— А новый аромат духов «Элстри», это же чудо! И у этого чуда даже не было названия! Теперь новые духи получат его — «Княжна Дэзи». Моя собака и то он них без ума! Еще бы, попробовала бы она не полюбить «Княжну Дэзи», когда фунт жасминовой эссенции идет по четыре тысячи долларов! Нам остается только добиться, чтобы женщины разнюхали наши духи и распробовали нашу косметику, — и тогда дело сделано. Они станут нашими постоянными покупательницами.

— Пэт, — вступил в разговор Яред Тернер, отвечавший за маркетинг, — вы еще не сказали нам, сколько денег вы отвели на рекламу.

— В среднем принято тратить на рекламу до десяти процентов от каждого доллара, полученного за счет розницы. Так вот, я намерен поднять этот процент вдвое. По моим подсчетам, мы вложим двадцать миллионов долларов в рекламу духов и косметики с нашим новым символом — «Княжна Дэзи».

Ну, понеслось… подумал Хилли Биджур. Интересно, а не ищет ли еще «Нортон Саймон инкорпорейтед» кого-нибудь, чтобы вытащить из болота «Макс Фактор»? По сравнению с той трясиной, в какой окажется «Элстри», там вообще нечего будет делать.

— Итак, двадцать миллионов долларов? — уточнил Люк, поглаживая бороду.

— Да, — подтвердил Шеннон, — и треть из этой суммы уже до Рождества.

— Но, Пэт, — продолжал упорствовать Тернер с отчаянной решимостью человека, отказывающегося от повязки на глазах в момент расстрела, — а что, если нам не удастся спасти «Элстри»? Мы же потеряем, черт подери, кругленькую сумму!

— Вот именно. И тогда акционеры зажарят меня на сковородке! — радостно согласился Шеннон. — На медленном огне.

— Кое-что мы сможем сэкономить на упаковке, — поспешил прийти на помощь патрону Хилли Биджур. — Мы вложили чертовски много денег в упаковку за прошлый год. Может, частично ее используем, чтобы зря не пропадала?

— Хилли, мы начинаем абсолютно новую линию. Отныне «Княжна Дэзи» — и ничего больше. Пути назад нет! — оборвал его Шеннон. — Благодарю, что ты так беспокоишься об экономии средств компании, но сейчас не тот случай, чтобы экономить. Собери всех дизайнеров из отдела упаковок и скажи: пусть сидят хоть до посинения, пока не придумают то, что надо. Это должно быть настолько классным, чтоб слезу вышибало. Тратьте любые деньги, но пусть новая упаковка отразит сущность самой Дэзи — никакого модерна, никакого космического века, никаких фокусов.

— Вот-вот, Пэт, — заулыбался Хилли Биджур, подумав, что теперь, после смерти Чарлза Ревсона, самое время попытаться устроиться на работу в «Ревлон». Если придется, можно пойти даже и на потерю в зарплате. — Отразит сущность самой Дэзи…

«Сущность! — со злостью пробурчал он сам себе под нос. — Эта девчонка в рабочем комбинезоне! Куда, мать твою, подевались ее фото?»

— У нас тоже появилась парочка идей — после той последней встречи с Нортом, — заметил Люк. — Мы говорили тогда, что в новом образе непременно должны присутствовать романтика, великолепие и все качества звезды. Поскольку теперь мы будем работать с Дэзи, то мы решили, что подойдет, как его назвал Оскар, «романовский стиль». Дэзи — княжна, и она должна выглядеть так, как выглядела бы перед их революцией. Одетая по дворцовой моде того времени и с царскими драгоценностями.

— Уж простите, Люк, на мой вкус, это явный перебор. Мне бы хотелось все-таки, чтобы она была ближе к современной покупательнице, — выпалил Шеннон.

— Я так и думал, что вам этого захочется, — улыбнулся Люк, который всегда начинал с наиболее уязвимого варианта. — Наша следующая идея, — продолжал он без перехода, — заключается в том, чтобы приблизить ее к современности, но так, чтобы это отвечало сокровенному извечному желанию каждой женщины нравиться мужчине. Мы снимем на пленку бальный зал или, скажем, диско и покажем все эпохи танца. Дадим панорамный вид сверху, а затем камера сделает наезд на Дэзи, и мы возьмем ее крупным планом: вот она танцует, волосы развеваются, она сияет, она чувственно отдается музыке. Она — сама душа танца. А потом…

— Весьма сожалею, Люк, — снова оборвал его Шеннон, — но и эта идея тоже не по мне. Будь на месте Дэзи обычная модель — все было бы в порядке. Но вы забыли, что Дэзи — княжна, а когда имеешь дело с породой, то надо подчеркивать малейшее проявление аристократизма. И вся эта чувственность, о которой тут шла речь, отнюдь не поможет нам взять верную ноту, как мне представляется.

При этих словах Шеннон заметно нахмурился. Он стоял, прислонившись к стене: все кресла в его офисе были заняты, кроме одного — того, что находилось у его рабочего стола, но в него Патрик садился только тогда, когда оставался у себя в кабинете один. Сейчас он чем-то напоминал ошалевшего от занятий студента — растрепанные черные волосы в беспорядке падают на прорезанный морщинами лоб; голубые глаза смотрят озабоченно; уголки широкого рта опущены и напряженно застыли до той поры, когда разрешится наконец мучившая его проблема, отодвинувшая на задний план все другие заботы.

