– Ты жутко сексуальная, – шепнул Энтони, когда они оторвались друг от друга.

– Ты тоже, – прошептала Зара.

Энтони, воодушевившись, осторожно провел рукой по ее спине.

– А от этого точно не бывает…

– Да точно, точно, – успокоила его Зара.

Ламберт услышал, как Энтони зовет всех к столу, и его прошиб пот. Надо торопиться. Успеть бы выскочить из кабинета, пока не начали искать.

Он отыскал стопку личной писчей бумаги Ричарда и старенькую пишущую машинку. На столе перед ним лежали реквизиты банковского счета и образец подписи. По идее, нетрудно состряпать письмо, подтверждающее намерение Ричарда сделать богатой свою дочь, а заодно и Ламберта.

Вроде проще простого, только в глазах все расплывается, мысли в голове ворочаются медленно и неуклюже, и все время отвлекает воспоминание о ногах Флер. Ламберт со злобой тыкал пальцем в клавиши, отчаянно ругаясь при каждой опечатке. Пять листов бумаги уже испорчено; он вырвал их из машинки и швырнул на пол. Кошмар какой-то!

Ламберт отхлебнул бренди и попытался собраться с мыслями. Всего-то и нужно – сосредоточиться, по-быстрому сварганить проклятое письмо и как ни в чем не бывало спуститься к ужину. А потом ждать звонка из Первого банка.

«Вы хотели гарантий? – скажет он удивленно. – Что же вы сразу не сказали? А как вам письмо-поручение от мистера Фавура?».

Тут они и заткнутся! Не станут же они сомневаться в словах Ричарда Фавура, черт побери?

– Сумму, – пробормотал он вслух, тщательно нацеливаясь на каждую клавишу. – В пять мил-ли-о-нов. Точка.

Пять миллионов. Черт, вот если бы это была правда, если бы на самом деле…

– Ламберт?

Ламберт вздрогнул и медленно поднял голову. У двери стоял Ричард и смотрел на него с подозрением.

– Что это ты здесь делаешь?

Джиллиан вышла в сад, мысленно перебирая картины будущей поездки в Египет. На душе было легко, и это придавало упругость походке, заставляло улыбаться самой себе и напевать. Подумать только – поездка в Египет с Элеонорой Форрестер… Не с кем-нибудь, а с Элеонорой Форрестер! Раньше Джиллиан машинально сказала бы «нет». А теперь она думала: почему, собственно, нет? Почему ей, в конце концов, не поехать в далекую экзотическую страну? Почему не составить компанию Элеоноре? Джиллиан представляла, как блуждает по песчаным тропинкам, как, замирая от восторга, любуется останками древ ней удивительной цивилизации. Ее греет солнце иного континента, вокруг звучит чужая, непонятная речь, на пестром уличном базаре она торгуется с продавцом сувениров…

Тут что-то хрустнуло под ногой, и Джиллиан очнулась. Посмотрела вниз – кто-то бросил на лужайке стеклянный флакончик.

– Так и пораниться можно! – вслух сказала Джиллиан, подбирая пузырек.

Бутылочка от аспирина – пустая. Наверное, кто-то случайно уронил ее в траву. И все-таки Джиллиан встревожилась и невольно ускорила шаги.

– Филиппа! – позвала она. – Ужин готов! Ты в саду?

Тишина. Потом донесся тихий-тихий стон.

– Филиппа! Это ты?

Джиллиан пошла на звук и вдруг поняла, что бежит.

Филиппа лежала на траве за розовыми кустами, раскинув руки. Ее подбородок был испачкан рвотой, на груди приколота записка, начинавшаяся словами:

«Всем, кого я знаю…».

Рядом валялся второй пузырек из-под аспирина.

– Я жду объяснений, – негромко сказал Ричард. Он посмотрел на листок, который держал в руке. – Если все обстоит так, как я предполагаю, тебе придется многое объяснить.

– Это… это розыгрыш…

Ламберт затравлен но смотрел на Ричарда, пытаясь выровнять дыхание, а заодно утихомирить бьющийся в мозгу страх. Он сглотнул – в горле царапало, будто наждаком.

– Шутка.

– Нет, Ламберт, это не шутка. Это подлог.

Ламберт облизал губы.

– Послушай, Ричард, я вовсе не собирался использовать письмо.

– Ах вот оно что! И для чего же ты не собирался его использовать?

Ламберт натужно засмеялся.

– Ты не понимаешь!

– Не понимаю! – отрезал Ричард. – Я не понимаю, почему ты счел себя вправе влезть без разрешения ко мне в кабинет, рыться в моих личных бумагах и писать от моего имени письма. Что касается содержания… – Он хлопнул по листку ладонью. – Признаться, это меня удивляет больше всего.

– То есть как…

Ламберту стало дурно. Значит, Эмили ему лгала. Водила его за нос. Филиппа все-таки не получит денег! В глазах потемнело от ярости. Страх куда-то подевался, Ламберт забыл об осторожности.

– Тебе легко быть порядочным! – неожиданно для самого себя заорал он. – У тебя – миллионы!

– Ламберт, опомнись!

– Эмили говорила, что я буду богат! Она сказала, что на имя Филиппы будет открыт целевой счет и я смогу ни в чем себе не отказывать! Выходит, она врала, гадюка?

Ричард онемел.

– Эмили так сказала? – спросил он, наконец, чуть дрожащим голосом.

– Она сказала, что я беру в жены миллионершу! А я и поверил!

Ричард вдруг понял.

– Ты влез в долги?

