– Дорогой племянник, я восхищена! Цветы и конфеты, подумать только! В последнее время ты сам на себя не похож, и надо сказать, это добрый знак. Ну-ка, позволь мне взглянуть... – Она приподнялась и окинула Мориса взглядом. – Сегодня ты выглядишь вполне презентабельно, а твоя галантность...

– Все это для нашей дорогой Лилиа.

– Для Лилиа?! – Леди Анна засмеялась так, что упала ничком на подушки, но, справившись с собой, пробормотала: – Боже, благодарю за то, что ты дал мне дожить до этого дня! – Потом она крикнула: – Дитя мое! Выйди к нам! У тебя появился поклонник.

Лилиа, собиравшаяся на ежедневную верховую прогулку, вошла в солярий в амазонке, кивнула Морису и подставила бабушке лоб для поцелуя.

– Что вы сказали, бабушка?

– Что твой кузен зашел тебя навестить. – Леди Анна снова залилась смехом.

– Навестить меня? – Девушка обратила к Морису недоумевающий взгляд.

Он подошел ближе, скованно поклонился и протянул ей коробку конфет и букетик.

– Да, именно вас, милая кузина!

Лилиа приняла подарок, не скрывая удивления.

– Разве ты не польщена до глубины души, дитя мое? – иронически осведомилась леди Анна.

– Но я не понимаю...

– Это означает, что твой кузен намерен ухаживать за тобой по всем правилам.

– Ухаживать за мной? – Лилиа перевела взгляд с ехидного лица бабушки на шоколад и цветы, потом на Мориса. – Но зачем вам это, кузен?

Морис понял, что нужны разъяснения. Он ничуть не сомневался, что Лилиа не считает себя достойной ухаживания настоящего джентльмена и потому ей в голову не приходит мысль о браке с ним.

– Милая кузина, я потрясен, ошеломлен, сокрушен вашей красотой! Позвольте мне ухаживать за вами. Я понимаю, вы совсем не знаете меня, но это не помеха. Пожалуйста, дайте мне возможность пробудить ваш интерес.

Не зная, как вести себя в этой ситуации, Лилиа растерялась. Морис Этеридж и раньше был неприятен ей, но как поклонник казался и вовсе отталкивающим. Она не знала, что ответить ему. Первым побуждением было надменно отвергнуть его ухаживания, тем самым положив конец затеянному им фарсу, но Лилиа никогда не проявляла жестокости без крайней необходимости. К тому же этот человек – близкий родственник леди Анны.

Девушка бросила взгляд на бабушку в надежде получить от нее намек, но лицо старой дамы было теперь совершенно непроницаемым. Она полусидела в подушках, положив обе руки на набалдашник трости, и смотрела вдаль, сквозь стеклянную стену солярия. Глаза ее странно поблескивали.

– Не совсем понимаю, чего вы хотите от меня, Морис, – наконец проговорила Лилиа.

– Только удовольствия время от времени видеть вас. Девушка невольно сравнивала его с Дэвидом. Мысленно она перенеслась к озерку и снова оказалась в объятиях своего любовника под жарким послеполуденным солнцем. При этом воспоминании уголки ее губ приподнялись.

Как ни странно (Лилиа поняла это много позже), именно чувство к Дэвиду побудило ее удовлетворить просьбу Мориса. Она была влюблена, поэтому добра и щедра, ей хотелось, чтобы вместе с ней был счастлив весь свет.

– Если вам так хочется, кузен, мы можем иногда видеться, – сказала она. – Однако не обещаю вам частых встреч. Видите ли, каждый мой день заполнен почти до предела, поэтому...

– Понимаю, понимаю! – Морис схватил руку девушки и прильнул к ней поцелуем. – Я удовольствуюсь тем временем, какое вы сможете мне уделить.

– Это время легко удлинить, – вдруг сказала леди Анна. – Например, если наш дорогой Морис будет сопровождать тебя на верховых прогулках.

У Лилиа упало сердце. Она бросила на бабушку испуганный взгляд и увидела, что та многозначительно на нее поглядывает. Что это значит? Ведь Лилиа ни словом не упоминала о тайных встречах с Дэвидом Тревелайном! Неужели леди Анна догадалась? Девушка снова растерялась, а Морис перепугался не на шутку.

– Нет, нет! – вскричал он. – Я вынужден отклонить это предложение! Мои дни тоже заняты до предела, дела призывают меня уже теперь... – Потрясенный Морис чуть было не признался, что с детства до смерти боится лошадей. – Милая кузина, я был бы счастлив, если бы вы отвели для наших встреч время перед верховой прогулкой. Это не обременит вас? Сердечно благодарен! А теперь позвольте откланяться. Уходя, я еще раз хочу выразить вечную признательность за вашу доброту. Вы не пожалеете, что пошли мне навстречу. Тетушка!

Поклонившись леди Анне, Морис поспешно покинул солярий. Как только он скрылся, старая леди посмотрела на внучку:

– Вы не пожалеете, говорит он! Дитя мое, ты пожалеешь об этом во время первой же вашей беседы. Хватит трех, чтобы ты умерла от скуки! Скажи, пожалуйста, что это на тебя нашло, почему ты согласилась терпеть его общество?

– Не знаю... Наверное, мне стало жаль его. Он выглядел так... так трогательно. Кроме того, бабушка, он ведь вам родня.

