Розалин Уэст - Сердце женщины

– А что, если я знаю, где найти ее?

Филомена Прайн утерла пот со лба, подняла на плечо один из подносов и постояла несколько секунд – она хорошо знала, что спешка в этом деле не нужна, потому, что может обернуться потерей, за которую ей уже нечем будет расплачиваться. Однако она знала и другое: ей следовало поторопиться, потому что ее ждали в шумном и зловонном пивном баре. Увы, впереди у нее были долгие часы изнурительной работы, – думая об этом, она не могла удержаться от слез.

Какой же она была наивной месяц назад, когда уговорила своего нищего возлюбленного согласиться на романтический побег. Ее фантазии обернулись страданиями и лишениями. Они поженились и некоторое время жили у друзей, но затем пришлось столкнуться с суровой действительностью, и избалованная Филомена, выросшая в роскоши и никогда не знавшая реальной жизни, вынуждена была расстаться со своими иллюзиями. Теперь она уже была не дочерью Джастина Монтгомери, а женой Джонатана Прайна. Прежде Филомена не понимала этой разницы, однако теперь со слезами на глазах вспоминала о своей прежней жизни.

Прижав одну руку к ноющей спине, она направилась в бар, где матросы, возможно, будут щедры, если она с улыбкой подаст им кружки пива. С улыбкой, которая когда-то кружила головы богатым поклонникам, а теперь служила для того, чтобы заработать на хлеб насущный.

Собравшись с духом, Филомена толкнула бедром дверь и вошла в бар; она привычно лавировала между столами и ловко уклонялась от щипков и хлопков по заду. Раздав кружки и собрав монеты у моряков, она повернулась к следующему столику:

– Чем угостить вас в этот прекрасный ве…

Она умолкла – ледяной ужас сковал ее горло. Сидевший за столом мужчина, такай же высокомерный и красивый, каким она впервые увидела его, оказался страшным пиратом по прозвищу Черная Душа. А рядом с ним сидела… Неужели Элиза? Тяжелый поднос с грохотом упал на пол, и все поплыло перед глазами Филомены. Сильные руки тут же подхватили ее и усадили на свободный стул.

Наконец она пришла в себя и пробормотала:

– Элиза, неужели ты? – Она со стоном обняла свою бывшую служанку. – О, Элиза, как я рада видеть знакомое лицо!

Элиза смотрела на нее в изумлении: она не ожидала таких слов от своей бывшей хозяйки.

– Мена, как ты себя чувствуешь?

Филомена вздохнула, и на ее бледном лице появилась грустная улыбка.

– Как может себя чувствовать беременная женщина, обслуживающая матросов в баре? – Немного помолчав, она с гордостью добавила: – Я замужем за Джонатаном, и теперь я миссис Прайн.

Элиза не знала, что сказать на это.

Тут подошел хозяин таверны и грубо толкнул Филомену:

– Вставай, грязная лентяйка. От твоей болтовни на столах не появятся кружки, а в моем кармане – монеты.

Хозяин вскрикнул, когда его запястье стиснула чья-то сильная рука. Повернувшись, он встретил холодный и пронзительный взгляд черных глаз.

– Нельзя так дурно обращаться с леди, иначе монеты, о которых ты так беспокоишься, пойдут на покупку твоего гроба.

Хозяин таверны не знал, кем был этот человек, однако сразу понял, что его слова не пустая угроза. Повернувшись к Филомене, он пробормотал:

– Даю тебе десять минут, но потом ты отработаешь их.

Филомена смиренно кивнула и повернулась к Элизе.

– Мне надо работать. – Она снова вздохнула. – Пожалуйста, не мешай мне больше.

Куда только девались ее надменность и высокомерие, которыми она так отличалась в Сейлеме?

– Мена, что ты делаешь здесь?

Филомена пожала плечами:

– Это лучшее, что я смогла найти. За одни только хорошие манеры не платят. Джонатан работает в таможенной конторе. Это хорошая работа, но, когда появится ребенок… – Горло ее болезненно сжалось. – О, Элиза, как далеки мы оказались от своих девичьих мечтаний. Ты должна была выйти замуж за Уильяма, а я хотела, чтобы вся Новая Англия была у моих ног. – Она хрипло рассмеялась. – Ты приехала сюда, чтобы позлорадствовать, не так ли? Я знаю, что заслужила это.

Элиза меньше всего хотела злорадствовать. Она очень хорошо понимала состояние Филомены.

– Нет, Мена, я приехала сюда по другой причине. Почему ты не вернулась в Сейлем? Почему оставила своего отца с убеждением, что ты в руках Черной Души?

– Я хотела отомстить ему за то, что он был против моего брака с Джонатаном. И, как видишь, я пошла своим путем.

– Твой отец думает, что тебя нет в живых.

Филомена кивнула:

– Для него – так и есть.

– Но, Мена, он считает, что я виновата в твоей смерти.

Филомена нахмурилась. Затем вопросительно посмотрела на Элизу. И та рассказала ей, чем обернулся их обман. При этом она не упомянула о своей привязанности к похитителю.

– Я была тщеславной и глупой девчонкой, – сказала Филомена. – Я не думала, что по-настоящему полюблю человека, за которого вышла замуж, и что буду беременна от него. Наша жизнь, может быть, не слишком хороша, но это – наша жизнь, основанная на нашей любви, а не на деньгах моего отца. Как видишь, я больше не нуждаюсь в твоих услугах, Элиза. Служанки таверны одеваются сами.

