— Вот теперь пришло время.

Пока мальтийцы выравнивают огромные, беспорядочные тылы армии, ворота Алжира открываются снова и в своих сверкающих легких доспехах выезжает Хасан-ага во главе небольшого, но отборного отряда всадников. Их не более тысячи, но на фоне грязного, свинцового неба они, подобно серебристой комете, врываются в пурпурно-красные ряды мальтийских рыцарей, гася их, словно огненные искры, одного за другим.

XXX

«Драгоценная подруга и благородная госпожа! Среди складок гигантского зонта был найдет живым ваш супруг, маркиз де Комарес, и в память о той особой дружбе, которая связывает нас с вами, Совет поручил его моим заботам.

Чтобы не нарушать установленные правила и не пробуждать зависть у других высокопоставленных особ, — а их теперь много среди наших пленников, — ваша возлюбленная племянница предложила в залог будущего выкупа драгоценный браслет, подаренный ей самим императором. Да, мой друг, события развивались столь стремительно, что я еще не имел удовольствия сообщить вам, что Анна де Браес, волею Небес, теперь с нами.

Что касается здоровья маркиза, то он существует во сне. Через одну трубочку он пьет, через другую, извините, мочится. И это единственные проявления жизни, если не считать дыхания и редких подрагиваний.

Да пребудет с Вами Господь и да ниспошлет Вам здоровье. Осман Якуб Сальваторе Ротунно, слуга Аруджа Бабы, Хайраддина, друг и наставник Хасана-аги, правителя Алжира и победителя Карла Габсбургского с союзниками».

«Дорогой друг нашего общего покойного Друга, благодарю вас. Если Отец Небесный пожелал спасти его, да сбудется его воля!

Я приготовила выкуп, соответствующий тому размеру, до которого ныне уменьшился мой супруг. И сама привезу его. От знакомых купцов я знаю, что в настоящее время на море спокойно и безопасно, так как все уцелевшие боевые корабли теперь нуждаются в передышке. Для своей поездки я использую ту частицу лета, которое всегда возвращается в конце осени перед началом зимы.

Я очень вам признательна за то, что вы делаете для Комареса, и прекрасно понимаю, что не по вашей вине он в таком состоянии.

Кроме того, я приеду с подарком, который все равно собиралась в ближайшее время привезти. Он был восстановлен с терпением и любовью.

С дружеским приветом.

Целую моих племянников Анну и Хасана.

Передайте малютке, что я прощаю ее за то, что она держала все в тайне от меня.

До скорого свидания, Шарлотта-Бартоломеа де Комарес, придворная дама императора, верный друг беев Алжира». 2

Однажды днем в снежную метель ко двору французского короля прибывает Маргарита Наваррская, верхом и в мужском плаще.

Она явно чем-то разгневана, и слуги в страхе расступаются перед ней, когда она проходит в покои короля, своего брата, лежащего в постели.

У Франциска жар и хандра из-за очередного нарыва, которые всегда повергают его в меланхолию и беспокойство, так как в эти моменты он особенно остро ощущает, как безвозвратно уходит время, все больше отдаляя его от лучших дней жизни, когда он был счастлив.

— Монсеньор! — говорит ему строгим голосом Маргарита, неожиданно врываясь в комнату и даже не заметив, что три шута и два мима разыгрывают какое-то представление, пытаясь развлечь короля.

— Одну минутку, дорогая, прошу вас. Это очень интересно, присаживайтесь пока здесь.

Как только представление заканчивается, король Франциск приказывает шутам и мимам удалиться и спрашивает у любимой сестры, чем вызван ее неожиданный визит.

— Вы что-то хотите сказать мне, дорогая?

— Хочу, чтобы вы этого не делали. Я узнала, что у вас уже готово поздравительное послание для Хасана-аги, потопившего императорский флот. Так вот, вы не должны его отправлять. Мало вам тех неприятностей, которые доставляет нам Карл Габсбургский? Вы хотите навлечь на себя еще и гнев Папы?

Или берберы не мусульмане, не неверные, как говорят все эти советники, которых так много вокруг нас? Или этот Хасан не вероотступник? И разве мог бы он выиграть такую войну без помощи колдовства? Или это уже не грех?

— Моя дорогая, успокойтесь.

Прихлебывая маленькими глотками подогретое вино, король Франции объясняет, что победа Хасана явилась результатом не колдовства, а точного расчета силы ветра, движения туч и вообще знания природы. Ведь когда этот юноша был здесь, он сам говорил, что интересуется небесными явлениями.

— И вы находили эту страсть достойной похвалы. Ладно. Может быть.

Но Маргарита пришла говорить не о небе. И ей совершенно безразлично, как этот ага сумел вычислить ураган и использовать в своих интересах небесные силы. Главное, Франциск не должен оказывать ему никакой поддержки, чтобы потом не сожалеть, что помог ему стать полновластным властелином на Средиземном море, которым все мечтают завладеть.

