Не в силах смотреть на то, как они начали отрезать их члены, я повернулся к ним спиной и молился о том, чтобы моя смерть была быстрой и не такой кровавой.

Наконец, в комнате стихли крики, тишина подтвердила их смерть.

Дженсон подошел к Кейду, его бледное лицо говорило о том, что он каждую секунду заставлял себя через силу смотреть на это действо, из-за уважения к Блю, потому что последний выстрел сделает он сам.

— Мы будем снаружи.

Кейд кивнул, скривив рот лишь в намеке на улыбку, когда похлопал его по плечу. Затем он повернулся ко мне, на его лице отражалась печаль.

— Так тому и быть. — Я посмотрел на него с такой же печалью в глазах.

Кейд тяжело вздохнул и внимательно на меня посмотрел.

— Какого хрена с тобой произошло? — Он не был злым, в его голосе звучало смирение.

— Любовь случилась, — ответил я просто. — Но в это слово столько всего вложено, о чем мы совершенно забываем, брат. — Он моргнул, глядя на меня, его лицо было напряженным от эмоций. — Ревность, контроль и жадность. Отчаяние и неуверенность. И мы, конечно, не должны забывать о собственнических инстинктах, — он опустил глаза, прикрывая их на секунду. — И это только некоторые из них, Кейд. Я любил Стар всем своим существом. Я дышал ради нее, жил ради нее. Но в тоже время, где-то внутри наша с ней взаимная неуверенность потопила самые лучшие части наших личностей, те части нас, которые относятся непосредственно к любви.

Он покачал головой.

— Они контролируют только тогда, когда ты им позволяешь Данте. Ты был сильным, таким сильным. Я настолько тебя идеализировал, ты — мой старший брат. Но ты родился раньше меня лишь на пару минут, изначально мы являлись одним целым. Я не смог уловить момент, когда все изменилось.

— В тот самый момент, когда мы оба влюбились в одну и ту же женщину, Кейд.

Он кивнул, соглашаясь с правдой моих слов.

— Я любил вас обоих, но она была и только моей. Я нуждался в ней, — прошептал я, боль от близящегося конца заставила мое сердце замереть. — Обещай мне... — я выдохнул и печально улыбнулся. — Обещай, что будешь ее любить так, как она того заслуживает.

Он стиснул зубы, втягивая воздух глубоко в легкие, прежде чем отвернуться в сторону, собираясь с силами, которые ему так необходимы.

— И я тебя люблю, — прошептал он, когда прислонил дуло пушки настолько нежно, как только это было возможно, к моему лбу.

Я наблюдал за тем, как одинокая слезинка скатилась по его щеке. Я кивнул ему, удерживая взгляд, с моих ресниц сорвалась одинокая слезинка, в точности, как его.

— Сделай это, Кейд. — Он знал, что если не убьет меня и даст выжить, тогда мне придется убить его. Ярость возрастет во мне в десятки раз и потребует, чтобы я забрал его жизнь. У него просто не было выхода. Убей или будь убитым. — Будь счастлив. Сделай ее счастливой.

— Я обещаю, — прошептал он, когда спустил курок и освободил мою душу от болезненной одержимости другой душой.

Глава 30

ПЕЧАЛЬ

Кейд

Я смертельно боялся окончательно нажимать на курок. Это было словно убивать часть себя. Я явственно ощущал это: боль, что убивала мою собственную плоть и кровь, но в то же время это принесло понимание того, что Фэй, наконец, в безопасности.

Она сидела на полу снаружи, рядом с дверным проемом, когда я вышел из комнаты. Ее глаза были широко распахнуты, когда она старалась изо всех сил не плакать. Но я бы не осудил ее, поддайся она простой человеческой слабости. Он был ублюдком, но ублюдком, которого мы когда-то любили.

Я взял Фэй на руки. Мы покинули это место, оставив его полыхающим в огне, который разрушал все доказательства нашего пребывания здесь.

3 ДНЯ СПУСТЯ

В больнице мы преподнесли врачам все так, словно Фэй упала с лестницы. Но они, естественно, не поверили. Их взгляды были не тем, что могло на меня повлиять, тем более за закрытые рты им была заплачена непомерно крупная сумма.

Впервые в жизни я чувствовал себя некомфортно в своем собственном доме с Фэй. Она приняла душ и стояла одетая в пару мешковатых штанов и в одну из моих футболок, ее лицо было покрыто синяками, и на нем читалась печаль. Я понятия не имел, что должен ей сказать. Она горевала по нему, по Малику и, может даже, по Фрэнку? Хотела ли она вообще быть здесь?

— Я могу отвезти тебя домой, если ты хочешь?

Она резко вскинула голову, пристально всматриваясь в меня, паника заполнила ее глаза. Ее зубы прокусили нижнюю губу, а пальцы впились в бедра, подобная реакция заставила меня слегка вздрогнуть.

— Могу я?.. Пожалуйста, не заставляй меня возвращаться туда одну, Кейд.

Я подошел к ней туда, где она стояла, убирая ее руки от израненных ног.

— Я абсолютно не хочу, чтобы ты уходила, Фэй. Просто я понятия не имею, о чем ты думаешь. Хоть убей, я не могу даже представить, что ты хочешь от меня прямо сейчас. — Я ненавидел все это. Она была для меня всем. Я всегда умел распознать и прочитать ее эмоции, но сейчас Фэй была совершенно другим человеком, мы оба были.

