— Он любит их всех, Касим, но, ты прав, влюблен он в леди Шилу.

— Значит, это он распорядился, чтобы я ушел?

— Нет, — усмехнулся Омар. — Неужели ты не заметил, что он был особенно раздражителен сегодня? Джамиль знал, что вечером к нему пришлют Шилу и ты увидишь ее. Отменить прежние указания он не мог, но и не хотел, чтобы ты наблюдал за ними.

— Но ведь, насколько я понимаю, ее могут прислать вскоре и ко мне, — с некоторым недоумением сказал Дерек. — Я что, должен отказаться от этого?

— Ты не должен, Касим. Он слишком часто посылает за этой женщиной, иногда даже после того, как проведет время с другой. Большинство наложниц и жен возвращаются после встреч с ним в гарем, а Шила всегда остается спать у него. В последнее время почти каждую ночь, и к этому уже все привыкли. Правда, с тех пор как приехал ты, Джамиль от этого отказался. Уж как он объяснил эту перемену, я не знаю. Но правды сказать он не мог, и она тоже не знает о том, что ты займешь его место.

— Значит, он подготовит ее к некоторым изменениям в их отношениях, и я спать с ней не буду?

— Не будешь. Но обязательно будешь приглашать Шилу к себе. Это необходимо, как я уже говорил. А вот то, чем вы будете заниматься наедине, целиком остается на твоей совести.

Дерек рассмеялся.

— Хитрый старый лис. Получается, что временные огорчения Шилы важны, но еще важнее спокойствие Джамиля, так? Скажи ему завтра, что он может не беспокоиться, я не притронусь к его любимой жене.

— Я не сделаю этого.

— Тогда я сам ему скажу. Омар покачал головой.

— Пойми, здесь речь идет о гордости и чести Джамиля. Он считает, что ты во всем подобен ему и ни при каких обстоятельствах не тронешь чужой жены. Но на это он может только надеяться. Он понимает, что уже попросил тебя о многом и не может требовать чего-то еще, даже ограничений в отношениях с Шилой. Он сознательно идет на риск, оставляя тебе самому решать, как вести себя в его доме. Это важно для него. Джамилю нужно знать, что в деле, которое мы затеяли, рискуете вы оба. А кроме того, — улыбнулся великий визирь, — это заставит его помнить о том, что вернуться сюда следует как можно скорее.

"Но какие муки придется ему при этом пережить?» — подумал Дерек, но вслух ничего не сказал.

Вечером Джамиль пригласил отобедать с собой сразу трех жен и полдюжины икбаль. Здесь они впервые увидели его без бороды. Весть о том, что дей решил побриться, взбудоражила дворец, и женщинам, конечно, не терпелось взглянуть, как выглядит теперь их господин. Кто-то из них удивлялся, кто-то восхищался. Дею эта шумиха явно не нравилась, а наблюдающего за ним Дерека очень развлекла. Но долго сердиться в таком цветнике Джамиль, конечно, не мог. Заметив, что каждая наложница старалась перещеголять других в стремлении задержать его внимание на себе, он в конце концов рассмеялся. В соперничестве между собой не отставали и жены. Лишь Шиле не было необходимости принимать в этом участия. Она уже сидела с ним рядом и получала угощение из его рук.

Одна наложница поднялась и начала танцевать под сладостные звуки, которые извлекали из своих инструментов находившиеся здесь же слепые музыканты. Зрелище было восхитительно. Джамиль пригласил самых красивых, на его взгляд, женщин своего гарема. А им в его присутствии не было необходимости скрывать свои достоинства. Все они были полуобнажены, лишь одна прикрывала кафтаном свой округлившийся от беременности живот. На остальных были короткие жилетки и шаровары, все из яркого шелка, особого цвета у каждой, и прозрачного газа. Драгоценные украшения сверкали и позвякивали на их шеях, запястьях и лодыжках. У некоторых они имелись даже на талиях, привлекая внимание к соблазнительному месту между поясом шаровар н нижним краем жилетки.

— Какая-то из них уже успела вызвать твой интерес? — тихо спросил стоящий за Дереком Омар.

— Все заслуживают моего внимания, — ответил Дерек вполне искренне, но в голосе его чувствовалась некоторая неуверенность. Красота лиц этих женщин и нега, исходившая от их тел, действительно были выше всяких похвал. Возможно, они были немного полноваты и не столь гибки, но это было не самым важным. Дерек еще не забыл гарем, в котором вырос. А в нем одна половина женщин уже успела заплыть жиром от праздной, "малоподвижной жизни, а другим это грозило в недалеком будущем. То же самое было и в других гаремах, причем всегда, и именно под воздействием этого формировались вкусы многих поколений мужчин-мусульман.

Без сомнения, в детстве и у Дерека воспитывался такой же взгляд на женскую красоту. Но настоящим мужчиной он почувствовал себя благодаря стройным и хрупким горничным-англичанкам, служившим в его новом доме, и вкусы его сейчас были совершенно английскими. Это, конечно, не означало, что ни одна из женщин Джамиля не могла возбудить в нем желание. Он не сомневался, что ему захочется обладать некоторыми из них, особенно этими фаворитками, когда он займет место Джамиля. Но Дерек уже понял, что его идеал женской красоты не такой, как у брата, и очень сомневался в возможности встретить его в гареме дея Барики.