— Но у нас имеется и третий вариант, — невозмутимо продолжал Люк, — который лично мне представляется, пожалуй, наиболее привлекательным…

Сказать по правде, в случае необходимости он мог бы выложить не только третий, но и тридцатый вариант. Пятнадцать процентов от тридцати миллионов составляли как-никак три миллиона долларов, а такие заказы на дороге не валяются, и Шеннон, разумеется, вправе рассчитывать не на хилую струйку, а на целый фонтан идей от рекламного агентства.

— Я весь внимание… — отозвался Патрик.

— Итак, Дэзи — аристократка. Американцы же воспринимают аристократов, точнее, заморских аристократов в двух планах. Они либо председательствуют на всяких официальных мероприятиях — а это всегда скука, — либо развлекаются в свое удовольствие. Считается, что они богаты и ни в чем себе не отказывают. Я склоняюсь к тому, чтобы послать Дэзи путешествовать по миру. Пусть она побывает везде, куда слетаются самые знатные. Это, скажем, Сент-Мориц или любимое местопребывание принца Ага-хана — Коста-Смерелда. Во всех этих местах Дэзи будет общаться с себе подобными — и соответственно одеваться. А мы будем снимать ее там: в горнолыжном костюме, в мехах, в бикини, во французских туалетах от кутюр и огромных шляпах… Она будет жить сказочной жизнью, но благодаря ее происхождению это будет правдой, а не сказкой в глазах американок. Вот тут-то мы и удовлетворим их тягу к роскошной жизни… Дэзи будет делать это вместо них. Так что, когда наши американки купят духи или косметику «Элстри», роскошь коснется и их, так сказать, снизойдет…

В комнате повисла тишина — все напряженно ждали, как воспримет Шеннон эту новую идею Люка. Хелен Штраус хотя и была директором «Элстри» по рекламе, понимала, однако, что и на сей раз ей лучше промолчать, ибо решение опять примут без нее.

— Это хорошая идея, Люк… но она меня пугает. Дело в том, что в глазах американцев вся эта аристократическая публика только и знает, что перелетать с места на место на реактивных лайнерах. Так вот, эту публику воспринимают как бездельников. Да, богатые и в основной массе уже пожилые прожигатели жизни. Если мы все время будем показывать нашу Дэзи в кругу этих людей, то клиенты будут воспринимать ее точно так же. Мне кажется, мы вызовем в сердцах потребительниц чувство зависти. А в этом случае маловероятно, что они захотят покупать духи и косметику, напоминающие им о той, кому они завидуют. Разве не так? Ведь половина наших будущих потенциальных клиенток работают, а вторая половина — это домохозяйки или студентки. Богатые бездельники — это не для них и не про них! Вместе с тем, как я сказал, сама идея представить Дэзи настоящей аристократкой мне импонирует. Собственно говоря, именно поэтому корпорация и остановила на ней свой выбор. Но давайте подчеркнем это в ней более тонко. Нужен какой-то другой ход. Мне почему-то все время видится Англия. Дэзи должна быть там. Сам не знаю, откуда у меня возникло подобное представление.

— Думаю, потому, что у нее до сих пор сохранился, правда в очень незначительном виде, британский акцент. Ведь до пятнадцати лет она воспитывалась в Британии как-никак, — счел нужным проинформировать Шеннона Люк.

— А откуда вам известны такие подробности? — спросил Патрик с неожиданно прозвучавшей в голосе подозрительностью, удивившей даже его самого.

— Я просто помолвлен… хм-м… помолвлен с ее подругой, с которой они вместе живут, — не без доли смущения заметил Люк.

— Что, с подругой из Гросс-Пойнта?

— Да, — подтвердил он.

— Кики Кавана? «Юнайтед моторе»? Что ж, мои поздравления, Хаммерштейн. Великолепно!

Взоры всех, кто был в комнате, устремились на Люка, и каждый подумал: Кавана… Детройт… «Юнайтед моторс»… Везет же некоторым! Конечно, каждый знал, что Люк, как говорится, парень — не промах, но чтобы до такой степени?

Раздосадованный, Люк поспешил вернуться к теме беседы:

— Итак, мистер Шеннон, вы сказали Англия?

— Да. Именно Англия. И замки. В обязательном порядке замки! И чтобы Дэзи, например, на скаку подъезжала к воротам. А ездить верхом она умеет, как никакая другая фотомодель в мире. Или, скажем, гуляла с собаками в саду, а замок был бы на заднем плане как фон…

— Собака породы корги. У английской королевы всегда были именно корги. Эту породу королевские особы просто обожают, — вставила Кэндис Блюм.

— Шотландская овчарка. Или даже две, — мечтательно заметил Шеннон, ко всеобщему изумлению.

— Которая будет есть клубнику со сметаной на газоне, — подхватил Оскар Пэттисон. — На фоне замка, конечно.

— Прекрасно. Весьма ценное предложение, — согласился Шеннон. — Да, да, свежий воздух, Англия, замки — и еще, может быть, какой-то молодой человек рядом. Обязательно. И не какая-нибудь очередная фотомодель мужского пола, а настоящий лорд, только не спесивый тип. Главное — замок… Все остальное будет зависеть от самой Дэзи. Я имею в виду романтику, красоту и великолепие. Какая женщина не мечтала бы жить в замке, быть принцессой — пусть не на всю жизнь, но хоть разок, — произнес Шеннон, наконец-то явно удовлетворенный. — И поскольку она американка, они могут ассоциировать себя с ней. Да, к тому времени, когда рекламная кампания наберет полные обороты, вся страна уже должна знать, что она — одна из американских женщин-служащих, и в то же время — княжна.