Я промолчал, просто смотрел на место, где должен был стоять отель Кэтлин.

– В трех измерениях все выглядит иначе, – заметил мистер Рейли. – Я-то, когда смотрел на план, думал, что все понимаю, но макет делает проект живым.

– Это ошибка, – сказал я. – Этот проект разрушителен для вашего района.

Мистер Рейли немного сдулся и встал.

– Я слышал, вы решили у нас осесть. Удивляете вы меня, Майк, учитывая, сколько сил вы положили на этот проект.

– Просто я вижу то, что вы упускаете, – сказал я, – и не хочу быть частью этого.

– Не верю, что мы много потеряем.

– Всего лишь ваших дельфинов и китов.

– Дружище, вы излишне драматизируете ситуацию. Люди из береговой охраны установили глушители на диско-лодках. Их не видно в заливе уже больше десяти дней. Они все поняли.

– Это пока не началось строительство зданий.

– Майк, нет никаких свидетельств, указывающих на то, что высотные дома на берегу могут нарушить покой обитателей залива.

– Дома – нет, водные виды спорта – да.

– Бикер пообещал, что они установят жесткие правила.

– Вы думаете, что восемнадцатилетний парень на гидроцикле будет соблюдать какие-то правила? Одно влечет за собой другое, мистер Рейли, – сказал я. – И все это плохо отражается на китах.

– Должен с вами не согласиться, – сказал он. – На этой неделе в заливе были замечены как минимум два кита, что вполне приемлемо для этого времени года. Преследователи снова выходят в море. Дельфины никуда не делись. Простите, что говорю вам это, но я действительно не понимаю, почему вы так решительно настроены против застройки.

Мы стояли друг против друга, а между нами находился огромный стеклянный стенд. Мне хотелось врезать ему, что было совсем на меня не похоже и к тому же прискорбно, потому что при других обстоятельствах он бы мне даже понравился. Я сделал глубокий вдох и показал на макет:

– Мистер Рейли, сделайте мне одолжение, скажите, что вы видите, когда смотрите на это?

Рейли засунул руки в карманы.

– Кроме того, что я сам был бы не прочь там остановиться? Я вижу новые рабочие места. Вижу активность, которой так не хватает в нашем городе. Вижу новый автобус, школьную библиотеку из кирпича, а не на колесах, а еще я вижу оживление торговли, новые возможности для людей. – Он криво улыбнулся. – Вы сами знаете, Майк. Это ведь вы открыли мне глаза на все это.

– А я скажу вам, что вижу я. Я вижу перебравших пива туристов, которые гоняют по заливу на моторных лодках. Вижу дельфинов, изувеченных винтом, потому что они не успели уйти с дороги. Я вижу диско-лодки, которые в погоне за выручкой берут на борт слишком много желающих поглазеть на дельфинов. Вижу китов, которые перестали ориентироваться и выбросились на этот нетронутый белый берег. Вижу, что останется от миграции горбатых китов, их маршрут отодвинется на много миль от Сильвер-Бей, и неизвестно, сколько из них погибнет в процессе. И сколько людей, которые зависят от китов, потеряют работу. А еще я вижу чертову большую дыру на месте семейного отеля, который простоял там семьдесят с лишним лет.

– Отель «Сильвер-Бей» может существовать по соседству с новой застройкой.

Я указал ему на макет:

– А они, кажется, так не думают.

– Вы же не рассчитывали, что они разместят на макете все местные дома до одного.

– Вы любите пари, мистер Рейли? Хотите поставить пять сотен долларов на то, что через год после открытия всего этого «Сильвер-Бей» будет стоять там, где стоит?

С минуту мы помолчали. В дверях отеля появилась пожилая пара. Они с беспокойством поглядывали в нашу сторону. Я понял, что в споре перешел на крик. Я слишком устал и перестал видеть ситуацию со стороны. Надо было взять себя в руки. Рейли ободряюще кивнул гостям и снова повернулся ко мне.

– Дружище, должен вам сообщить, вы меня удивили. Такой крутой поворот на сто восемьдесят градусов, – сказал он, но в его голосе не было враждебности. – Объясните мне кое-что, Майк. Сейчас вы против застройки, но когда-то вы видели ее преимущества. Должны быть причины, по которым вы так настойчиво хотели продвинуть свой проект. Вот и ответьте мне: когда вы приходили ко мне уже столько месяцев назад, когда вы хотели построить у нас этот отель, что вы видели, глядя на план застройки? Только честно.

Я посмотрел на макет, на эту неодолимую силу, и сердце мое словно налилось свинцом.

– Деньги, – сказал я. – Я видел деньги.


Я вернулся в отель. Ханна сидела за компьютером в моей комнате. Окно было открыто, яркий солнечный свет заливал покрашенный в белый цвет дощатый пол, поблекший персидский ковер и желтые следы из песка, которые остались от моих кед после утренней пробежки. Снаружи из какой-то машины доносилась грохочущая музыка, а где-то за дюнами тихо подвывал трейлбайк. Легкий ветерок пробегал от окна к двери. Теперь я редко закрывал дверь в свою комнату – гостей не было уже несколько недель, а Кэтлин вела себя так, будто я там живу. Она даже плату с меня не брала.