– О чем я не перестаю сожалеть. – Устроившись поудобнее, леди Анна устремила на внучку насмешливый взгляд. – Знаешь, почему он отказался ездить с тобой верхом и так быстро улизнул? Потому что панически боится животных, а в особенности лошадей. Уильям обожал верховую езду, а поскольку Этериджи время от времени здесь бывали, Маргарет каждый раз предлагала Морису составить ему компанию. Представь себе, этот трус убегал и прятался. Однажды Уильям, раздраженный этим, вынудил-таки Мориса сесть верхом. Тот продержался в седле пару секунд, потом свалился на... как бы это сказать... на мягкое место. Поскольку лошадь шла шагом... – Старая леди внезапно оборвала себя и снова посмотрела на Лилиа. – Признаться, не ожидала от тебя такой снисходительности к этому ничтожеству. Я думала, ты рассмеешься ему в лицо.

– Не скрою, вначале мне этого и хотелось, но, как я уже сказала...

– Ну хорошо, хорошо! Тебе стало жалко это никчемное создание. Однако сдается мне, дитя мое, дело не только в этом. В последнее время с тобой что-то происходит. Поверь, я еще не впала в старческое слабоумие и не настолько глупа, чтобы не заметить очевидного. Ты стала куда послушнее, почти не выражаешь недовольства своим положением, но не это главное. От тебя исходит внутренний свет... свет счастья, я бы так это назвала. Ты можешь объяснить мне, что происходит?

– Я пересмотрела свой взгляд на вещи, бабушка, – ответила Лилиа, безмятежно улыбаясь и не отводя взгляда. – Кроме того, я привязалась к вам.

К ее удивлению, увядшие щеки старой леди покрыл румянец.

– Нонсенс, нонсенс! Не пытайся меня провести, плутовка, не играй на чувствах старухи! Но твои слова так приятны... так согревают сердце! Подойди ко мне, дитя мое.

Леди Анна раскрыла Лилиа объятия. Девушка, по обыкновению, опустилась на колени перед шезлонгом, и бабушка обняла ее. Лилиа ощутила, что щека старой женщины влажная от слез.

– Позволь мне высказать все, что у меня на сердце, дитя...

– Конечно, бабушка!

– Но если ты когда-нибудь напомнишь мне эти слова, я откажусь от них. Слушай меня, дитя мое. Если Господь призовет меня к себе еще до конца года, который ты обещала подарить мне, возвращайся на свой остров сразу после похорон, даю тебе на это свое благословение. Более того, я требую, чтобы ты покинула Англию, когда меня не станет. Если ты останешься, тебя окружат люди вроде Маргарет и Мориса, и ты сама не заметишь, как переменишься. Взамен прошу тебя дать эгоистичной старухе одно обещание... Ведь ты пообещаешь мне это, Лилиа? Останься со мной до самой моей смерти, когда бы та ни пришла!

– Обещаю, бабушка.

Девушку поразило, что обещание вырвалось так легко и к тому же из самой души. Она сразу поняла причину своей внезапной уступчивости – Дэвид Тревелайн.

По мере того как росла и крепла ее любовь к нему, все более отдалялись и Мауи, и Акаки. Если раньше она спешила к озерку и водопаду, чтобы без помех грезить там о своем утраченном рае, то теперь ради встреч с Дэвидом, ожидание которых наполняло ее трепетом. А он, появляясь, без остатка заполнял ее мысли, сердце, душу – все существо, так что не оставалось места ни для чего иного. Девушка даже начала по-иному смотреть на обычаи и нравы страны, в которой теперь жила, но была не так наивна, чтобы не понять – эта перемена основана на любви к Дэвиду. Не встреть его Лилиа, она была бы так же одинока и несчастна, как и сначала.

Всю следующую неделю Морис Этеридж регулярно наведывался в Монрой-Холл. Уже со второго визита он перестал приносить конфеты и цветы, заметив, что Лилиа не проявляет к его подаркам особого интереса. «К чему в таком случае тратиться?» – подумал он с большим облегчением.

Точно так же начиная со второго визита леди Анны не было в солярии, когда приходил Морис. В этом помещении, залитом солнцем, он проводил время наедине с Лилиа, что избавляло его от постоянных насмешек тетки. Девушка неизменно встречала его в амазонке, как бы давая понять, что у нее есть дела. За неделю ее отношение к Морису не стало теплее, она держалась отчужденно, но вежливо. Не имея опыта в сердечных делах, он не находил в поведении Лилиа ничего странного. Наоборот, это внушало надежды, поскольку Морис знал от матери, что женщины относятся к браку серьезно.

Впрочем, даже если бы кто-то намекнул, что не все в порядке, Морис отмахнулся бы. Всерьез увлеченный Лилиа, он изнемогал от вожделения и готов был на все, чтобы заполучить ее. Ему стоило немалого труда держать себя в рамках приличия и не выказывать, насколько он распален. После каждого визита, длившегося от пятнадцати минут до получаса, Морис, оставшись один в конторе или дома, воображал, как набрасывается на Лилиа, срывает с нее одежды и в исступлении берет ее силой прямо на полу солярия. Эти видения изгоняли из его памяти реальные встречи, и он даже не помнил, о чем шел разговор с девушкой.

Увы, если бы Морис из кожи вон лез, чтобы заинтересовать Лилиа, она вряд ли расположилась бы к нему. Девушка очень сожалела, что согласилась встречаться с кузеном, и умирала от скуки в его обществе. Если он случайно касался ее, Лилиа внутренне содрогалась.