– Еще бы, да я кругом в долгах! Как и все остальные в этом поганом мире. Все, кроме тебя, разумеется! Я превысил кредит в банке на триста тысяч фунтов. По сравнению с десятью миллионами – пустячок, правда? Ты мог бы хоть завтра заплатить такую сумму.

Ричард смотрел на Ламберта и старался справиться с отвращением, напоминая себе, что это все-таки его зять.

– Филиппа знает? – спросил он.

– Конечно, нет!

– Слава богу, – пробормотал Ричард и снова посмотрел на листок бумаги у себя в руке. – Так что же именно ты намеревался с этим делать?

– Предъявить в банке. Тогда они хоть на какое-то время заткнутся.

– Значит, у тебя не только совести, но и мозгов нет!

Ламберт пожал плечами. Несколько минут они с одинаковой неприязнью смотрели друг на друга.

– Я… подумаю об этом, – в конце концов, произнес Ричард. – А пока попрошу тебя ничего не говорить Филиппе. И… никому другому.

– Устраивает, – нагло ухмыльнулся Ламберт.

У Ричарда внутри словно что-то лопнуло.

– Не смей мне улыбаться! – рявкнул он. – Ты бесчестный, беспринципный… мошенник! Боже, и как только Филиппу угораздило в тебя влюбиться?

– Надо думать, она поддалась моему природному обаянию, – отозвался Ламберт, приглаживая волосы.

– Вон отсюда! – дрожа от ярости, выговорил Ричард. – Убирайся из моего кабинета, пока я… пока я…

Ему не хватило слов. Ричард умолк, а Ламберт насмешливо скривил губы.

Прежде чем тот или другой успел сказать еще что-нибудь, снизу, из прихожей, донесся крик Джиллиан:

– Ричард! Иди сюда, скорее! С Филиппой плохо!

Джиллиан доволокла Филиппу до дома и вызвала по телефону «скорую». Когда мужчины спустились в холл, Филиппа сидела на полу и еле слышно стонала.

– По-моему, ее благополучно вырвало. – Джиллиан нахмурилась и резким жестом смахнула слезинку. – Дурочка, какая же дурочка!

Ричард потрясенно смотрел на свою дочь – такую несчастную, некрасивую.

– Неужели она на самом деле хотела…

Он замолчал, не в силах произнести страшные слова.

– Нет, конечно, – ответила Джиллиан. – Просто пыталась таким способом позвать на помощь.

– Она же всегда казалась такой…

Ричард запнулся. Он хотел сказать, что Филиппа всегда казалась очень счастливой, и вдруг понял, что это неправда. Если подумать, с тех пор как Филиппа стала взрослой, он почти никогда не видел ее по-настоящему счастливой. Она постоянно выглядела испуганной или обиженной, а если и веселилась, то с какой-то истерической ноткой.

Теперь его пронзило острое чувство вины. Следовало позаботиться о том, чтобы Филиппа была довольна и счастлива, думал Ричард. Я не уделял ей внимания, надеясь на жену и зятя, а они ее подвели. Мы ее предали.

– Филиппа! – Ламберт наклонился к ней. – Ты меня слышишь?

Глаза Филиппы открылись. Она застонала громче.

– Ламберт, – сказала Джиллиан, – лучше отойди от нее.

– Почему это? – ощерился Ламберт. – Я ее муж!

– При ней была записка, – сказала Джил лиан.

Она протянула записку Ричарду. Он прочитал и потемнел лицом. На лбу начала пульсировать жилка.

– Дай сюда! – потребовал Ламберт. – Я имею право…

– Ты не имеешь права! – отрезал Ричард. – Нет у тебя никаких прав!

– «Скорая» приехала, – прервала их Джиллиан, глядя в окно. – Кто поедет с Филиппой?

– Я, – сказал Ламберт.

– Нет, – мгновенно возразил Ричард. – Я поеду.

По дороге в больницу Ричард не отводил глаз от лица дочери, поддерживал ей голову, пока Филиппу рвало в картонную коробку, и поправлял волосы.

– Я не хотела за него выходить, – прошептала Филиппа.

Ее опухшее лицо было залито слезами.

– Я его видеть не могу!

– Все хорошо, солнышко, – ласково сказал Ричард. – Мы почти приехали. Ты поправишься.

– Это все мама! – прорыдала Филиппа. – Она заставила меня выйти замуж за Ламберта! Она! сказала, что я уродина, да еще и не… – Филиппа остановилась и посмотрела на Ричарда покрасневшими глазами. – Скажи, ты, правда, терпеть не мог Джима?

– Какого Джима? – растерянно спросил Ричард, но тут у Филиппы опять началась рвота.

Ричард молча смотрел на дочь. Навалилась черная тяжелая тоска. Такое чувство, словно его счастливую семью переворошили, будто кучку драгоценных камней, и оказалось, что под каждым кишмя кишат мерзкие червяки. Какие еще предстоят сюрпризы? Что еще от него скрывали?!

– А где Флер? – спросила Филиппа, едва снова смогла выпрямиться. – Она знает?

– Вряд ли, – успокаивающе ответил Ричард. – Если хочешь, можно ничего ей не говорить.

– Нет, я хочу! – истерически взвизгнула Филиппа. – Я хочу, чтобы она была здесь, со мной!

– Родная моя… – Ричард вдруг почувствовал, что к глазам подступают слезы. – Я тоже очень этого хочу.

К вечеру Ричард вернулся домой, усталый и подавленный. Все сбежались к дверям – встречать. Флер подбежала и схватила его за руку.