– Майк! – радостно воскликнула Ханна.

Она развернулась в кресле и подозвала меня к себе. Оказалось, что она получила письмо от какой-то девочки из штата Гавайи, которая у себя тоже боролась с застройкой.

– Она пришлет нам список организаций, которые ей помогали, – сказала Ханна. – Они и нам помогут.

– Это здорово, – как можно оптимистичнее сказал я, а сам хотел закрыть лицо ладонями. – Отличная работа.

– Мы с Ларой всем разослали письма. На самом деле всем. Звонил кто-то из «Саус-Бей икзаминер», они видели наши петиции и хотят, чтобы мы прислали им фотографии.

– А твоя мама что говорит? – спросил я.

– Она сказала спросить тебя. – Ханна улыбнулась. – Я составила список всего, что мы сегодня сделали. Он вон в той синенькой папке, в углу. Я связалась с хоккейным клубом; когда вернусь, продолжу. Ты же выйдешь в море со мной и с мамой?

– Что?

Я думал о разговоре с мистером Рейли. Перед уходом из «Блу Шоалс» он сказал мне, что слушания будут закрыты через три дня. При этом добавил, что это конфиденциально, но комиссия не нашла в представленных документах ничего, что могло бы изменить их отношение к застройке.

– Мама сказала, что мы втроем выйдем в море на «Измаиле», ты забыл?

– О. – Я попытался улыбнуться. – Да, конечно.

Ханна натянула школьный кардиган и сунула мне в руки газету.

– Ты видел фотографию тети Кей с акулой? Она в ярости. Грозится, что пустит кишки Грэга на подвязки.

Под заголовком «Леди Акула предупреждает о возвращении тигровых акул» была размещена фотография, на которой репортер поймал момент, когда Кэтлин подошла к Грэгу. Выражение лица у нее было почти таким же «добрым», как у акулы. А рядом уже знакомая мне фотография семнадцатилетней Кэтлин в купальнике.

– Я эту страницу сканировала, а газету надо вернуть мистеру Гейнсу, только он сказал не говорить тете Кэтлин, что он купил себе газету, а то она его на гарпун насадит. Если хочешь почитать, я ее тебе на стол положила. И еще две – «Сентинл» и «Сильвер-Бей адвертайзер», но у них фотки не такие хорошие.

Бедная Кэтлин. Она была права, когда сказала, что эта акула будет преследовать ее до конца дней.

Ханна, радостно махнув мне рукой, сбежала вниз по лестнице. Казалось, она для себя решила не думать о неминуемом отъезде ее мамы. Возможно, некоторые вещи трудно осознать, когда тебе одиннадцать лет. А может, она, как я, надеялась на вмешательство высших сил.

Я слышал звонкий голосок Ханны, когда она шла вместе с друзьями к дороге, и в сотый раз мысленно попросил у нее прощения.

И вот в этот момент зазвонил мой мобильный.

– Моника?

Я посмотрел на часы: в Англии было два часа ночи.

– Как дела? – спросила Ванесса.

Первая мысль, которая мелькнула у меня в голове: «Где, черт возьми, моя сестра?» Потом раздражение. Ванесса не могла не знать, что мои попытки противостоять застройке ни к чему не приводят.

– Какие дела?

– Жизнь и все такое. Я не о проекте сейчас, – сказала она.

– Я в порядке.

– Слышала, ты еще в Австралии. Я говорила на днях с твоей мамой.

На заднем плане что-то монотонно шумело. У меня перед глазами на секунду возникла картинка – наша лондонская квартира: плоский телевизор в углу, большие замшевые диваны, дорогая мебель. Я не скучал по всему этому.

– Отец завел файл, – сказала Ванесса. – Собирает все, что ты делаешь для отмены застройки. Каждый день пополняет.

– О чем ты говоришь?

– Хочу, чтобы ты знал: то, что ты делаешь, не пустая трата времени.

– Но это его не останавливает.

Короткая пауза.

– Нет, – признала Ванесса, – не останавливает.

За окном на дерево села стая длиннохвостых попугаев. Я все еще не мог привыкнуть к тому, что такие яркие создания могут существовать в дикой природе.

– Тина уволилась.

И что? Хотел спросить я, глядя в окно.

Я закрыл глаза. Я слишком устал. Днем я пытался сдвинуть гору, мой мозг просчитывал все возможные варианты, выискивал лазейки, а ночью я лежал без сна и смотрел на Лизу, мне страшно было проспать последние моменты, перед тем как она исчезнет из моей жизни.

– Я скучаю по тебе, – сказала Ванесса.

Я ничего не ответил.

– Я никогда не видела тебя таким, Майк. Ты изменился. Ты сильнее, чем я думала.

– И что?

– И… я подумала… – Ванесса сделала вдох и продолжила: – Я могу его остановить. Я знаю, он ко мне прислушается.

Мир на мгновение замер.


– Если это так много для тебя значит, я остановлю это. Но прошу тебя… пожалуйста… давай сделаем еще одну попытку.

Выдох, который, как пузырь, поднимался из моих легких, остановился на полпути.