджертон! - Филипп протянул руку, чтобы помочь ей очистить лицо, но лишь размазал муку. - Ради Бога, простите…

– Сэр Филипп, - резко проговорила она. - Раз и навсегда - не извиняйтесь больше за своих детей!

– Хорошо. Но уверяю вас… обещаю… что впредь… Голос Филиппа вдруг оборвался - Элоиза посмотрела на него взглядом, перед которым спасовал бы любой мужчина, обладай он даже смелостью самого Наполеона.

– Сэр Филипп! - Голос Элоизы звучал тихо, но взгляд был таким, словно она собиралась броситься на него. - Прошу извинить меня - ужинать в таком виде я, сами понимаете, не могу.

Филипп инстинктивно попятился назад.

– Я не ошибся - это снова проделки моих детей? - осторожно уточнил он.

– Чьи же еще? - В голосе Элоизы, однако, не было сарказма. - И разумеется, эти маленькие трусы тотчас же убежали.

– Далеко наверняка не могли убежать! - проворчал себе под нос Филипп, однако решил ничего не предпринимать. Пусть лучше Элоиза даст выход своему раздражению, а он будет пытаться разговаривать с ней так, словно ничего не произошло.

Может быть, это и не было лучшим решением. Но как бы она, чего доброго, не задушила его.

– Я думаю, им наверняка захочется посмотреть на результаты своих “трудов”! - усмехнулся Филипп.

Элоиза закашлялась, распространяя вокруг себя тучи муки.

– Они смеялись, когда высыпали на вас муку? - спросил он.

– Ведро свалилось прямо мне на голову. В таком состоянии я не могла ничего слышать!

– Разумеется, - забормотал Филипп, - не могли… - Взгляд его упал на большое железное ведро, валявшееся на полу. - Вы не ранены, Элоиза? - с тревогой спросил он.

– Вроде бы нет.

– Разрешите посмотреть. - Рука Филиппа потянулась к ее вискам, но Элоиза отстранилась. - Стойте смирно, - приказал он и дотронулся до ее висков. Прикосновение было интимным - при других обстоятельствах Филипп себе такого не позволил бы. Но сейчас он чувствовал, что, не будь Элоиза вся в муке, он едва ли удержался бы, чтобы не поцеловать ее.

Элоиза попыталась освободиться.

– Ей-богу же, сэр, со мной все в порядке! Мука весила больше, чем ведро!

Филипп поднял ведро и подержал в руке, прикидывая его вес. В принципе довольно легкое, серьезных увечий не нанесет… Но все равно мало кому захочется получить этой штукой по голове.

– Уверяю вас, сэр Филипп, жизни моей ничто не грозит!

Филипп откашлялся.

– Я полагаю, вы желаете принять ванну? - осведомился он.

– Я желаю, чтобы вы повесили этих маленьких мерзавцев! - прошипела она себе под нос, впрочем, так тихо, что Филиппу это, скорее всего, просто послышалось. Как бы то ни было, но этот прискорбный инцидент, похоже, не повлиял на общительность Элоизы.

– Я распоряжусь, чтобы вам ее приготовили, - проговорил он.

– Ванну? Не беспокойтесь - перед тем как выйти, я приняла ванну и вода еще не остыла. Ничего страшного, если я искупаюсь в ней еще раз.

Филипп поморщился. Да, дети вмешались как никогда “вовремя”.

“Господи, чем я прогневал тебя?! Когда же, наконец, ты мне даруешь покой?!”

– И все-таки, - добавил он, - я велю слугам, чтобы вам подлили горячей воды.

Повисла долгая, напряженная пауза.

– Пойду распоряжусь, - проговорил, наконец, он.

– Да, прошу вас, - отозвалась она.

Филипп направился было в холл, чтобы разыскать горничную, но, завернув за угол, обнаружил, что за сценой уже с интересом наблюдали с полдюжины слуг. Должно быть, они даже заключили друг с другом пари, что сделает Филипп с близнецами, когда обнаружит их.

Филипп не мешкая переключил их внимание на заботу о ванне для мисс Бриджертон. Слуги разбрелись, а Филипп вернулся к Элоизе. Он взял ее за руку, не боясь испачкаться - он уже был весь в муке.

– Простите меня ради Бога, - проговорил он, хотя на самом деле едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. Приступ бешенства, овладевший Филиппом в первый момент, когда он увидел Элоизу, уже прошел, и теперь его разбирал смех.

Элоиза удивленно посмотрела на него. Во взгляде ее явно читалось недоумение по поводу того, чем могла быть вызвана перемена в настроении Филиппа.

Филипп тут же попытался напустить на себя более серьезный вид.

– Может быть, вам стоит вернуться в вашу комнату? - осторожно предложил он.

– И куда мне прикажете сесть? - парировала она.

Филипп помолчал. В иронии Элоизы была логика: в какое бы кресло она сейчас ни села, оно оказалось бы очень сильно, если не безнадежно, перепачкано мукой.

– М-м-м, да, конечно… Ну что ж… - пробормотал Филипп, сам не зная, что он хочет этим сказать.

Он поглядел на дверь, к которой, судя по всему, и было прикреплено близнецами злополучное ведро. Несмотря на то, что Филипп, естественно, был возмущен очередным безобразным поступком детей, в глубине души он не мог не восхищаться их изобретательностью.

