В двух шагах от их нового дома располагалась небольшая, но уютная таверна под названием «Ройял Оук», куда любил наведываться Джон. По соседству с ней, стена к стене, находилось большое поместье, принадлежавшее лондонскому банкиру Джеймсу Эшдейлу. Перед особняком был разбит великолепный сад, и все их земельные владения окружала высокая живая изгородь.

В таверне часто говорили о хозяевах этого поместья, которые почти никогда не приезжали туда, а Джон рассказывал все Эстер:

— Эшдейл — вдовец, у него трое детей: двадцатилетний сын и две дочери, которые уже замужем. Он очень редко приезжает в Банхилл Роу.

— А почему, как ты думаешь?

— Это не единственная его резиденция. Я знаю, что у него большой дом в городе и еще одно поместье в Грейт Гейнс, которое он явно предпочитает Банхилл Роу.

— Знаешь, я как-то заглянула к ним во двор. Все в идеальном порядке. Должно быть, это безумно дорого — постоянно держать прислугу и экономку в доме, где практически никогда не бываешь.

Джон улыбнулся.

— Насколько я понял, деньги для него — не проблема. Эшдейл чрезвычайно богат. Отец его начинал с поставок специального снаряжения в Армию Его Величества. Когда-то ему принадлежал и «Ройял Оук». Теперь таверна и поместье стоят бок о бок. Это их семейный бизнес, но Джеймс Эшдейл первым и самостоятельно основал свой банк, Банк Эшдейл. Он его и возглавляет. Вообще-то его полное название — «Банк Эшдейл, Хаммет и компания». Находится он на Ломбард Стрит.

— Такой огромный дом! И так много земли вокруг! — задумчиво проговорила Эстер, подперев кулаком щеку. — Наверняка у них растут лекарственные травы. Как ты думаешь, можно мне поговорить с их садовником и, может быть, взять кое-какие отростки, черенки для моего садика?

— Думаю, что возражать никто не станет.

— Завтра же схожу туда.

Найти садовника Эшдейлов не составило большого груда. Он жил в маленьком коттедже неподалеку от усадьбы. Звали его Томас Коул. На вид ему было около тридцати или немногим за тридцать. Коул был сухощав и подтянут, как и всякий, кто проводит большую часть времени за физической работой на свежем воздухе. У Коула была молодая жена и маленький ребенок. Эстер узнала, что миссис Коул работает в качестве служанки в том же самом поместье Эшдейла.

— Том следит за порядком снаружи, а я — внутри, — добродушно сообщила она гостье, — можете брать любые травы, какие хотите. У нас тут есть и своя грядка, так что выбирайте.

— С удовольствием. Огромное спасибо, — ответила Эстер и положила на столик немного мелочи в качестве вознаграждения. Миссис Коул проворно схватила горстку монет и спрятала их в карман передника.

— Миссис Бэйтмен, а вам самой, случайно, не нужен садовник? А то у вас прямо джунгли.

— Я как раз хотела спросить у вашего супруга, не возьмется ли он за эту работу. Что скажете, мистер Коул? — повернулась к садовнику Эстер.

— О да, мадам. Я начну сразу же, как только вы скажете.

Томас выглядел довольным хотя бы уже потому, что ему дали самому высказаться. Но его жена тут же толкнула его локтем в бок, перехватывая инициативу.

— Он будет делать все-все: и выкорчевывать пни, и стричь траву, если нужно, он и лавочки может сделать деревянные. Он просто мастер!

Эстер не хотелось больше задерживаться в коттедже, и она ушла, размышляя о том, что Томас, должно быть, спокойный, тихий, и очень жаль, что у него такая шумная и не слишком приятная супруга.

Однако прошел еще целый месяц, прежде чем Эстер смогла посетить сад Эшдейла и выбрать травы. Она была обязана помочь Джону в обустройстве новой мастерской, к тому же он остро ощущал ее отсутствие за рабочим столом. По счастью, Абигайль, помимо присмотра за детьми, успевала еще и помогать Эстер по хозяйству. Она специально наняла двух местных девушек, чтобы выучить их готовить и прибирать в доме, и еще нескольких человек в качестве прислуги, для замены тех, что не пожелали покинуть Лондон вместе с Бэйтменами.

В один теплый, солнечный день Эстер с корзинкой в руке отворила высокую резную калитку в усадьбу Эшдейлов. Накануне она известила Томаса о своем приходе, и тот оставил ворота в сад открытыми.

Лужайки по обеим сторонам дорожки, посыпанной гравием, казались искусственными, сделанными из бархата. Ни одного дикого цветочка, не говоря уже о сорняках. Да, Том был добросовестным и замечательным садовником!

Эстер ненадолго задержала взгляд на особняке, выстроенном из розового кирпича. Каменный архитрав украшал высокие окна, закрытые изнутри ставнями. Изящные дорические колонны поддерживали элегантный портик над парадным входом. Медные ручки тяжелой двери были до блеска отполированы, видимо, стараниями миссис Коул.