– Мена, я хочу, чтобы ты поехала с нами в Сейлем. Пусть твой отец узнает, что ты жива.

– Я не могу!

– Но ты должна! Ведь все думают, что тебя нет в живых.

– Филомена Монтгомери умерла, – заявила она. – И пусть она упокоится с миром.

– Но для тех, кого обвиняют в ее убийстве, мира не будет!

Филомена в нерешительности закусила губу.

– Я не могу вернуться домой. Моему отцу не захочется знать, кем я стала. Теперь я хорошо понимаю это.

Ему будет стыдно за меня. Но я не откажусь от своего выбора. Не хочу снова оказаться под его пятой.

– Это касается только тебя и твоего отца. – Элиза сжала ее руку. – Но ты должна помочь мне, Филомена. Ты обещала мне свободу, однако я не смогу получить ее, пока не восторжествует справедливость. Ты должна поехать с нами. Должна.

Та Филомена, которую Элиза знала раньше, не стала бы заботиться о прошлых долгах или обязательствах. Но женщина, сидевшая сейчас перед ней, уже явно была не прежней легкомысленной девицей.

– Я должна сначала поговорить с Джонатаном. Мне не хочется, чтобы он подумал, что я намереваюсь просить помощи у отца. Этого никогда не будет. – На лице ее появилось решительное выражение.

И Элиза впервые почувствовала симпатию к этой женщине.

Стоя за штурвалом «Галантного», Жан Люк совершал свое последнее путешествие в Сейлем. Свою каюту он отдал в распоряжение Элизы и Филомены, но женщины чувствовали себя неловко. Они никогда не были подругами и часто соперничали, а сейчас, сделав свой выбор, были вынуждены терпеть друг друга. Филомена, плохо переносившая качку, лежала на койке и стонала, однако еще не пользовалась ведром, которое Элиза поставила рядом с ней. Филомена в большей степени страдала от угрызений совести, чем от морской болезни, – она уже заметила зажившие ссадины на запястьях Элизы и желтоватые отметины на лице, которые остались от перенесенных побоев. Она боялась спросить об этом, но понимала, что спросить придется.

– Он был очень жесток с тобой?

– Кто? – спросила Элиза с искренним недоумением.

– Черная Душа.

– Люк? – Назвав его по имени, Элиза тем самым сняла многие вопросы. – Нет. На самом деле он спас меня от тех, кто оставил эти следы. – Она коснулась своих запястий. – Он очень добрый и порядочный человек. Проблемы с твоим отцом возникли не по его вине. С ним поступили ужасно несправедливо, Филомена. Надеюсь, ты мне поверишь.

Филомена кивнула и вновь заговорила:

– Я рассталась с иллюзиями относительно моего отца. – Она ненадолго задумалась. – А этот пират, кто он для тебя?

– Он не пират, и он много значит для меня. Прежде всего, я обязана ему жизнью, и мне крайне неприятно, когда его оскорбляют.

Щеки Филомены вспыхнули.

– А как же Уильям?

Элиза снова почувствовала угрызения совести, но это был очень слабый укол, не тронувший ее душу.

– Уильям объявил о своей помолвке с другой. Он больше не ждет меня.

– А следовало бы дождаться. – Филомена покачала головой, как бы осуждая брата. – Впрочем, это моя вина. Я должна была сдержать свое слово. Кажется, теперь все потеряно для тебя, Элиза. Я хочу как-то исправить положение.

Элиза молчала. Прошлого не вернешь, как не вернешь ее состояния.

– Ты останешься в Сейлеме?

– Меня ничто не держит там, Мена. Теперь у меня есть новая мечта.

Когда Элиза вышла на залитую солнцем палубу, она поняла: у нее осталась только надежда на Люка.

Осмотревшись, она увидела, что Люк натягивает паруса на реи – словно он не капитан, а простой матрос. Элиза восхищалась его силой и ловкостью и, глядя на него, невольно улыбалась.

Заметив ее, Люк спустился по канату и спрыгнул на палубу.

– Ты вышла сюда в надежде увидеть свой родной порт? – спросил он, пристально глядя на нее.

Она посмотрела ему за спину и тотчас же узнала скалистое сейлемское побережье.

– Я не думала, что мы подошли уже так близко. – Близко к тому, чтобы приобрести или потерять все. Сердце ее сжалось от волнения, и Элиза инстинктивно прижалась к Люку – единственному источнику утешения. Он обнял ее за талию, а она не осмеливалась взглянуть на него, боясь, что он увидит слишком много в ее глазах.

Необходимость каких-то заверений с ее стороны отпала с появлением Шеймуса.

– Скажи ему, что он сошел с ума, моя милая. Он хочет отправиться в лодке прямо к Индийской пристани. Скажи ему, что это безумие. Его схватят в ту же минуту.

– Этого не будет, если мадемуазель Монтгомери расскажет свою историю. Я не могу рисковать, подойдя на «Галантном» слишком близко. Его сразу узнают и захватят или потопят, не задавая вопросов. Это дело касается только меня и Монтгомери. Он не ожидает, что я появлюсь прямо в его логове. Я намерен доставить ему его дочь и получить мои деньги.