Марина, кажется, замерла от удивления на середине вдоха, так и не донабрав воздуха в легкие. Уж очень невероятным ей показалось то, на что Миша намекал.

- Ты тоже ходил к психологу? Ты?! – почему-то у нее вышло это просипеть, а не выговорить нормальным голосом.

Представить Граденко на подобной консультации было выше ее сил. И он это понял, Марина по глазам заметила.

- Когда твоя любимая убегает в другой город, дотла сжигая все, что ты ей подарил, и при этом, без сомнения, продолжает тебя любить – даже я задумался: не стоит ли что-то изменить? – В этот раз его улыбка больше походила на гримасу. Да и голос упал почти до шепота. – Это, знаешь ли, был громкий «звоночек». Почти набат.

Миша наклонился и прижался своим лбом к ее макушке, глубоко вдохнув. И Марина не выдержала - не отстранилась, а подалась к нему, так же втягивая в себя его запах.

- Ты ни разу не попытался со мной поговорить за это время! – таким же шепотом, высказала она свои страхи, в которых ей самой вдруг почудилась претензия.

Миша усмехнулся, но очень быстро его улыбка сменилась жадным, горловым стоном, а его ладони с силой обхватили щеки Марины, прижимая ее голову к его груди:

- Разве ты не этого хотела? Свободы от меня?

- Не знаю, - почти всхлипнув, признала Марина, уткнувшись носом в его рубашку, жадно вслушиваясь в стук его сердца. Ее пальцы вцепились в его руки, так и обнимающие ее щеки, затылок, гладящие шею под волосами.

- Я же тоже видел, что душу тебя, просто не мог иначе. Нас было двое зависимых друг от друга, - с горечью признал Михаил. – Но в этот раз я хотел, чтобы ты сама приняла решение. Не могла снова упрекнуть, что я тебя заставил или принудил к чему-то. Я пытался дать тебе время. – Он надавил, заставив Марину запрокинуть голову. – И хочу сказать, тебе его понадобилось чересчур много, солнце. Поверь, сверх меры…

Марина слабо улыбнулась, почувствовав, что на глазах выступили слезы, а в душе возникло подозрение:

- И сколько у меня оставалось времени?

Усмешка Михаила стала почти угрожающей, напоминая его прошлого:

- Не думаю, что выдержал бы еще больше месяца. И вряд ли, что, приехав за тобой, я сумел бы вспомнить все советы своего консультанта.

Она рассмеялась. Хотя еще пару часов назад не поверила бы, что будет в состоянии смеяться, когда Миша говорит о таком, почти угрожая. И ведь понимала – он очень даже мог появиться на пороге ее квартиры, или того хуже - в офисе компании, куда Марина устроилась, и просто силой увезти домой. Собственно, чего-то в этом духе она от него и ждала все эти месяцы.

Миша обнял ее крепче, обхватил одной рукой ее плечи, стиснув Марину своей, воистину медвежьей хваткой, по которой она, как оказалось, безумно соскучилась. Его губы прижались к ее лбу, бровям, жадно прошлись по дрожащим векам. Дыхание Михаила стало тяжелым и жарким, словно и ему перестало хватать воздуха.

- Как мы дошли до такого, солнце? – хрипло спросил Миша, прижавшись к ее скуле губами так сильно, что стало даже немного больно. – Как? Я всегда хотел для тебя только одного – сделать самой счастливой. А вместо этого…

Он замолчал, но и ей, и ему стало больно от всего, повисшего в невысказанном продолжении. Она молча вскинула руки, и так сильно, как только могла, обхватила плечи Миши.

Как?

Даже после всех консультаций и разговоров с психологами, она понятия об этом не имела.

Она знала Мишу с момента своего рождения, если верить рассказам их родителей. Вернее, с третьего дня жизни, когда его родители пришли поздравить друзей с таким долгожданным счастьем. Десятилетний Миша также пришел поздравить крестного. Именно ему взрослые доверили вручить их подарок – какой-то золотой кулон, который нынче давно затерялся где-то в шкатулках родительского дома. Марина сей торжественный момент благополучно проспала с пустышкой во рту. Да и Михаил не раз признавал, что смутно помнит, как случилась их первая встреча. Его в тот момент больше волновала трансляция какого-то боя, который взрослые обещали разрешить мальчишке посмотреть в кабинете крестного, пока сами праздновали.

Мать Миши ей рассказывала, что тогда не обошлось без традиционного «сватанья» детей, но шуточного, и всерьез этого никто не думал. Миша же вообще утверждал, что ничего подобного не слышал, иначе точно запомнил бы. Марина всегда немного сомневалась в его заявлении.

В последующие годы, пока оба росли и взрослели, Миша и Марина, разумеется, сталкивались на всех семейных торжествах, так как их родители сумели сохранить дружеские отношения. Вероятно, не в последнюю очередь благодаря тому, что обе семьи добились значимых успехов в совершенно разных сферах бизнеса, и не конкурировали, а скорее помогали друг другу. Но сами дети общались мало и формально – сказывалась приличная разница в возрасте и совершенно иные интересы. Хотя Марина вполне могла попросить старшего крестника отца отвезти или провести ее с подругами туда, куда одну родители не отпускали. И Михаилу такое, вроде, не казалось отягощающим. Как-то раз они с девчонками даже уговорили его пойти с ними в двухдневный поход с настоящей ночевкой. Одних девчонок родители не пускали, а у Михаила и опыт имелся, и доверие родителей, и личная заинтересованность – он как раз пытался избавиться от внимания одной настырной особы, которая буквально открыла на него охоту, мешая даже работать. И Граденко сам честно признавал, что прибьет дуру, если куда-то не двинет на пару деньков, спустить пар. Так что он охотно откликнулся и на просьбу крестного, и на мольбы самой Марины о помощи. Ей это тогда казалось таким невероятным приключением – одни, ночью, без постоянного надзора бдительных сверхзаботливых родителей, у костра, с шоколадными пончиками и «фантой» – что может быть интересней? Настоящее приключение! Марина вообще слыла массовиком-затейником среди всех друзей и даже учителя не раз отмечали деятельную натуру ученицы, хваля ее организаторские и лидерские качества.