– Как им удалось это сделать? - задал он вопрос скорее себе, чем Элоизе.

Та недовольно поморщилась:

– А что, это имеет какое-то значение?

– Нет, нет, - поспешил уверить ее он, - поступок моих детей я одобрить не могу. Однако не могу и не воздать должного их изобретательности. Куда они поместили это чертово ведро?

– На верх двери, конечно же.

– Простите? - переспросил Филипп, не понимая, почему “конечно же”.

– Вы думаете, - фыркнула она, - я не знаю этой шутки? У меня все-таки, как я уже, кажется, упоминала, целая куча племянников! Шутка-то старая как мир - слегка приоткрываешь дверь, ставишь ведро на ее верх, твоя “жертва” открывает и…

– И вы что же, не видели и не слышали, как они это сделали?

Элоиза выразительно посмотрела на него.

– Ах да, простите… - смутился Филипп. - Я и забыл, что вы в тот момент, должно быть, принимали ванну.

– Вы хотите сказать, - взгляд Элоизы был убийственным, - что я сама виновата, раз не видела и не слышала?

– Разумеется, нет, - заторопился он так, словно она и впрямь собиралась его убить, и жизнь его зависела от скорости ответа. - Не смею вас задерживать - понимаю, что вам надо переодеться.

Элоиза молчала.

– Так я могу рассчитывать на вашу компанию за ужином? - напрямую задал Филипп вопрос, волновавший его сейчас больше всего.

Элоиза рассеянно кивнула - в данный момент ее, очевидно, заботило исключительно то, как ей очиститься от муки, постаравшись не очень перепачкать все вокруг. Тем не менее, Филипп был рад и этому едва заметному кивку - он вселял в него надежду, что Элоиза, по крайней мере, не собирается тотчас же покинуть его дом.

– Я велю кухарке позаботиться о том, чтобы ужин не остыл, - пообещал он. - А сам я займусь тем, чтобы дети получили по заслугам.

Филипп повернулся, чтобы идти, но тут в спину ему прозвучали слова Элоизы:

– Прошу вас предоставить это мне, сэр Филипп.

Он резко обернулся.

– Что именно вы собираетесь с ними сделать?

– Не беспокойтесь, - усмехнулась она, - бить не буду!

Филипп никогда не верил, что он, сэр Крейн, способен испугаться женщины, но взгляд Элоизы заставил его поежиться. В этом взгляде было что-то демоническое.

– Мисс Бриджертон! - Филипп попытался взять себя в руки, причем почти в буквальном смысле: он скрестил руки на груди. - Я полагаю, что как отец я имею право, точнее, обязан знать, что вы собираетесь сделать с моими детьми.

– У меня есть несколько вариантов, но я еще пока не знаю, на каком из них остановить свой выбор.

– Смею я хотя бы надеяться, - мрачно усмехнулся он, - что вы оставите их в живых?

– Уверяю вас, сэр, - в тон ему ответила Элоиза, - они останутся не только живы, но и без малейшей царапинки.

С минуту Филипп неподвижно смотрел на нее, но затем его губы медленно растянулись в удовлетворенной улыбке. Он был уверен, что детей следует наказать - хотя ни в коем случае не физически - и что мисс Бриджертон сумеет-таки изобрести именно тот вид мщения, который послужит близнецам уроком - то, чего долгие годы тщетно добивался Филипп. Разумеется, женщина, у которой хотя и нет своих детей, но имеется куча племянников, сумеет это сделать самым искусным способом. Филипп уже был почти рад, что его отпрыски устроили с мисс Бриджертон эту коварную шутку, которая, если даст Бог, обернется в конечном счете против них же самих. Как говорится, нет худа без добра.


***

Оглушительный визг Аманды раздался как раз в тот момент, когда Филипп и Элоиза приступили к ужину.

От неожиданности Филипп уронил ложку прямо в тарелку с черепаховым супом. Элоиза же выглядела спокойной, если не считать небольшого тревожного румянца на щеках.

Как ни в чем не бывало она отправила ложку с супом в рот.

– Ничего страшного с ней не произошло! - уверила она Филиппа, вытирая губы салфеткой.

Филипп приподнялся.

– Может быть, мне следует… - начал он.

– Я подложила ей рыбу в кровать, - заявила Элоиза, пытаясь скрыть улыбку.

– Рыбу? - Удивлению Филиппа не было предела.

– Да. Довольно крупную.

Филипп закашлялся - воображение мигом нарисовало ему нечто никак не меньшее акулы.

– М-м-м… - пробормотал он, - позвольте полюбопытствовать, а где вы взяли эту рыбу, Элоиза?

– У миссис Смит, - произнесла она столь прозаично, словно кухарка Филиппа снабжала ее рыбой уже который год.

Филипп снова опустился на стул, убедив себя, что не стоит все бросать и бежать на помощь Аманде, хотя поначалу у него было именно такое желание - малышка кричала, словно ее резали.

Однако Аманда вполне заслуживала этого после того, что она и ее брат так скверно поступили с мисс Бриджертон. Заставив себя успокоиться, Филипп зачерпнул ложку супа, но вдруг замер и поднял глаза на Элоизу.

– А что вы подложили Оливеру? - спросил он.

– Ничего.