Арман стоял и смотрел на нее. Он тоже устал, но, глядя на ее закрытые глаза, нежный рот, темные вьющиеся волосы над белой шеей, думал только о ней: как она молода и беззащитна. Еще раз он подошел к опушке: пока все спокойно вокруг; потом, вернувшись к спящей Рэв, лег на некотором расстоянии от нее и закрыл глаза.


Проснувшись, Рэв не сразу сообразила, как она сюда попала и почему. День шел на убыль, тени деревьев падали на восток, а от земли струился жар, как после долгого солнечного дня. Арман еще спал, положив голову на свой дорожный плащ. Рэв некоторое время смотрела на него, потом тихонько встала и отошла дальше в лес, туда, где раньше заметила крошечный журчащий ручеек. Прохладная, свежая вода текла из-под скалы. Попив из родника и вымыв лицо, она почувствовала, что готова противостоять любым преградам. Правда, пожалела, что у нее нет с собой зеркала и гребешка, чтобы не выглядеть пугалом перед Арманом.

Подумав о нем, она тотчас же услышала его встревоженный голос:

— Рэв, Рэв, отзовитесь!

— Я рядом! — крикнула она и помчалась к нему.

Он хотел было протянуть руки ей навстречу, но что-то удержало его.

— Я волновался за вас, — признался он. — Проснулся, а вас нет…

— Просто ходила к роднику — попить и умыться.

Обычные слова, и что в них такого особенно радостного, что взволновало обоих?

— Вы в порядке? — без всякой необходимости спросил он.

— Вполне, я хорошо отдохнула, — сияла она. — Спала как будто бы в Вальмоне, у себя в постели, а где-то рядом верная Антуанетта!

— Мне следовало бодрствовать, чтобы защитить вас от всех возможных и невозможных врагов, а я, негодный, проспал целый день!

— И прекрасно! Зато мы чудесно отдохнули. Кроме того, если бы мы не спали, нас обоих замучил бы голод!

— Есть хочу, как волк, — прорычал Арман. — Вы, наверное, тоже?

— Я могу потерпеть до Вальмона, — ответила Рэв и, взглянув на закатное солнце, спросила: — Когда выступаем в поход, мой командир?

— Попозже, — усмехнулся Арман. — А пока я тоже вымоюсь и попью.

Он зашагал к ручью. А Рэв подняла с земли его плащ, отряхнула и принялась расправлять замятые места, конечно безуспешно. От него исходил запах сосновых иголок и тонкий, характерный запах Армана. Она глубоко его вдохнула и зарылась лицом в мягкую ткань. Если он не вспомнит, что любил ее, пусть полюбит снова! Когда он привыкнет к мысли, что она ему не сестра, между ними опять возникнет та магнетическая атмосфера, в которой мужчина и женщина так остро ощущают присутствие друг друга.

— О господи, пусть он снова полюбит меня, — молилась Рэв, уткнувшись в плащ Армана.

…Только в одиннадцать часов вечера они прибыли в Вальмон. Приближаясь к местечку Сен-Дени, они не заметили солдат, но на всякий случай обогнули деревню стороной и подъехали к шато с севера, где, как казалось Арману, их менее всего ожидают. Лошадей оставили в поле, за оградой.

В доме было темно. Дом стоял залитый лунным светом, большой, пустой и очень одинокий, словно жизнь покинула его и все о нем забыли.

— Антуанетта, наверное, уже в постели, — шепнула Рэв. — Мы поднимемся по боковой лестнице: вдруг все-таки в доме засада.

Арман только кивнул. Они уже условились, что будут разговаривать только в случае крайней необходимости. Рэв показала на окно, Арман за несколько секунд управился со старым, разболтавшимся засовом. Открыв створки, он перелез через подоконник и исчез во тьме. Вскоре в замке повернулся ключ, и перед ней открылась дверь. Она крадучись вошла в собственный дом.

В коридоре сырость и духота. Нигде ни огонька, ни звука голоса. Все на ощупь: коридор, лестница. Наверху тоже полная тишина. Но из-под двери комнаты Антуанетты пробивалась узкая полоска света. Рэв молча постояла, прислушиваясь, потом осторожно, кончиками пальцев поскреблась в дверь.

— Войдите!

Антуанетта сидела в кресле-качалке, искусными стежками вышивая льняную сорочку, предназначенную, как легко было догадаться, в приданое Рэв. Оки сразу бросились обниматься.

— Ах, Антуанетта, слава богу, ты здесь!

— Детка моя, милая, что случилось?

— У нас беда! — сказала Рэв. — Ах, Антуанетта, мы в опасности, в огромной опасности, только ты можешь нас спасти!

— Что за опасность? — Антуанетта уже взяла себя в руки и задала этот вопрос Арману.

— Граф Дюрье — сумасшедший, — коротко пояснил Арман. — Ей нельзя выходить за него. Кроме того, мне сообщили, что я не маркиз д'Ожерон, а англичанин, посланный сюда, чтобы собирать информацию о врагах моей страны.

Антуанетта побледнела, но не проронила ни слова.

— Мы видели, как граф служил черную мессу, Антуанетта! — не дождавшись реакции, пробормотала Рэв. — Это было зло, порочное, ужасающее; а когда мы уже собирались убежать из замка, из Фонтенбло приехали офицеры арестовать Армана. Императору донесли, что он мне не брат, а узнали об этом, потому что настоящий Арман д'Ожерон уже пять лет как одноглазый!