С этого похода и начались изменения в их общении с Мишей. Марине тогда было почти пятнадцать, ему – двадцать четыре. Правда, если откровенно, романтикой в этих изменениях и не пахло. Скорее, шуточным соперничеством и соревнованием, которое предложил сам Миша, случайно узнав, о чем мечтала юная подопечная. С этого ли этапа они ступили на кривую тропку, приведшую их в сегодняшний момент?

Или это случилось уже потом, после смерти ее матери?

ГЛАВА 4

Тринадцать лет назад


Нет, они сами точно бы не справились - Марина осознала это со всей очевидностью, наблюдая за тем, как ловко Михаил развел костер.

Она, конечно, проштудировала пособие туриста, но все-таки сомневалась в своей способности сделать это все настолько же умело и быстро.

Да и, к тому же, она не могла не констатировать, что присутствие старшего друга, взрослого парня, позволяло и ей, и ее подругам чувствовать себя гораздо спокойней. На поверку, ночная вылазка на природе оказалась не настолько уж и безопасной, как это виделось из дома. Нет, на них никто не нападал, вокруг не слонялись подозрительные личности, и никто не «заглядывал к ним на огонек», чтобы одолжить соли. Собственно, вокруг вообще никого не было. А ночь в лесу, хоть и в очень облагороженной его части, совсем недалеко от трассы и поселка, где у семей практически всех участников «похода» имелись загородные дома, их немного испугала. Не привыкли они, дети цивилизации, к тишине и новым звукам ночного леса; к тому, что фонарей не видно, да и сотовые - связь «не ловят». Тут, кстати, Михаил их тоже обошел: оказалось, парень был прекрасно осведомлен о такой особенности мобильной связи и взял то ли специальный телефон, то ли сменил карточку на какого-то другого оператора – но у него сигнал имелся. И это тоже Марину успокаивало – если что-то все же случится, они сумеют вызвать помощь. Все-таки, хорошо, что она уговорила его отправиться с ними: и спокойней, и родители всех отпустили, когда узнали, что у подруг появился надежный «проводник».

Сами подруги, кстати, долго не верили, что Марине удастся договориться с Граденко. Все они принадлежали к одному, не такому уж и обширному слою «элиты» города, и потому четырнадцатилетние девушки просто представить не могли, что мужчине, который казался им гораздо старше в свои двадцать четыре и имя которого все чаще упоминалось их родителями в обсуждении бизнеса, будет интересно тащиться в лес ради сомнительной ночевки под небом. Но у Марины имелся козырь, о котором подруги не знали. И даже не один.

Во-первых, они с Мишей может и не были лучшими друзьями, но все же общались часто, и в силу все той же разницы в возрасте никогда не имели между собой конфликтов, свойственных одногодкам. Ее отец очень серьезно относился к своим обязанностям крестного, тем более что долгое время своих детей у них с мамой не было, так что Миша продолжал регулярно бывать у них в гостях и после рождения Марины. И сам ли, в силу врожденной проницательности, или же по наущению матери, которая была уже крестной Марины, никогда не являлся без подарка для младшей «подруги». А что еще надо, чтобы получить вечную благосклонность ребенка? Ей же самой Михаил виделся кем-то едва ли не всемогущим: вроде бы тоже ребенок, сын для своих и ее родителей, а куда больше самостоятельности и прав на решения.

В общем, общались они нормально, хоть и не делились сокровенным, ясное дело. Однако, благодаря этому общению, Марина вполне рассчитывала на понимание Мишей своей просьбы. Кроме того, она также прекрасно знала, что он и сам обожает вылазки на природу, на которые теперь почти не имеет времени, так как все больше погружается в отцовский бизнес и перенимает немалую долю ответственности с благоволения своего родителя. К тому же Марине оказался известен и еще один секрет: именно сейчас Михаил был бы очень рад возможности передохнуть – мало того, что из-за возникших у его отца проблем с сердцем практически вся фирма оказалась на Мише, так еще и какая-то девица не давала ему прохода, рассчитывая таким напором «завоевать» сердце вечно занятого, но уже такого перспективного молодого человека. Это Марина услышала в разговоре своих родителей, попросту возмущенных «непристойным» поведением девицы. Как и то, что Михаил уже был настолько зол на эту «фифу», надоедающую его родным, то и дело появляющуюся в его офисе и умудряющуюся оказаться именно в том месте, куда он все же иногда выбирался расслабиться, что грозился крестному «не сдержаться». Понятно, что физическое насилие к этой дурочке он не применил бы, в это никто не поверил бы, но Граденко уже обладал связями, и своими, и семьи, чтобы все иначе решить. Например, намекнуть ректору университета, где эта девушка училась, и который, так уж вышло, был однокурсником его отца и крестного, что от девушки одни проблемы. Или давнему бизнес-партнеру их компании, что дочь его зама - меры не знает и пора бы приструнить. В общем, когда Марина пришла к нему на работу (конечно же, предварительно уточнив по телефону, удобно ли будет Михаилу встретиться с ней в три и обсудить взаимовыгодное дело, не собираясь уподобляться той самой девице), Михаил казался не только веселым и удивленным, из-за такого стратегического маневра младшей подруги, но и заинтересовавшимся. Как показалось Марине, ему самому порядком хотелось передохнуть от всех дел. Да и на этой вылазке его «проблема» точно не появится…