Трей понимал, что отец не собирался заставлять его жениться, но также осознавал, что долг требует этого. Жизни Грея Игла и Буффало Хантера были поставлены на карту.

— Прежде чем я скажу Импрес, я должен сам встретиться с Валерией. Может быть, после этого она переменит решение. — Ничего не изменилось в его позе, только угроза появилась в серебристых глазах.


Валерия встретила его так грациозно и любезно утром следующего дня, словно не слышала ничего о шантаже.

— Ты такой ранний гость, — сказала она низким воркующим голосом. — Уже завтракал? Хочешь кофе?

Трей стоял прислонившись спиной к двери, которую он плотно закрыл за собой.

— Хочу увидеть твою голову на серебряном подносе, Валерия, — прорычал он. — Собираешься приручить меня?

— Послушай, у тебя ужасное чувство юмора, — попеняла Валерия с тем особым южным выговором, к которому она иногда прибегала. — Проходи и садись, расскажи, как живешь. Видно, что ты совсем оправился после, ну, этого случая у Лили.

Голубые глаза внимательно осмотрели Трея. Он был одет во все черное, только лацканы сюртука были отделаны темно-зеленым шелком, да на шее висел, золотой амулет. Черные волосы, зачесанные назад, оставляли уши открытыми и подчеркивали высокие скулы и прекрасно вылепленные формы лица. Серебристые глаза были холодны.

Она не обратила внимания на прозвучавшую в его голосе угрозу, потому что чувствовала себя хозяйкой положения. На руках у Валерии были все козыри.

Трей подошел к ней.

— Пожалуйста, садись, — повторила она, указывая на диван, обтянутый тканью зеленовато-голубого цвета.

Мое розовое шерстяное платье, подумала она, прекрасно гармонирует с обшивкой.

К несчастью для нее, Трей был не в том настроении, чтобы оценить впечатляющий образ. Он пришел сюда, чтобы довести дело до конца, хотя понимал, что после отказа, полученного отцом, шансы у него невелики. Но решение было принято, поэтому он двинулся вперед, подошел и сел в кресло, напротив Валерии.

— Кофе? — еще раз спросила Валерия. — Чай? Или чего-нибудь покрепче? — добавила она тоном любезной хозяйки.

Изменений в ее фигуре пока нет, отметил он, быстро обежав взглядом ее платье, и это улучшило его настроение. С последнего раза, когда они были вместе, прошло четыре месяца.

— Нет, благодарю, — сказал Трей и откинулся назад в кресле.

— Не хочешь ни кофе, ни чаю, ни спиртного? Тогда скажи, — нежно промурлыкала она, — чему я обязана.

— Валерия, я думал, — он сделал паузу, — что ты выглядишь по-другому.

— Скоро буду, — сказала она хладнокровно, не меняя позы.

— Послушай, — прорычал он. — Последний раз я встречался с тобой четыре месяца назад, и между нами тогда ничего не было.

— Ты так уверен? — лукаво спросила она, ее руки спокойно лежали на коленях. — Ты же потерял сознание.

— Уснул. В этом есть разница. Но я помню все, что случилось и чего не случилось. Мы оба знаем, что ребенок не от меня, Валерия.

Она улыбнулась, нимало не тронутая его прямым вызовом.

— Это только твое слово против моего, не так ли? — спросила она рассудительно. — Всем известна твоя, — ее брови слегка поднялись, — очаровательная репутация. В отличие от моей. — Она спокойно разгладила юбку на коленях, и продолжила:-Я невинная мисс Стюарт и учусь в воскресной школе, Трей, солнышко. — Она оторвала взгляд от складок на юбке и прямо посмотрела в лицо Трею.

— И спишь со всеми напропалую, — зло добавил Трей, не замечая ее призывного взгляда. — Буффало Хантер, Грей Игл, дюжина других. Красная кожа возбуждает тебя, не так ли? Может, нам составить заверенный под присягой список твоих индейских любовников?

— Им никто не поверит, — спокойно ответила она. — Они индейцы. Бог мой, они же живут в вигвамах.

Глаза Трея стали ледяными.

— Но они достаточно хороши, чтобы спать с ними. Она улыбнулась.

— Не так хороши, как ты, мой дорогой. Но ведь ты, кажется, слышал об этом и раньше?

Не обращая внимания на ее комплимент, Трей очень спокойно спросил:

— Все-таки, почему я, Валерия?

Она не стала притворяться, что не понимает вопроса. Ее прекрасное лицо дышало искренностью.

— Потому что я люблю тебя и хочу, чтобы ты женился на мне, Трей. Все очень просто.

— Ты не можешь знать, что такое любовь, Валерия.

Все что ты хочешь, — это быть миссис Брэддок-Блэк.

— Разве это не одно и то же?

Он почувствовал неудержимое желание ударить ее по лицу.

— Сколько тебе нужно, — сказал он тихо, контролируя себя с огромным трудом, — чтобы найти другого «отца»?

Ее полные губы, которые он хорошо помнил, скривились.

— Иногда ты ведешь себя как варвар, Трей. Или как невоспитанный купец.

— Но все же достаточно воспитанный, чтобы не произносить те слова, которые мне бы хотелось, Валерия. Я не хочу жениться на тебе.

— Но я хочу выйти за тебя замуж.

— У тебя есть возможность получить вместо этого деньги.

— Все деньги? — спросила она приветливо.

