— Я избегаю выражать благодарность таким образом. И вообще я никого не благодарю.

— Почему?

Каталина прикусила язычок. Она и сама не знала, зачем так сказала. Но неожиданно между ними возникли хрупкие обнаженно-честные отношения, и она не хотела их разрушать.

— Я ни к кому не обращаюсь с просьбами.

Вернее, не обращалась до недавнего времени. Но даже когда она пришла к Кантону, она представила свой приход не как просьбу, а как бизнес, в равной степени выгодный как ей, так и ему. Она вела себя так, будто он хотел купить то, что на самом деле ему вовсе не было нужно. Идея обратной продажи принадлежала исключительно Кантону и была для нее подарком судьбы. Он без слов понял то, что Каталина собиралась сказать. Он так же ни у кого ничего не просил, но ее слова почему-то ранили Кантона. Свой одинокий путь он выбрал сам. Не то было с Каталиной. Он чувствовал, что одиночество было уготовано ей кем-то другим, и ему хотелось пройти назад по дороге ее жизни и расправиться с каждым, кто обидел ее. А начать следовало несомненно со странного блондина.

Марш и сам не понимал, почему ему хочется защищать всех, а особенно Каталину, после долгих лет невмешательства в дела других. Он чувствовал себя ответственным за безопасность знакомых людей.

И он снова начал бояться. Неужели он потеряет кого-то, о ком заботился. Кантон боролся со своим желанием опекать, но оно одержало верх. А он-то думал, что его сердце давно превратилось в камень. Боже!

— Да и вы тоже, — произнесла Каталина, и Маршу пришлось потрудиться, чтобы вспомнить, к чему относилось ее замечание.

— Обращаться с просьбами? — на всякий случай уточнил он.

Но в настоящий момент ее утверждение не соответствовало действительности. Он прекрасно знал, к кому и с какой просьбой обращался. Но он боялся ответа. Впервые за последние десятилетия он испытывал страх.

Каталина ждала, что он скажет. И Марш чувствовал, что она боится не меньше его. Вместо ответа Марш погладил ее по голове.

— Просто мы не умеем разговаривать друг с другом, не так ли?

В его голосе Каталине почудилось бесконечное одиночество. Она никого никогда не любила, а сейчас, ей казалось, она влюблена, но Каталина не умела выразить своих чувств, и эта пустота заполнялась молчанием и бесцветными фразами. Отношения между ними, конечно, изменились, но Каталина опасалась, что этого недостаточно. Она по-прежнему была Лиззи Джонс, а он… прохожим… странником… перекати-поле.

Больше всего ей хотелось запечатлеть в памяти сердца эти волшебные мгновения единения. Она боялась, что долго они не продлятся. Сильные чувства не могут существовать долго.

— Кэт, — мягко позвал он женщину, и Каталина испугалась, что выказала чувства, которые хотела схоронить в себе.

— Не надо, — попросил он. — Посмотри на меня.

Каталина повиновалась.

— Не убегай от меня на этот раз.

— Почему?

Неожиданно Каталина разозлилась. На себя. На него. Она не хотела больше никаких расспросов. Пусть все останется как есть. Каталина не хотела, чтобы состояние блаженного равновесия было нарушено ложью, обещаниями или пустыми клятвами.

Марш улыбнулся, и Каталина почувствовала шевеление и толчки его плоти. Слабые вначале, они становились все сильнее и настойчивее. Каталине нравилось чувствовать под собой его тело, нравилось, что они идеально подходили друг другу, образуя единое целое: там, где у нее был изгиб, у него была выпуклость.

— Потому что в этом нет необходимости, — сказал он. — Я не причиню тебе зла и никому не позволю этого сделать.

— Я не нуждаюсь в вашей помощи, — Каталина перевела разговор на уровень «вы», хотя осознавала, что напрасно старается убедить в этом и себя, и его. Она нуждалась в нем, но пыталась задушить в себе это чувство.

— И ни в ком не нуждаюсь, — добавила она.

— Неужели? — усмехнулся Марш и возбуждающе провел рукой по самым укромным и бесстыдным уголкам ее тела. Каталина ощутила, как вырвавшееся из-под контроля тело отвечает на его ласки.

Марш помог ей изменить позу, и вот она уже сидела на нем, подогнув ноги. Она ощутила себя древней воительницей, амазонкой, которая легко управляет мужчиной. Женщина получила свободу и пользовалась ею по своему усмотрению, навязывая ему ритм и рисунок движения, теперь она увлекала своего возлюбленного к высотам страсти.

Каталина даже не догадывалась раньше, что дарить наслаждение не менее приятно, чем наслаждаться, что тот процесс, который представлялся ей выдумкой изуверов, может быть сладостным и приятным. Она смотрела в глаза Кантону и, ей казалось, видела многое из того, что раньше было скрыто от ее взора. Например, ту страстность, которую она слышала в его музыке и которой совсем не было в его голосе. Одиночество. Заботу. Беспокойство о ней, которое он старался скрыть.

А потом сознание ее затуманилось, уступая место бескрайнему потоку чувств. Каталина услышала низкий стон Кантона. Марш прижал ее к себе, их влажные тела двигались в едином ритме. Я не могу его любить, отчаянно взывала Каталина к своему рассудку. В ответ она услышала шепот-шелест:

— Ты не можешь сбежать от меня, дорогая.

