Но времена изменились. Законы теперь толковались и так и этак, а уж храброй Анна себя не считала.

Боже мой, что она натворила сегодня утром! Менее чем за сутки Анна дважды столкнулась с самыми неожиданными проявлениями своей натуры, о существовании которых и не подозревала, и это открытие буквально потрясло ее. Ей вспомнился взгляд Джоша, его недоумение… И что хуже всего – боль в его глазах.

Конечно же, она не собиралась делать этого. Не хотела его обижать. И уж меньше всего ей хотелось, чтобы Джош ее ненавидел.

Анна плотнее закуталась в шаль, ей внезапно стало холодно. На нее снова нахлынул поток терзающих воспоминаний, и, чтобы отогнать его, Анна закрыла глаза и глубоко вздохнула. Но это не помогло.

Она стала его любовницей. То, что началось с озорного намерения вкусить запретный плод, вылилось в самую настоящую близость, и, как теперь ни желай, ничего уже не исправить. Джош ласкал ее обнаженное тело, он овладел ею, был частью ее. Он заставил ее испытать настоящее блаженство, и даже сейчас она не могла без волнения думать об этом. Жизнь Анны необратимо вышла из привычного русла, да и сама она изменилась.

Анна открыла глаза и мрачно оглядела кабинет. Что же теперь ей делать? В ее жизни не было женщины, с которой можно было бы посоветоваться в подобных делах. Мать Анны просто умерла бы от стыда, если бы в разговоре дочь коснулась темы супружеских обязанностей – чего, конечно, Анна никогда и не пыталась сделать. А подруги только хихикали и краснели, обмениваясь крохами раздобытых где-то сплетен. К моменту замужества Анна оставалась девственной во всех отношениях, первая брачная ночь, заставившая ее только краснеть, разочаровала. Тогда Анна поняла, почему никто не говорит об этом. Это была слишком бесстыдная и скучная тема.

Никто не мог рассказать ей об этом безумии, о дрожи во всем теле, об ослепляющем желании, непреодолимом стремлении слиться воедино. Некому было поведать об ощущениях настолько сладких, что они вызывали слезы, о чувствах настолько сильных, что они лишали разума. И никто не мог посоветовать, как вести себя после всего этого.

Еще плотнее закутавшись в шаль, Анна прошептала:

– Как бы ты поступила на моем месте, Джессика Филдинг? Ведь ты всегда знала, что делать. Ты управляла ранчо и каждым своим шагом бросала вызов общественному мнению… Что бы ты сейчас сделала?

Вопросы повисли в воздухе. Ведь она не Джессика Филдинг, и слава Богу! От соседей Анна слышала историю о том, как после трагедии Джессика забрала сына и сбежала с убийцей своего мужа. Именно бегство Джессики и Джейка позволило семейству Хартли выкупить ранчо “Три холма”. Анна никогда не сомневалась, что у Джессики Филдинг наверняка имелась собственная, не менее увлекательная, версия всей этой истории. Да, она явно не Джессика Филдинг. Она Анна Эджком, она совершила ошибку и теперь пребывает в полной растерянности.

“Следовало уволить его, – вдруг подумала Анна. – Почему я не уволила его утром, когда был подходящий момент? Господи, я же увольняла работников за меньшее…”

Возможно, он и сам покинет ранчо. Анна вспомнила, какой яростью полыхали глаза Джоша. А зачем ему оставаться? Он уедет, и она больше никогда не увидит его, и тогда все ее проблемы будут решены.

Боже мой, но она не хотела, чтобы он уезжал!

Так что же ей теперь делать? Разыскать его, извиниться и умолять остаться?

“Мистер Коулман, я просто хотела сообщить вам, что мне стыдно за свое поведение, и, если вас не затруднит, оставайтесь моим любовником. Надеюсь, вы не обижаетесь на меня?” Анну бросило в жар, когда она представила себе, как произносит эти слова, а затем ей стало ужасно жалко себя.

А как бы все-таки поступила Джессика Филдинг? Она бы пережила это, вот и все. Она приложила бы все усилия, чтобы продолжать жить с высоко поднятой головой. Отвага и гордый нрав помогли Джессике облагородить эти дикие земли, выжить в гораздо более грубом и безжалостном мире, чем нынешний, когда каждый день был вызовом судьбе, а каждый рассвет казался подарком, а не надеждой.

И Анна Эджком сможет со всем справиться.

Анна подошла к столу и опустилась в кресло. Перед ней лежала толстая книга с описаниями и рисунками тавро всех владельцев ранчо отсюда до Калифорнии. Рядом лежал листок с наброском тавро, красовавшимся на лошади Джоша, – Анна сделала его по памяти.

Она помедлила, ей не нравилось то, что она делала. Но, черт побери, она должна все выяснить! И Анна решительно раскрыла книгу.

Тавро, которое она набросала, имело четыре пересекающихся круга, то есть как бы две наложенные друг на друга восьмерки. Анну несколько пугало количество рисунков, которое ей предстояло просмотреть, тем более что ничто не гарантировало результата. А если она и отыщет его, что тогда? Что это докажет? И что делать с этим доказательством?

Пролистав более десятка страниц, Анна с чувством, напоминавшим облегчение, начала понимать, что все ее вопросы чисто риторические. Шансы отыскать оригинал с помощью скудного наброска были просто ничтожны. Возможно, именно на это Джош и рассчитывал. Тут требуется гораздо более опытный специалист, чем она.

