Розалин Уэст - Сердце женщины

А может, они уже убили ее? Впрочем, едва ли… Они заплатили большую сумму, чтобы насладиться ею, так что постараются оправдать каждую потраченную монету.

Глаза Люка застилала темная пелена. Перед ним возникали образы негодяев, кричавших и корчившихся под его ножом.

С наступлением темноты ему все же пришлось остановиться; он опасался, что ночью может не заметить похитителей.

Люк причалил к берегу и уснул на дне лодки, а с первыми проблесками зари продолжил погоню.

К полудню Люк обнаружил их опустевший лагерь. Быстро осмотрев его, он понял, что они много пили и совершенно не заботились о своей безопасности. Значит, с затуманенными мозгами и головной болью они будут двигаться очень медленно. Если он постарается, то до наступления темноты настигнет их.

Люк обнаружил также разорванную и окровавленную сорочку Элизы. Он скомкал ее, и у него от отчаяния потемнело в глазах.

Когда Люк снова двинулся в путь, в душе его все перевернулось, и теперь он был готов на все – только бы покарать негодяев.

Внезапно он услышал голоса и тотчас же перестал грести и прислушался. В следующее мгновение раздался грубый смех, а затем – отчаянный женский крик.

Лишь усилием воли Люк заставил себя удержаться на месте. Разве Элизе было бы лучше, если бы он погиб, опрометчиво бросившись ей на помощь?

Люк выбрался на берег под покровом темноты – как смертоносный призрак. Затаившись в кустах, он терпеливо выжидал, хотя женские крики, казалось, разрывали его сердце. Слушая эти душераздирающие крики, Люк вспоминал крики других женщин и едва удерживался от мучительных стонов, Точно так же кричали его мать и сестры. Увы, он тогда не смог их защитить… И вот теперь оставил без защиты Элизу…

Люк до крови закусил губу. Нет, Элиза не умрет. У нее сильная воля, и она все выдержит. А он, Люк, уже здесь, и он спасет ее.

Сейчас Люк не испытывал к Монтгомери прежней ненависти. Разумеется, он помнил о том, что должен отомстить, но решил, что месть подождет, пока Элиза не окажется в безопасности. А потом он вернется и обрушится на Монтгомери как гнев Божий.

Решив так, Люк немного успокоился. По-прежнему сидя в кустах, он выжидал.

На рассвете люди Кейджана оставались лежать там, где свалились ночью, напившись до бесчувствия. Лишь один из них сторожил Элизу; он набивал табаком трубку и совершенно не чувствовал опасности.

Элиза же, крепко связанная, лежала на земле, у поваленного дерева. Ее платье было испачкано и разорвано, а спутанные волосы закрывали лицо. Она лежала неподвижно, возможно, спала.

Люк возник из темного болота, словно один из демонов мести, которые, по слухам, обитали здесь. Первые лучи утреннего солнца блеснули на лезвии кинжала – а в следующее мгновение он перерезал охраннику глотку. Подхватив труп, Люк бесшумно уложил его на землю, в лужу крови. Затем шагнул к Элизе и опустился рядом с ней на колени.

В каком она состоянии? Что, если она проснется и поднимет шум?

Люк осторожно убрал волосы с ее лица и зажал ей рот. Она в испуге вздрогнула и попыталась закричать, но Люк, заглушая крик, еще крепче прижал ладонь к ее губам. Тут он наконец-то взглянул ей в лицо и едва удержался от стона. Все лицо Элизы было в синяках. Значит, ее жестоко избивали – сначала чтобы подавить сопротивление, а потом, видимо, просто так, для развлечения.

Люк тотчас же вспомнил о том, что поклялся убить мерзавцев. «Надо подкрасться к спящим скотам и перерезать им глотки», – промелькнуло у него. К счастью, он вовремя одумался. Достаточно было бы одного крика или громкого стона – и все пропало бы. Он не мог рисковать жизнью Элизы.

«Потом, – сказал себе Люк, – потом я непременно их найду».

Он взглянул на Элизу и прижал к губам указательный палец. Затем быстро перерезал веревки, которыми она была связана. Люк помог девушке подняться и спрятал кинжал. В следующую секунду Элиза ударила его ногой с такой силой, что он отшатнулся. Затем бросилась бежать – причем бежала к центру лагеря, очевидно, не осознавая этого.

Люк мгновенно догнал ее и, повалив на землю, снова зажал ей рот. Потом навалился на нее всей своей тяжестью, потому что она отчаянно сопротивлялась.

Выждав несколько секунд, Люк чуть приподнялся и заглянул ей в лицо. Элиза смотрела на него безумными глазами; было очевидно, что она не узнавала его.

Люк вновь приложил к губам палец и тихо прошептал:

– Элиза, это я, Жан Люк. Я пришел, чтобы увезти тебя отсюда. Посмотри на меня внимательно.

Она пристально смотрела на него, но, казалось, не узнавала.

Он снова прошептал:

– Ну, узнаешь меня? Я хочу, чтобы ты вела себя тихо и чтобы пошла со мной. Если ты поняла, кивни.

Она долго не шевелилась, и Люк по-прежнему зажимал ей рот ладонью. Наконец в ее взгляде появилось осмысленное выражение, и она едва заметно кивнула. Люк вздохнул с облегчением и убрал руку. Он был готов опять зажать ей рот, но Элиза не закричала и лишь прошептала его имя. Он грустно улыбнулся ей в ответ.