В принципе это было даже хорошо. Все эти женщины были женами или наложницами Джамиля. Граф чувствовал, что не может отделаться от ощущения своей не правоты, приглашая любую из них в постель, как бы убедительно ни доказывали ему необходимость этого Омар и сам Джамиль.

— Завтра ты увидишь всех обитательниц гарема вместе, — сказал Омар, который предпочел бы видеть сейчас выражение лица Касима, а не пытаться понять, что тот чувствует по коротким фразам, произнесенным к тому же шепотом. — Днем они будут приглашены в сад, где устроят для них трапезу и игры. Тогда ты и сможешь сделать окончательный выбор.

Граф только усмехнулся в ответ, подумав, что теперь ему придется еще и выучить имена всех этих женщин.

Ведь когда он будет вызывать кого-то из них, Омар помочь не сможет. Рядом будет не великий визирь, а главный чернокожий евнух, который заведует всеми делами гарема.

— А что будет с теми, кто станет моими фаворитками, когда вернется Джамиль? — вдруг спросил он Омара.

Старик сразу не ответил, а потом их внимание от этой темы было отвлечено. В помещение, за которым они наблюдали, вошел слуга и прошептал что-то Джамилю. Без единого слова своего господина, повинуясь какому-то знаку, все женщины сразу вышли. Несколькими минутами позже в комнате появился главный евнух в сопровождении трех своих подчиненных, каждый из которых вел невольницу. Войдя, они первым делом заставили своих подопечных упасть на колени и склонить голову в подобающем дею приветствии. Одна попыталась было сопротивляться, но охранник мгновенно уперся коленом в ее спину, заставив согнуться и эту женщину.

— Таким образом, мой великий визирь ошибся на этот раз, — мягко произнес главный евнух. Ответом ему была улыбка на лице Джамиля.

Дерека больше всего удивило то, что начальник евнухов вовсе не спрашивал, а сообщал очевидное.

— Что это за ошибку ты совершил, которая так веселит их, Омар? — спросил граф зашевелившегося за ним главного министра. В ответ раздалось какое-то невразумительное бормотание, и Дерек чуть не расхохотался :

— было очень похоже, что старик от смущения покраснел. — Чуть погромче, старина, я не могу разобрать ни слова.

— Я сказал, — вымолвил наконец Омар, — что Джамиль радуется представленному ему на этот раз доказательству моей ошибки.

— Но какой?

— Перед твоим приездом ему предложили одну весьма красивую невольницу. Он, как обычно, отказался. Я был убежден, что ее быстро продадут кому-то другому, и не видел причин торопить Хаджи-агу с походом на невольничий рынок, когда Джамиль распорядился потом купить нескольких женщин. Тем более что караван, доставляющий рабов с юга, прибудет, как известно, только завтра.

— Распорядился купить новых женщин? Мне казалось, что он страдает не от их недостатка, а скорее от обратного.

— Ты прав. Но эти новые женщины предназначаются тебе.

Дерек понимающе улыбнулся.

— Значит, в гареме должно появиться несколько новых фавориток, чтобы я не слишком увлекался прежними?

— Было бы глупо отрицать, что именно на это Джамиль и надеется, хотя вслух он никогда не признает этого. Так вот, та красавица, от которой он раньше отказался, судя по всему, все еще была у работорговца, что и является доказательством моей ошибки. К счастью, за прошедшие несколько дней ее не продали, иначе бы они так не веселились.

Которая из этих трех была той особенной красавицей, угадать было невозможно. Все они оставались закутанными в накидки и вуали, в которых их привели из города. Впрочем, это было совершенно неинтересно Дереку, который уже достаточно насмотрелся на красавиц Джамиля. В устах мусульманина «весьма красивая» могло означать «уже весьма пышная», если женщина обладала еще и соответствующим его вкусу цветом глаз и волос. Именно такое сочетание здесь ценилось, все остальное могло быть отнесено в разряд обычного.

Глава 17


Шантель ошиблась, но поняла это только сейчас, когда ее толчком заставили коленопреклоненно выразить почтение знатному турку, или кем он там был на самом деле, а Хаджи-ага обратился к нему со словами «мой милостивый господин». Было невероятным, чтобы человек, купивший женщину для себя, привел показывать ее своему хозяину. Следовательно, как это ни страшно осознавать, купил он ее для другого, для этого молодого человека, которому она сейчас кланялась.

Осознав, что ее надежды не оправдались, Шантель уже готова была не подчиниться толчку в спину, указывающему, что надлежит склониться. Но тут она увидела, что произошло со стоявшей рядом африканкой, которая попыталась сопротивляться. Увы, стражник мгновенно доказал, что решающим аргументом в споре всегда может оказаться грубая сила. Стоило ли проходить через это и ей самой, зная, что выиграть невозможно и гордость ее в конце концов будет ущемлена только сильнее? Ей пришлось уже пройти через столько унижении, что одним больше или меньше, значения не имеет.