Но Каталина знала, что может. Скрываться. Это она умела лучше, чем что бы то ни было в жизни. И именно это она собиралась сделать.

Ради спасения собственной жизни.

Глава двадцать вторая

Марш понял, что потерял ее. Он понял это в тот самый момент, когда радость покинула ее взор и глаза затянулись искусственно-лучезарной пленкой, которую он привык видеть и за которой Каталина скрывала свою суть. Марш крепко прижал ее к себе.

— Позволь мне помочь тебе, Кэт. В чем бы ни заключалась твоя беда, разреши мне помочь тебе.

— Ты не можешь, — отрезала Ледяная Королева. — С этим я должна справиться сама.

— Ты совсем не должна справляться со всеми неприятностями в одиночку.

— Я не могу зависеть от кого бы то ни было.

— Даже от Тедди?

— Даже от него.

— Кто этот человек? — спросил Кантон, и они оба поняли, кого он имеет в виду.

— Он думает, что я должна ему.

— И это так?

— Нет конечно.

— Он вернется?

Каталина кивнула.

— Думаю да.

— Тогда останься на ночь здесь.

— Но я отвечаю за «Серебряную леди».

— Нет, ты не отвечаешь, — усмехнулся Марш, — теперь я твой начальник.

— Но ведь я собираюсь получить ее обратно.

Марш принялся гладить ее по голове. Он все еще находился под обаянием их близости, чувствуя рядом трепетное тело любимой. Впервые он был убежден, что эта женщина создана для него. До встречи с Каталиной он не верил в судьбу.

— Кэт, мы принадлежим друг другу.

— Ничего подобного, — отрезала Каталина. — Это просто вожделение.

— Неплохое начало для длительного чувства, — отпарировал Марш.

Он вел себя как дурак. Что мог предложить этой женщине он, преследуемый жалкими россказнями и своим прошлым? Он, загубивший невинную душу? На нем до конца жизни останется кровавое пятно.

Но ему очень хотелось начать новую жизнь. Но захочет ли она, узнав о его прошлом? Если бы она только знала, какой хвост смертников тянется за ним! Он даже не помнил точно, сколько душ загубил! Каталина имела право знать, кто он и кем был раньше.

— Кэт, ты слышала когда-нибудь о Марше Кантоне? Кэт постаралась скрыть изумление и осторожно кивнула.

— Меня зовут Марш Тэйлор Кантон.

Кантон замолчал, ожидая реакции. Каталина замерла в его объятиях. У нее изменилось только выражение глаз, но он не мог прочитать ее мысли. Он не знал, чего ждать.

— Я наемный убийца, Кэт. Это то, что я делаю лучше всего.

Теперь замер Кантон. Через несколько секунд он почувствовал, что она гладит его по лицу. Она приняла его таким, какой он есть. Это значило для него даже больше, чем чувство, объединившее их несколько минут назад.

— Я знаю, — вымолвила наконец женщина. — Я поняла это сразу, как только ты вошел в «Серебряную леди», хотя и не уловила связи между тобой и тем человеком, о котором так много судачили. Ну, а когда ты пристрелил похитителя Молли, сомнений у меня уже не оставалось. Я повидала наемников… Их объединяет нечто…

— Запах смерти? — с горечью спросил Марш. Он и сам удивился сожалению, прозвучавшему в вопросе: ведь свой выбор он сделал сознательно.

— Нет, — ответила Каталина, — не совсем. Ты всегда с настороженностью осматриваешь помещение и всегда садишься спиной к стене. А винтовку носишь так, словно это часть тела.

— Это так, мисс Кэт. Часть, которой я не могу рисковать.

— Поэтому Молли спасена.

— Вы не отвергнете меня? — голос Марша дрожал. Дрожь происходила от неуверенности, он знал это и за это себя презирал.

Кэт медлила с ответом. Это слишком важно. Все, о чем говорится сейчас, очень важно. Марш начал с обнаженной честности, что требовало честности от нее.

— Пока вас не было, я посмотрела газеты на кровати.

— Проклятие! Кажется, этот рассказ будет преследовать меня всю жизнь.

— Вы покончили с этим… бизнесом, или «Славная дыра» только прикрытие?

Этот вопрос беспокоил ее долгие недели. Она всегда чувствовала, что он не просто владелец салуна.

— Я пытаюсь уйти в отставку, — улыбнулся Марш. — Это немного привлекательнее, чем подохнуть в канаве пыльного городишки.

— И вы выбрали «Славную дыру»?

— «Славная дыра» выбрала меня. Салун я выиграл в покер. Когда я впервые увидел его, я подумал, что лучше бы мне проиграть.

— Что же изменило ваше мнение?

— Вы. Мне сказали, что вы разорили всех владельцев салуна, и вы мне представлялись просто чудовищем. А когда я увидел вас, я понял, что должен остаться. Я даже предположить не мог, что вы попытаетесь «шанхаировать» меня, но это только прибавило мне решимости. Обычно я не проигрываю.

— Да, — согласилась Каталина. — Вы и кажетесь человеком, который не проигрывает. Но знаете… я не хотела, чтобы вас забрили в матросы. На самом деле… я тогда спасла вас. Я просто… шепнула своему приятелю из полиции, что требуется его помощь, и думала, что он найдет способ закрыть ваше заведение. Но, когда я узнала, что вас схватили и собираются отправить на судно, я вступилась и вытащила вас из беды.