Антуанетта по-прежнему молчала. Она не отрываясь смотрела в лицо Арману, словно спрашивала его о чем-то еще. Арман ответил очень просто:

— Нам нельзя задерживаться здесь. Нужны свежие лошади и еда в дорогу. Рэв со вчерашнего обеда ничего не ела.

Так. Уже какая-то ясность. Антуанетта начала действовать.

— Сидите здесь, я принесу вам еды и бутылку вина. А подробности потом.

Антуанетта взяла свечу и, открыв дверь, вышла из комнаты. Когда в коридоре стихли ее шаги, Рэв прошептала:

— Она отважная. Когда грозит опасность, она всегда такая. И практичности ей не занимать. Она ничего не сказала, но я знаю, что ей больно, потому что она любит меня.

— Понимаю, и мы обязаны посоветоваться с нею, что для вас лучше, — рассудительно заметил Арман.

— Я уже это знаю, — спокойно ответила Рэв.

Она встала с кресла, подошла к туалетному столику, сбросила на постель дорожную накидку, взяла гребень, причесалась. В белом вечернем платье она вертелась у зеркала, как беззаботная девочка перед балом. Арман молча смотрел на нее.

— Вы… уверены? — спросил он, когда она, светясь улыбкой, повернулась к нему.

Она поняла, о чем он.

— Если вы не возьмете меня с собой, я поеду следом за вами, — ответила она. — Я не могу остаться здесь, и во всей округе мне не к кому обратиться, чтобы спрятаться от графа и от мести императора.

Вошла Антуанетта с тяжелым подносом в руках.

— Я разбудила Жака, — сказала она. — Он сразу пошел к фермеру Баруа, чтобы седлал двух лучших лошадей и поставил их в сарае за дальним озером. Через полчаса все будет готово. Но сначала вы должны поесть, дети.

Она выложила на стол жареную курицу и половину окорока, аккуратно порезала свежий хрустящий хлеб.

— Я только сейчас поняла, как сильно проголодалась! — ахнула Рэв, схватив большой кусок хлеба.

Арман ее поддержал:

— А я так хочу есть, что даже не могу говорить!

— Если это попытка остановить меня, то вам это не удастся, — парировала Рэв. — Я всегда умела болтать и есть одновременно, правда, Антуанетта?

— Ах, дитя мое, моя малышка! — всхлипнула вдруг Антуанетта. Она села в кресло, глаза ее наполнились слезами.

Рэв вскочила и взяла ее за руку.

— Не горюй, ну что ты. Я счастлива, очень счастлива, а ведь ты только этого мне и желала, правда?

Они встретились взглядами, и няня поняла: той девочки, которую она лелеяла и оберегала, больше нет. Перед ней стояла цветущая женщина — любящая и любимая.

— Значит, так тому и быть! — чуть слышно прошептала Антуанетта.

Рэв чуть заметно кивнула, они только сжали пальцы друг другу, и обеим стал ясен смысл непроизнесенного.

— Мне нужно взять золото, которое вы спрятали для меня в тайнике! — сказал Арман, наливая себе вина. — А если бы нам удалось найти карту, было бы просто прекрасно! Как вы думаете, есть ли в доме карта?

— Есть, она там же, где тайник. Если вы уже насытились, я вас провожу, месье!

— Вы позволите нам взять остаток окорока с собой? — спросил Арман. — И заверните его так, чтобы он поместился в мой седельный мешок! Пока мы не отъедем на расстояние хотя бы двух дней езды отсюда, нам небезопасно появляться в деревнях.

— Я все приготовлю, пока вы будете собираться! Идемте со мной, месье!

Антуанетта повела Армана по коридору, а Рэв, взяв свечу, побежала в свою спальню.

Там все оставалось по-прежнему, как в тот день, когда она уехала в Фонтенбло. Постель была застелена покрывалом с гербом семьи Вальмон и монограммой Рэв. Она поставила свечу на туалетный столик и достала из шкафа голубое батистовое платье, которое необыкновенно ей шло. Несколько минут на переодевание — и Рэв засмеялась от радости, что Арман увидит ее такой красивой. Так: дорожный плащ, запасная смена белья, туалетные принадлежности. Она успела сложить все еще до того, как услышала шаги Армана.

— Как вы быстро! — похвалил он. — Мне бы тоже надо переодеться.

— Уж точно! Вряд ли эти бриджи и атласный камзол годятся для путешествия.

— Ваша одежда, в которой в ту ночь вы появились здесь, лежит на кресле в вашей спальне, месье! Я ее вычистила и приготовила, чтобы завтра уложить, — сказала Антуанетта.

— Как хорошо будет снова надеть все свое! — улыбнулся Арман. — Уверяю вас, платье маркиза чертовски неудобно!

Как только Арман ушел к себе, Антуанетта вопросительно взглянула на Рэв, и они крепко обнялись.

— Я люблю его! Ты, конечно, догадалась! Но представляешь, он забыл, что был влюблен в меня до ранения! Я не могла сказать тебе, кто он на самом деле, потому что боялась, что ты не позволишь мне помогать ему. Он любил меня, но поверил, что я его сестра!

— Я догадывалась, что все не так просто, но не доверилась своему чутью. Странно, что вы вдруг так стали беспокоиться за брата, которого никогда не видели, да и не жаждали увидеть! Теперь все встало на свои места, — спокойно высказалась Антуанетта.