Маркиз прошипел без тени юмора:

– А где вы окажете помощь? У прекрасной Терезы или в тех покоях, которые будут для вас так же закрыты, как и апартаменты короля?

Луи де Колиньи покровительственно похлопал его по плечу.

– Почему бы не предоставить выбор самим дамам?

Пока Филипп обдумывал решительный и резкий ответ, от его внимания ускользнуло, что и король заметил псевдосупругу маркиза. Услышав перешептывание, он с изумлением обнаружил подошедшую к нему вместе с отцом маркизу де Анделис. Два скромно одетых мужчины отодвинулись в сторону и почтительно склонились перед благородной дамой.

– Так как вы до сих пор жили, к сожалению, замкнуто в имении своего супруга, мадам, вы, пожалуй, самая подходящая личность, способная помочь мне советом при разборе того сложного дела, с которым обратились эти два господина! – сказал Фелине король.

Филипп Вернон знал, что в подобных случаях имел место лишь галантный жест властителя, охотно предоставлявшего фавориткам или тем, кто мог ими стать, видимость какого-то влияния. Ни одна дама не осмелилась бы подвергать сомнению справедливость королевского решения, тем более высказывать собственные суждения.

Но откуда, черт возьми, должно быть известно неопытной в придворной жизни молодой женщине, как ей на это реагировать?

Опасаясь крупных неприятностей, он сделал шаг вперед, но Колиньи предостерегающе удержал друга за рукав.

– Осторожно, дорогой! Короли весьма чувствительны к нарушению их прав на амбицию. Да и ваша миниатюрная супруга не кажется беспомощной жертвой в когтях чудовища.

Хотя Филипп посчитал такое сравнение безвкусным, доля правды в словах, разумеется, содержалась. Грудь его напряглась от с трудом сдержанного глубокого вздоха.

– Как он мог привести ее на эту аудиенцию? – пробормотал он скорее для себя, чем для стоявшего по соседству.

– Де Брюн? – уточнил граф. – Старый лис поседел, но малышка очаровательна. Вам повезло получить, женившись, такое сокровище.

Филипп пропустил мимо ушей нотку зависти, он старался разобраться в деле, для которого Генрих Наваррский якобы попросил помощи Фелины.

То, что просителями являлись простолюдины, было видно по их позам и одежде. Им никогда прежде не доводилось удостаиваться внимания короля. Либо ходатаем за них был дворянин, либо одному из них каким-то иным способом удалось разжечь любопытство короля.

Фелина испугалась, оказавшись в центре внимания, но, собрав все свои силы, сохранила внешнее спокойствие. Только розовый налет на щеках указывал на затрудненность дыхания и неравномерность биения сердца.

Король снова обратился к двум мужчинам.

– Если я вас правильно понял, речь идет об участке земли, который вы, мастер Англе, требуете себе. Господин Клерон между тем обосновывает свое право на эти два акра в связи с приданым жены. Так как бедняжка умерла при родах, и ее отца тоже нет уже в живых, слово свидетельствует против слова. У вас нет доказательства, что тесть Клерона официально продал вам участок, и слово крестьянина свидетельствует против вашего слова. Вы оба требуете справедливости. Трудный случай. Что бы вы мне посоветовали, дорогая?

Фелина не торопилась. Она испытующе посмотрела на обоих мужчин. Мастер Англе, чьи узкие губы и глубоко посаженные маленькие глазки не очень соответствовали внушительному животу, напомнил ей жирную крысу, с наслаждением ждущую подходящего момента для нападения на беззащитную жертву.

Смущенный Клерон, напротив, почти ничего не замечал вокруг. Черты его изможденного лица говорили о заботах, голоде и нужде. Хотя костюм его был безупречно чист, ее опытный взгляд заметил потертость материи в некоторых местах, связанную с большим количеством перетасканного угля. Свободный крестьянин, чье скромное благосостояние не выдержало периода войны, и для которого мир настал слишком поздно.

Генрих Наваррский удивленно разглядывал тонкие морщинки раздумья на челе маркизы де Анделис. Затем она решительно направила сверкающие серебристые глаза на короля и подняла подбородок жестом, неприятно напомнившим ему прежние споры с Амори де Брюном. Дочь своего отца, без всякого сомнения.

– Если Ваше Величество позволит, я бы задала мужчинам вопрос, что они будут делать с землей, – сказала она тихим, но твердым голосом.

Уверенный в себе и в своей победе мастер Англе проделал движение, изображавшее поклон красивой благородной даме.

– Спор касается участка земли на краю села, госпожа маркиза. Между церковью, выгоном и дорогой на Блуа. Было бы неразумно и впредь выращивать там свеклу! Я построю на участке гостиницу для путешественников. В наших краях до ближайшей гостиницы целый день пути.

– Неплохой план, – кивнула Фелина.

Клерон вмешался с мужеством отчаяния.

– Извините, госпожа! Это последний, оставшийся у меня участок. Если я потеряю эти акры, нас ждет голодная смерть!

– Сколько у тебя детей?

К удивлению всех придворных, Фелина продолжала опрос.

– Пять, благородная госпожа! Младшему два года, старшему двенадцать лет.

Услышав такой ответ, юная дама легко представила себе нищету семьи. На ее губах чуть заметно мелькнула улыбка, когда она обратилась к королю.