Поднявшись на ноги, Люк на мгновение привлек ее к себе и обнял. Затем молча указал в ту сторону, где оставил лодку. Элиза снова кивнула, и Люк тотчас же повел ее к берегу. Когда они проходили мимо трупа охранника, Элиза остановилась и, уткнувшись лицом в его грудь, тихонько всхлипнула. Люк осторожно отстранил ее и прошептал:

– Нам надо поторопиться.

Он помог Элизе забраться в лодку и тотчас же оттолкнулся шестом, чтобы вывести суденышко на открытую воду. Затем взялся за весла и принялся грести вверх по течению. Позади них не слышно было криков тревоги, но Люк все-таки не расслаблялся. Когда они отплыли на значительное расстояние, он протянул Элизе запасное весло.

– Принцесса, если хотите спастись, то помогите мне грести.

Она уставилась на него в изумлении. Потом молча кивнула и, взяв весло, стала грести изо всех сил, ведь каждый взмах отдалял ее от ужасного лагеря.

Они оставались на воде большую часть дня, и Элиза гребла наравне с Люком. Она молчала и не оборачивалась к нему. Он знал, что она мучительно переживает случившееся, и понимал, что не сможет помочь ей, пока они не прибудут на место.

К концу дня Люк начал искать подходящее место, где можно было бы высадиться. Наконец, заметив низкий берег, поросший густой травой, он причалил и помог Элизе выбраться из лодки. Затем отвел лодку в сторону и, продырявив днище, затопил суденышко. После чего расправил примятую траву, чтобы скрыть место их высадки.

– Пойдем, – сказал он Элизе в ответ на ее вопросительный взгляд. – Это недалеко.

Элиза молча кивнула и последовала за Люком. Она ужасно устала, однако старалась не отставать от своего спутника. К счастью, идти пришлось недолго, и вскоре перед ними возник небольшой особняк, напоминавший древние руины, – колонны особнячка были увиты диким виноградом, а балюстрады заросли миртом. Это был Кёр-Дезир – тайное убежище Люка. Он не был здесь несколько лет, и его охватило чувство горечи, когда он увидел, какое запустение воцарилось за время его отсутствия. Увы, время не стояло на месте…

Люк повернулся к девушке и, кивнув на дом, проговорил:

– Мы пришли, видишь?

Элиза не ответила, и Люк понял, что она едва стоит на ногах. Подхватив ее на руки, он пересек лужайку и вошел в дом. Затем прошел в одну из комнат рядом с гостиной. Когда он сдернул с шезлонга покрывало, в воздух взвилось облако пыли, на мгновение ослепившее его. А роскошная парча была почти вся съедена какими-то насекомыми, и под ней виднелась голая древесина. Люк стиснул зубы, снова вспомнив о Монтгомери. Ведь именно из-за него он угодил в тюрьму, а его дом тем временем приходил в запустение.

Тяжко вздохнув, Люк опустил Элизу на пол и вынес покрывало наружу, чтобы как следует встряхнуть его – не мог же он уложить любимую женщину на пыльное покрывало.

О, как безумно он любил ее! Только теперь он это осознал.

Но как он собирается уберечь ее?

Впрочем, об этом он потом подумает. Сейчас следовало заняться обустройством.

Заглянув в колодец, Люк обнаружил, что он в хорошем состоянии, и принес в дом несколько ведер свежей холодной воды. С продуктами дела обстояли гораздо хуже: каким-то чудом сохранился лишь бочонок с соленым мясом. Люк попробовал кусочек и вернулся в комнату, где лежала Элиза. Налив в тазик чистой воды и смочив тряпку, он начал обтирать ее лицо, осторожно смывая грязь. Взглянув на руки Элизы, он невольно застонал. Ее запястья были ободраны веревками, а на одном всё еще болтался сломанный наручник. Люк открыл его ключом, висевшим у него на шее, и отбросил в сторону. Затем начал осторожно обмывать руки Элизы.

И тут он вдруг заметил, что кольцо ее отца исчезло. Негодяи стащили с ее пальца кольцо, которое она так берегла.

Люк решил, что непременно покарает этих мерзавцев.

Он был настолько захвачен мыслями о наказании злодеев, что не заметил, как Элиза очнулась. Услышав ее тихий вздох, Люк поднял голову и увидел, что она внимательно смотрит на него. Но, судя по ее глазам, она его опять не узнавала.

Люк попытался улыбнуться и проговорил:

– Элиза, это я, Жан Люк. Теперь ты в безопасности. Не бойся меня, я тебя не обижу.

Она молчала, и он вновь заговорил:

– Элиза, может, ты проголодалась? Ты, наверное, очень голодна? Или, может быть, хочешь пить?

Она закрыла глаза и молча повернулась лицом к спинке шезлонга. Люк хотел прикоснуться к ней; но не осмелился.

– Что ж, тогда отдыхай, – проговорил он вполголоса. – Позови меня, если тебе что-нибудь потребуется.

Он постоял немного в ожидании ответа, но ответа не последовало. Люк со вздохом снял с себя куртку и накрыл Элизу. Она тут же схватила куртку и плотно завернулась в нее.

Люк в задумчивости проследовал на веранду. Он давно ни о ком не заботился и сейчас чувствовал себя крайне неловко. Но все же… Как ни странно, но ему казалось, что Кёр-Дезир ждал появления Элизы, словно он построил этот дом именно для нее. Вернее, для них обоих.