Она сжала мои руки.

— Это не он, — я прикрыл глаза. Она понимала, что я чувствовал прямо сейчас. — Данте погиб уже очень давно. Я даже не знаю, кем был этот человек, Кейд. Он был животным, что украл у меня многое из того, что я никогда не смогу вернуть. — Взглядом я дал понять ей, чтобы она продолжала говорить. Ее собственный взгляд смягчился. — Он украл нас. Он превратил меня в кого-то, кого я искренне презираю. — Моя сильная девочка была такой разбитой. Он сломал ее, погасил в ней искру и разрушил дух. — Если бы ты знал, в кого он меня превратил, то точно не захотел бы, чтобы я находилась здесь, — пробормотала она.

Черт побери, стоит ли мне говорить, что я все знаю? Если я этого не сделаю, то она будет всегда жить в страхе, что однажды я узнаю все и отвернусь от нее. Данте не был частью меня, она была. Она была моей половинкой, дополняя мужчину, коим я был, и мужчину, которым я так отчаянно хотел стать для нее. Моя душа возродилась вместе с ее и была послана сюда, чтобы мы отыскали друг друга. Любовь не осуждала вашу родственную душу за действия, которые были неподвластны ей. Истинная любовь была болезненной, пожалуй, самой болезненной вещью, которую нам доводилось испытывать на Земле, но в тоже время она не была осуждающей: она избавляла от чувства стыда и освобождала от того, что мы считали в себе неидеальным, потому что человек, который любил, был выше этого. Любовь, в моем понимании, это нечто чистое, настоящее, терпеливое и бесконечное. Я буду любить ее и боготворить все то время, что нам было уготовано. Любовь, подобная нашей, была сильной, пылкой и прекрасной. Ничто, что бы она ни сделала в своем уме, не могло опорочить чистоту нашей любви.

— Фэй. — Я поднял руку, нежно обхватив ладонью ее щеку, тогда как мое сердце наполнилось радостью лишь от простого прикосновения к ней. — Я прекрасно знаю, через что ты прошла, и что ты коришь себя за это. Это было насилие, детка, и неважно, что ты там себе говоришь, или что он тебе говорил.

Ее дыхание сбилось, а дрожь начала сильнее сотрясать тело. Бл*дь, сможет ли она когда-нибудь оправиться от этого?

— Тебе все известно? — спросила она мягко.

Я знал, что она меня спрашивала о том, что показал мне Кенни, и мне было необходимо сказать ей, что я видел худшее, что произошло с ней, но все равно любил с той же страстью и жаждой, с которой всегда делал это.

— Ты сказала в своем сообщении, что нить сейчас разорвана, но у нас она никогда не разорвется. Возможно, она износилась на короткий промежуток времени, но она никогда не порвется. Я знаю, что он сотворил с тобой, и я прекрасно в курсе того, что он украл твои воспоминания и пичкал тебя ложью. — На бледном лице Фэй отразился стыд, когда она опустила взгляд, но я поднес палец к ее подбородку и приподнял голову, пока ее глаза вновь не посмотрели куда и должны были — на меня. — Никогда не смей стыдиться того, что произошло. Ты — жертва, Фэй. Такие мужчины, как Данте, умеют настроить твое собственное тело против тебя. — Я знаю, это было тем, что съедало ее, и я практически задохнулся, когда думал об этом и говорил, но ведь, прежде чем она узнала правду, она получала удовольствие от того, что они разделили. Однако это было естественная реакция ее тела. Я хотел помыть свои глаза и память хлоркой от всех тех образов, но я не мог наказывать ее больше, чем она делала это сама.

— Мне так стыдно, — задохнулась она словами, ее крошечные вздрагивания заставили сжаться мое сердце. Я хотел исцелить ее и забрать боль, но это было не в моих силах.

Я притянул крошечное женское тело к своему, располагая ее голову на груди, опустив свой подбородок на ее голову, когда мои руки заключили ее в объятия. Слезы Фэй пропитали мою футболку. Все, что я хотел, это избавить ее от всепоглощающей боли.

— Сможешь ли ты полюбить меня вновь, Кейд?

Ох, бл*дь, я практически умирал от ее боли.

— Ты знаешь, что я вижу и чувствую, когда смотрю на тебя? — Она подняла руки, чтобы стереть слезы со своего лица, и покачала головой, ее брови сошлись вместе. — Бесконечную красоту, — проговорил я, когда еще больше слез скатилось по ее покрытому пятнами лицу. — Восхитительную силу. — Я погладил ладонью ее черные волосы. — Всепоглощающее желание в моей груди прикоснуться к тебе, разделить с тобой одно дыхание на двоих, твою жизнь, твою любовь. — Я пристально посмотрел в ее умоляющие глаза. — Я вижу невероятное наслаждение, что только ты даришь мне. — Я оставил мягкий и легкий поцелуй на ее губах. — Я вижу наше будущее.

— Мне жаль вас прерывать, — раздался голос Эми, когда она вошла в комнату, разрушая для нас такой момент. Эми подошла к Фэй. — Ты так и не позвонил! Ты сказал, что сделаешь это после того, как она будет в безопасности.

Черт, ну я и мудак. Мне следовало вспомнить, что Эми ждала новостей.