— Стерва, — прошептал он, и на скулах у него заходили желваки.

— Тем не менее, это не мешало тебе заниматься со мной любовью.

Он пристально посмотрел на нее, пылая гневом.

— Если бы я знал, что цена этого женитьба, я бы ни за что не стал спать с тобой.

— Жизнь слишком легка для тебя, Трей, дорогой. Ты получал все, что тебе хотелось. Любую женщину. Ты несметно богат. — Она посмотрела на него из-под полуприкрытых век и слегка улыбнулась. — Мне бы хотелось

— Что ж, ты получишь, что хочешь. Но я найду выход.

— Мечты, радость моя. Неужели ты думаешь, что это предложение возникло внезапно? Надеюсь, ты понял: у тебя нет другого выхода.

— От кого у тебя ребенок? — резко спросил он.

— Если бы даже знала, ни за что не сказала бы тебе. Но для всех, разумеется, ребенок твой, мой дорогой. — Раскрытие Клеопатрой Марку Антонию его отцовства не могло быть сделано с большим самодовольством. — Ты самый богатый и красивый бакалавр в Монтане, а я самая красивая девушка. Все прекрасно совпадает.

Он посмотрел на нее и увидел действительно красивую и вместе с тем холодную безжалостную женщину, хищную, как тигрица.

— Нет! — загремел он.

— Мне бы хотелось, чтобы свадьба состоялась… скажем, через три недели. Времени достаточно, чтобы сделать все приготовления. Я сама дам объявление в газетах и договорюсь с епископом. Что касается приема, по-видимому, отель будет маловат… придется снять танцевальный зал Клаудио. Да, там будет превосходно.

— Никогда, — грубо сказал Трей, поднимаясь. Он не был уверен, что сумеет удержать себя и не ударит ее, если задержится еще хотя бы на минуту. Он всегда знал, что у Валерии нет совести, но только теперь оценил ее безжалостность.

— На свадьбе должно быть французское шампанское… — Он услышал ее последние слова, закрывая за собой дверь.

Встреча Хэзэрда с судьями была не более удачной. Оба они вполне положительно восприняли бы «вклад в избирательную кампанию» за помощь в любом другом деле, кроме обвинения в изнасиловании. Если Валерия в открытую предъявит обвинение, общественное негодование перевесит любое судейское решение. Индейцам не прожить и недели, и ни один судья не может рассчитывать на то, что его после этого изберут. Поэтому при всей своей жадности, они ничего не могли сделать для Хэзэрда и были безутешны, отвергая его щедрое предложение.

Отец и сын встретились за ленчем в монтанском клубе и обсудили безуспешность предпринятых ими действий.

— Все бы ничего, если бы не обвинение в изнасиловании, — произнес Хэзэрд со вздохом.

— И если бы мы не были индейцами, — добавил Трей цинично.

— Здесь много всего замешано, — сказал Хэзэрд.-Если бы не наше богатство…

— И если бы Валерия не была столь жадной, — пробормотал Трей. — Она говорит о свадьбе через три недели.

— О Боже! — Хэзэрд мрачно посмотрел на сына. — А как же Импрес?

— Не представляю, как объяснить ей все это.

— Мы могли бы, — сказал Хэзэрд, глубоко вздохнув, — похитить Валерию и Дункана и держать их в горах. Однако будет много шума, особенно если кто-то еще входит в заговор. Лучше потянуть время в надежде, что они передумают. Но это, конечно, сомнительная надежда, учитывая их жадность. Дункан годами обманывал правительство по своим армейским контрактам. Он не тот человек, который прислушивается к голосу разума.

— А Валерия вообще не знает значения этого слова. Послушай, мне придется быть женатым самое большее шесть месяцев, может быть меньше. — Трей пожал плечами. — В этой ситуации у нас нет выбора. Теперь мне надо объяснится с Импрес. — Трей откинулся в кресле. — Но прежде мне нужно выпить.

Отец протянул руку и вновь наполнил стакан сына.

— Через шесть месяцев, — сказал он, — выпьем за развод.

Подняв стакан, Трей мрачно усмехнулся.

— Если я не придушу ее раньше.

— Валерия обладает непробиваемым бесстыдством, — сухо заявил Хэзэрд. — Когда ее отец ненадолго вышел из комнаты, она сделала мне интересное предложение.

— Я бы не стал, — заметил Трей сардонически, — задерживаться с ней вдвоем.

— Кажется, она оскорбилась, когда я сказал, что, на мой вкус, она слишком стара.

Трей засмеялся.

— Такая неблагодарность может стоить тебе еще одного миллиона. Ну а я, — наклонившись вперед, он потянулся за бутылкой, — я продан на шесть месяцев с потрохами. — Он осторожно наполнил стакан до самого верха и поднял его, приветствуя отца. — Смотри на это проще… все не так уж плохо. Она могла быть матерью моего ребенка.

— Ты уверен, что ребенок не от тебя?

— Это единственное, в чем я уверен в этом грандиозном шантаже в стиле Макиавелли, — сказал Трей с печальным вздохом. — Может быть, поэтому я не схожу с ума.

Глава 14

Когда Трей вошел в комнату к Импрес, все дети были там, и он провел мучительный час, поддерживая вежливый разговор, выслушивая отчет каждого о проведенном дне, обсуждая планы на будущее, так как радостная Импрес сообщила им о предстоящей свадьбе. Это был самый тяжелый час в его жизни.