– Процветающая гостиница даст работу многим жителям села. Поэтому план мастера Англе следует поддержать, Ваше Величество. Вот только способ осуществления плана не совсем христианский. Поскольку ни у кого из двоих нет доказательств своей правоты, я предлагаю компромисс. Мастер Англе пусть строит гостиницу, а Клерон пусть владеет участком. Гостиница рядом с дорогой на Блуа даст огромную прибыль, поэтому Англе должен ежегодно платить Клерону за аренду земли. Арендная плата станет достаточным доходом для Клерона и его семьи. Еще я предлагаю обязать Англе предоставлять детям Клерона работу в гостинице за приличное вознаграждение по достижении ими соответствующего возраста.

Темные удивленные глаза короля задумчиво глянули в серебристые глаза маркизы де Анделис. Так настойчиво, что на ее щеках появился легкий румянец. Тем не менее она выдержала его взгляд, не опуская век. Весь двор стал свидетелем того, как Генрих опустил голову и взял руку Мов Вернон для поцелуя.

– И красивая, и мудрая, – с уважением произнес он, снова выпрямившись. – Вы ужасный упрямец, де Брюн, но разум вашей дочери делает вам честь как воспитателю.

Потом он обратился к просителям.

– Вы слышали предложение маркизы. Этот приговор будет закреплен королевским указом, чтобы в дальнейшем исключить всякие споры. Клерон, кошелек из королевской шкатулки позволит вам избежать голода до тех пор, пока мастер Англе внесет первую арендную плату.

Король подозвал секретаря и отдал дальнейшее распоряжение.

– Идите за этим человеком, он сделает все необходимое.

Падение к ее ногам сняло с Фелины напряжение. Клерон ухватил подол ее одежды и благоговейно поцеловал его.

– Всю жизнь я буду поминать вас в каждой молитве. Вы спасли моих детей.

– Спасибо, – прошептала Фелина, понимая, как важно, чтобы за нее молились другие.

Разве не была она авантюристкой, занимавшей место, ей не принадлежавшее?

Правда, до чего же легко оказывать помощь и делать добро, находясь на нужном месте и обладая необходимым авторитетом. У нее нет оснований опасаться даже ядовитого взгляда мастера Англе, явно ожидавшего от этой аудиенции совсем иного решения по своему делу. Ведь он не отважится оспаривать письменный указ Генриха Наваррского, хотя плата за аренду, которую ему присудили, значительно уменьшит его будущие доходы.

Прошло немало времени, прежде чем внимание присутствующих переключилось на другие вещи, и Филиппу Вернону удалось подойти к супруге, внезапно попавшей в тесный кружок возле короля.

Амори де Брюн, стоявший рядом с ней, охотно уступил Филиппу место. Он единственный догадывался о вызванном Фелиной смятении, скрытом за галантной внешностью уверенного в себе зятя.

– Поздравляю, мадам, – обратился к ней Вернон с насмешкой и одновременно с невольным уважением. – Вы блестяще выпутались из авантюры и заставили меня очень удивиться.

Фелина, нервничая, схватилась за темно-красное платье, а серебристый оттенок ее глаз сменился стальным. Как ни хотела она вызвать в нем чувство удивления и уважения, замечание его скорее говорило об обратном. Она не терпела высокомерных насмешек, иного же в его тоне не заметила.

Мгновенно исчезло воспоминание о тепле и дружелюбии, с которыми он приветствовал ее утром.

– Не следует нормальный человеческий разум считать особой добродетелью. Или вас, мсье, до сих пор окружали дамы, таковым не обладавшие? – едко заметила Фелина.

Раскатистый смех короля, услыхавшего, к ее ужасу, мимолетный обмен колкостями, вызвал у нее шок. И Филиппу Вернону стоило больших усилий сохранить хорошую мину при таком дружеском ударе, нанесенном ему королем.

– Где красота сочетается с умом, дорогой мой Филипп, мы, мужчины, имеем бледный вид. Проявите к нам снисхождение, мадам, и простите супругу его ошибки, сделанные, наверняка, из-за вынужденного временного расставания с вами. Даю голову на отсечение, что впредь вам не придется сомневаться в его верности.

Взор короля с нескрываемым удовольствием скользнул по соблазнительным округлостям маркизы, после чего он повернулся к Максимилиану Бетюну и вместе с ним покинул приемный зал.

– Разве я не советовал вам держать язык за зубами? Воспитанной благородной даме не подобает оскорблять вслух своего супруга такими намеками, – сердито сказал Филипп.

Фелина мелодично рассмеялась. Удержаться она не могла. Слишком все было забавно. Чего он о себе воображает?

Наконец она успокоилась и внимательно поглядела на него.

– А подобает ли воспитанному благородному кавалеру сажать жену за один стол с любовницей?

– Мадам!

– Мсье!

– Вы хотите в присутствии всего двора устроить семейную разборку, дети мои?

Насмешливое замечание Амори де Брюна заставило Филиппа вновь овладеть собой. Он принудил себя улыбнуться супруге, которая ответила тем же. Ее зубки сверкнули между полуоткрытыми влажными накрашенными губами, а из-под полуопущенных ресниц вырвались искорки злорадства.