Особняк выглядел уютным семейным гнездом, которое в прошлом наполняли веселые детские голоса, оживленный шум игр и праздников, словом, где раньше жизнь била ключом. Но теперь в доме и вокруг него царила гробовая, кладбищенская тишина. Запертые ставни придавали ему угрюмый, неприветливый вид…

Эстер свернула на одну из тропинок и пошла в южную сторону сада. Завернув за угол дома, она увидела еще несколько лужаек с красивыми цветочными клумбами. Там же росли несколько деревьев и небольшой кустарник. Эстер словно попала в другой мир. Казалось, ни один звук извне — из таверны, с проселочной дороги, — не мог проникнуть туда, лишь шум листвы да пение птиц, прославляющих солнце и новый день. Аромат роз и жимолости наполнял воздух. Эстер присела на каменную скамеечку и некоторое время молча, с наслаждением вдыхала чудесный запах цветов и свежей зелени. Ей на мгновение показалось, что в этом саду время останавливается, чтобы отдохнуть немного. И с улыбкой на губах Эстер прогнала от себя это странное ощущение, вспомнив, сколько дел ожидает ее дома, где стрелки часов бегут как сумасшедшие. С сожалением она поднялась со скамьи и отправилась дальше вглубь сада, по узенькой тропинке, проложенной через живую изгородь к кухне и заднему двору.

Густой, терпкий запах трав Эстер ощутила задолго до того, как увидела сами грядки. Изобилие и разнообразие их поражало воображение, а сам травяной ковер напоминал лоскутное разноцветное одеяло… Живая изгородь окружала этот небольшой уголок сада со всех сторон, чтобы хозяйка дома при желании могла сама, без постороннего глаза, выбрать приправы к еде на свой вкус, следуя кулинарным секретам, или просто полить растения и прополоть их. Настоящая хозяйка-знаток трав всегда ухаживает за грядками сама.

Эстер осторожно пробиралась через кустики трав, иногда останавливалась и нагибалась, чтобы сорвать веточку нужного ей растения, аккуратно срезая черенки специальными ножницами и укладывая их в корзинку. Над головой Эстер порхали бабочки, иногда с гудением пролетали пчелы…

— Вы кто такая, и какого черта вам здесь надо?

От неожиданности Эстер резко выпрямилась и, оступившись, чуть не упала. Перед ней стоял высокий огромный мужчина, широкий в плечах, настоящий гигант. В глазах его сверкало удивление и гнев одновременно, а голос — чистый, густой баритон мог бы стать гордостью любой оперной труппы. На вид мужчине было около сорока. Скуластое широкое лицо украшал крупный, красивой формы нос, зеленовато-карие глаза и тяжелый квадратный подбородок.

Эстер догадалась, что скорее всего это был сам хозяин усадьбы, и с достоинством и гордостью расправила плечи и вздернула подбородок, ощущая внутри страшную неловкость от того, что ее застали врасплох в чужом саду, будто девчонку-подростка.

— Вы, должно быть, Джеймс Эшдейл, — произнесла она, тщательно выговаривая каждый звук. — Меня зовут Эстер Бэйтмен. Мы недавно переехали сюда из города. Я совершенно не ожидала увидеть вас, а тем более, познакомиться с вами при столь неловких обстоятельствах. Извините, я немедленно ухожу.

И Эстер подняла корзину, а затем направилась к выходу усадьбы.

— Где ваш дом? — крикнул ей в спину Эшдейл. — Надеюсь, вы не остановились в здешней таверне?

Тон его голоса изменился, стал мягче.

Эстер замедлила шаг, оглянулась. Эшдейл уже не сердился. Теперь у него было какое-то трагическое выражение лица. Казалось, что он готов принять и понять любые внешние обстоятельства, которые могут возникнуть. Эстер вдруг заметила, что у Эшдейла красивый, мягко очерченный рот, говоривший о его любви к веселому и приятному времяпрепровождению, а возле глаз — мелкие морщинки, указывающие на веселый нрав и на то, что этот человек часто улыбается.

Но ситуация не располагала к романтизму и чувствительности.

— Нет, я не из таверны. Мой муж, Джон Бэйтмен, недавно перевел свою ювелирную мастерскую сюда, в Банхилл Роу. Дом номер 107. А сюда я пришла потому, что мой сад еще не приведен в надлежащий порядок. Там ничего не растет, и я хотела взять отростки некоторых трав у вас в саду.

И она перевернула корзину вверх дном, выбросив на землю все содержимое. Ничто не заставит Эстер Бэйтмен взять эти растения после такого нелюбезного приема.

— Нет-нет, подождите! Не делайте этого!

Эшдейл торопливо подбежал к ней, взволнованный столь резкой и решительной реакцией. Он выхватил у Эстер корзину с остатками трав и корешков.

— Не думайте, что мне жалко травы. Я немного вышел из себя, но это совершенно не связано с тем, что вы собирали растения. Дело в том, что моя покойная супруга очень любила проводить время именно в этом уголке сада. И я совершенно не ожидал кого-либо здесь увидеть. Вы, сами того не желая, разбередили мне старую рану, которая — я был в этом уверен, — уже затянулась со временем. Я нижайше прошу вас простить мне мою резкость и грубые слова.

Такое раскаяние и жалость к этому человеку тронули душу Эстер. Она поняла, как больно было Эшдейлу увидеть женщину здесь, рядом с грядками, где обычно отдыхала его жена. Обида Эстер моментально улетучилась.