“Тогда обратись к шерифу, – подсказал предательский внутренний голос. – В конце концов, это его работа”.

Однако Анна знала, что не станет этого делать. Не сейчас, во всяком случае. А может, и вообще никогда…

– Простите, мадам?

От неожиданности Анна подпрыгнула в кресле и торопливо захлопнула книгу, словно ее застали за чем-то постыдным. Повернувшись, она увидела Чанса, который стоял на пороге, держа в руке шляпу.

– Я стучал, но подумал, что вы не слышите, – извинился он. – Простите, если напугал вас.

Анна откашлялась и взяла себя в руки.

– Все в порядке, Чанс. Просто не ожидала увидеть вас, вот и все. Я же приказала слугам, чтобы меня не тревожили.

– Да, мадам, темнокожая девушка сказала мне об этом. Но у нас неприятности, и я подумал, что вы должны знать о них.

“Боже мой, – подумала Анна. – Этого мне еще не хватало! Только не сегодня!” Однако внешне она оставалась совершенно спокойной.

– Да, конечно. Так что случилось?

– Понимаете, мадам, по вашему указанию мы собрались выбирать новую площадку, и я зашел в сарай за рулетками и прочими необходимыми инструментами. Но оказалось, что в сарае побывали грабители. У нас там хранятся некоторые дорогостоящие приборы, поэтому мы всегда держим сарай на замке. Странно, но они не разворовали инструменты, а поломали их. Все, что можно было покорежить, они покорежили… Чистый вандализм, мадам.

– Ущерб серьезный?

– Довольно серьезный, – угрюмо ответил Чане. – Но это еще не все.

Под вопросительным взглядом Анны Чанс несколько мгновений переминался с ноги на ногу.

– Это вообще полная глупость, но думаю, вы и об этом должны знать. На двери сарая кто-то написал углем: “Янки, убирайтесь домой”. Нечто вроде предупреждения.

Анна на секунду закрыла глаза. Разве мало выпало на ее долю трудностей и без этих угроз? Ее жизнь никого не касается. Да как они смеют!

Казалось, все рушилось вокруг нее, все ее надежды, планы рассыпались в прах. Сколько еще она выдержит?

– Проклятие, – выдавила из себя Анна.

Если Чанса и покоробило ругательство в устах леди, он этого не показал. Сделав несколько шагов по кабинету, Чанс заявил со всей прямотой:

– Послушайте, мадам, я уже говорил вам, что не хочу терять работу. Но вам следует трезво оценивать ситуацию. Я и раньше видел такое… Так избавляются от конкурентов. Могут просто попугать, но иногда последствия бывают очень серьезные. Понимаете, мы с ребятами за драку деньги не получаем. Мы здесь только для того, чтобы бурить скважины.

Анна подняла взгляд на Чанса и постаралась, чтобы ее голос звучал как можно более решительно.

– Никакой драки не будет, Чанс, могу вас в этом заверить. Существует определенное… недовольство, но я вполне смогу с этим справиться.

Анна еще раз глубоко вздохнула, ей вспомнился взгляд Большого Джима, когда она заявила, что отправляет его на дальние пастбища.

– Вероятнее всего, это дело рук одного из моих работников или даже… – она вспомнила Джорджа Гринли, – кого-то из соседей. Вам не стоит волноваться. Я выясню, кто за этим стоит, и ущерб будет возмещен.

Но Чанс задумчиво покачал головой:

– Нет, мадам. Я не думаю, что это так. Ковбои постоянно крутятся возле нас, и если бы они хотели сделать что-либо подобное, то уже давно бы сделали. Возможно, это кто-то из ваших соседей. Хотя им пришлось бы проделать долгий путь только для того, чтобы поломать инструменты и сделать надпись на двери сарая, но такой вариант вполне возможен. – Замявшись, Чанс с любопытством посмотрел на Анну. – Мадам, а вы не замечали в последнее время в окрестностях каких-нибудь незнакомцев? Я спрашиваю об этом только потому, что иногда все начинается с наемных бандитов. Богачи не любят сами делать грязную работу. Они стараются обезопасить себя, чтобы на них в случае чего не пало подозрение. Поэтому обычно нанимают людей со стороны. – Чанс пожал плечами. – Подумайте, мадам. Возможно, кто-то показался вам подозрительным.

Анна поднялась, вымученно улыбаясь, и проводила Чанса до двери. Она точно не помнила, но, должно быть, сказала Чансу что-то ободряющее, потому что, прощаясь, он поблагодарил ее. Оставшись наконец одна, Анна прислони лась спиной к двери. Костлявые пальцы, сжимавшие ее сердце, сомкнулись еще сильнее, и Анна почувствовала боль.

“Вы не замечали в последнее время в окрестностях каких-нибудь незнакомцев?” – вспомнились ей слова Чанса.

И тут же в памяти всплыли слова Стивена: “Кто он такой? Откуда взялся?”

А еще Джош, сидевший напротив нее за обеденным столом, задумчиво произнес: “Для преступников наступили тяжелые времена…”

Нет, это просто смешно! Анна отошла от двери, ею овладели растерянность и раздражение. Это какая-то хулиганская выходка. Самый вероятный подозреваемый – Большой Джим, но не следует сбрасывать со счетов и Джорджа Гринли, который мог послать кого-то из своих людей, чтобы нарушить ее планы.