— Пошлите ему какую-нибудь дорогую книгу, если уж вам так хочется. Он их любит. Но не официальное послание, которое уравнивает его с вами и делает таким же законным государем, как вы.

Маргарита — женщина умная. Поэтому, изложив свою авторитетную точку зрения на правах старшей сестры и тем самым покончив с официальной частью визита, она снимает перчатки, сбрасывает расшитый золотом плащ, слишком тяжелый, чтобы находиться в нем в помещении, тоже наливает себе подогретого вина, удобно усаживается в кресле с подставкой для ног и с удовольствием рассказывает больному брату последние новости.

В Алжире какой-нибудь испанец или германец стоит меньше, чем луковица или пучок порея, — такое их там теперь развелось множество. Победителям даже пришлось срочно строить для них специальное жилье, использовав при этом лес, заготовленный на случай войны. Получился целый город, едва ли не больше самого Алжира. Хорошо еще, что у них уже был заготовлен лес, а то пришлось бы оставить пленников под открытым небом: они бы совсем испортились и стоили бы еще дешевле.

Цены и так очень низкие. Пленных много, кроме того, их сильно потрепали противники и непогода. Говорят, что сами алжирцы просят недорого. Они готовы вести переговоры о выкупе по очень умеренным ценам, только бы избавиться от всей этой массы людей, за исключением тех, которые хотят стать алжирцами, то есть берберами, турками, пиратами.

Неприятно это слышать, но, кажется, такой выбор сделали многие. Будем снисходительны.

Возвращаясь к вопросу о выкупе тех, кто предпочитает вернуться домой, продолжает Маргарита, то даже с учетом очень умеренной платы, которую просят за них алжирцы, они получат несметные богатства.

— А оружие? Каждый день они выкапывают из грязи горы оружия. Тогда как мы, когда нам нужен металл для литья, не знаем, где его взять.

У Маргариты внезапно загораются глаза. Она кое-что придумала. В знак старинной дружбы можно попросить у аги Алжира в подарок или за хорошую плату прислать им железный лом.

Франциск смотрит на нее с усмешкой: Маргарита вдруг забыла, что нельзя вступать в слишком близкие дружеские отношения с неверными. Но в любом случае его сестра права в одном: лучше, чтобы Хасан-ага вернулся к своим безвредным научным занятиям и медитациям. Он пошлет ему ящик, полный книг и музыкальных инструментов, а также образцы новых серпов, раз он проявил к ним интерес. И подарит пяльцы кузине Карла Габсбургского, которая влюблена в Хасана и живет с ним.

Франциск покровительствует влюбленным. И эта любовь его умиляет.

Впрочем, лучше думать об этом, чем о том, что араб, африканец или кто он там есть уничтожил армию императора Священной Римской империи. Хотя Карл Габсбургский и находится в состоянии постоянной ссоры с королем Франции, но каждому свое место.

3

В Большом серале в Истанбуле женщины, а вместе с ними и евнухи довольно часто и бурно обсуждают государственные и политические дела. Но на этот раз их беседа и споры особенно любопытны, так как обсуждают они дела другого государства. И разумеется, государство это — Алжир, который сегодня на устах у всех из-за того, что случилось с испанской, или лучше сказать, императорской армией. Большой сераль разделился во мнениях о правителе Алжира. Обсуждается вопрос, является ли Хасан-ага великим государем или, напротив, он — неудобная фигура для Великого Султана Истанбула и для других союзников.

Как должен правитель Оттоманской империи относиться к человеку, который всегда думает собственной головой, полагается только на себя и правит городом в чрезвычайно необычной, даже странной манере, если судить по тому, что доносят гонцы и лазутчики.

— Послушать вас, — говорят женщины, подаренные Великому Султану Хайраддином и, следовательно, прибывшие из Алжира, — так он, вместо того чтобы прогнать от стен города всех этих испанцев, германцев, итальянцев и мальтийских рыцарей, должен был сидеть и ждать, пока прибудет кто-то из Истанбула, чтобы дать ему разрешение и научить, что делать!

— Глупости! — злобно откликаются другие женщины. — Разве вы не слышали, как он поступает с пленниками? Он не требует от них, чтобы они отрекались от своей веры, не признает невольничьих рынков. Он берет за них выкуп, а тем, кто хочет остаться в Алжире, отдает землю, непроданные товары, разрешает открывать новые лавки и даже разрешает им быть учителями, певцами, музыкантами, ремесленниками — кузнецами, чеканщиками монет, оружейниками! И для него не имеет значения, что они — христиане.

И вот еще что: до того как была установлена сумма дани Великому Султану, горожане поделили военные трофеи между собой по тому же принципу, по которому совместно владели всеми судами Алжира.

Споры прекращаются с появлением Великого Султана, который, как известно, вечером, когда возлежит среди своих жен и подушек, желает только мира и покоя.