Лора Бекитт - Сердце в пустыне

Самое причудливое, необычное зрелище представлял собой караван халифа Харун аль-Рашида и принца Абдаллаха аль-Мамуна. Караван охраняли около тысячи всадников в сверкающих на солнце доспехах, с расписанными золотом круглыми щитами, в островерхих шлемах. Сотни повозок были нагружены драгоценностями, оружием и тканями. Сотни рабов шли пешком и вели в поводу породистых лошадей.

Сам Харун аль-Рашид двигался во главе процессии вместе с сыном, приближенными и доверенными лицами. Роскошно украшенные седла с высокими луками дополнялись цветными чепраками из дорогих тканей. Шелковые одежды переливались в ярком свете дня. Халиф был в зеленом халате и чалме, украшенной сверкающим изумрудом. На поясе Харун аль-Рашида висела его любимая сабля, название которой – «Самсама» – в халифате знали даже малые дети.

Когда Джамиля думала о том, что вскоре ей придется предстать перед грозными очами правителя правоверных, сердце испуганно замирало в груди. Девушка ехала в середине каравана на быстром породистом коне, рядом с человеком, которому доверила свою судьбу. С каждым днем они с Амиром все больше узнавали друг друга. Вместе смотрели на звезды, вместе встречали рассвет, рассказывали о себе, вспоминали стихи. Иногда сплетали пальцы и на мгновение заключали друг друга в объятия. Молодому человеку было нетрудно держать свое обещание не прикасаться к любимой до свадьбы. Впервые в жизни он желал обладать женщиной с честью и по закону. Джамиля была не такой, как покорные рабыни его матери или как…

Амир невольно нахмурился, вспомнив Зюлейку. Где она и что с ней? Он поступил с этой девушкой не так, как должен был поступить. Поиграл, обманул и бросил. Заставил избавиться от ребенка. Амир постарался прогнать предательские мысли. Зюлейка – прошлое, которое никогда не вернется. Не стоит о ней вспоминать!

Этой ночью он не мог заснуть. Завтра утром они с Джамилей падут в ноги государю. Что он скажет? Как решит их судьбу? Это известно только Аллаху, написавшему истории их жизни еще до того, как они появились на свет.

Молодой человек вылез из шатра и стал смотреть в огромное, черное, усыпанное звездами небо. Таинственные серебряные огни сплетались в немыслимые узоры, их было так много, что в уме невольно рождались мысли о ничтожности и зыбкости человеческого существования.

Амир думал о завтрашнем дне, а в памяти невольно всплывали строки Абуль-Атахия:[14]

Молодой человек вернулся в шатер. Сердце сжималось от тревоги. Амир заглянул на женскую половину, где мирно спала Джамиля. Может, разбудить ее страстным поцелуем, овладеть ею этой ночью, прямо сейчас? Девушка так сильно его любит, что не станет противиться. Но стоит ли нарушать ее душевный покой, заставлять приносить жертвы? Ради него она сбежала из дому, обманула отца. Нет, лучше подождать.

Шло время, небо наливалось утренним светом, звезды меркли одна за другой. Караван просыпался, слышались голоса людей и животных, поднималась привычная утренняя суета. Жизнь шла своим чередом.

Джамиля выскользнула из шатра, отряхнула одежду, провела рукой по волосам.

– Я видела чудесные сны…

Когда она вернулась от колодца, свежая, веселая и румяная, Амир сказал:

– Обещай: если кто-то будет говорить обо мне плохо, ты не поверишь. А если поверишь, то не разлюбишь.

Он через силу улыбнулся.

– Я никогда не смогу разлюбить тебя, Амир! Никогда не буду принадлежать другому мужчине! – взволнованно произнесла девушка. – Что бы ни случилось, ты останешься для меня единственным, самым лучшим на свете!

Молодой человек подумал об отце. Выслал ли Хасан погоню, попытается ли вернуть Джамилю?

– Не понимаю, как и почему воля семьи, государства, отцов и правителей может иметь власть над любовью! – тяжело произнес он.

– А воля Бога? – прошептала Джамиля. – Разве не он решает, что будет с нами?

Молодой человек упрямо сжал губы.

– И даже Бога. Девушка испуганно ахнула.

– Не надо так говорить!

– Есть вещи, – промолвил Амир, – которые я могу сказать только тебе.

Джамиля доверчиво протянула возлюбленному руки, и он сжал их в своих ладонях.

– Одевайся, – сказал молодой человек, глядя на девушку с нежностью и тревогой. – Мы должны идти к халифу.

Позавчера Амир передал государю прошение, и сегодня ему велели явиться в шатер халифа.

Амир не знал, расположен ли правитель правоверных выслушивать любовные истории. Поездка в Хорасан носила деловой, политический характер и была продиктована желанием халифа утвердить господство арабов в иранских провинциях, среди персов, принявших ислам. Слывший расчетливым и разумным, двадцатидвухлетний принц Абдаллах аль-Мамун выпросил у отца позволения сопровождать его в поездке, чтобы подготовить почву для будущего правления в вверенных ему областях халифата.

Джамиля нарядилась в кафтан темно-синего шелка, отделанный серебристой тесьмой. Лоб скрывала жемчужная бахрома, на голову девушка набросила белое покрывало. Ее щеки горели, взгляд был ясным, движения – полными жизни. В том была виновата любовь к Амиру и вольная красота, что царила вокруг.

Амир взял девушку за руку, и они пошли вперед. Казалось, сердце то взлетает, то проваливается в темную глубину, а душа замирает в объятиях неизвестности.

Амир и Джамиля прошли к шатру по ковровой дорожке. Халиф сидел на груде подушек, спиной к восходящему солнцу, в окружении многочисленной стражи, доверенных лиц и слуг. Молодые люди опустились на колени, произнесли слова приветствия и почти сразу услышали густой, медлительный голос:

– Встаньте.

Они послушно поднялись и выпрямились, не расцепляя рук.

– Подойдите ближе.

Красный шар солнца поднялся над горизонтом, и Амир, ослепленный его лучами, несколько мгновений не видел Харун аль-Рашида – перед ним маячил лишь черный, окаймленный радугой силуэт. Амир сделал несколько шагов вперед, так что шатер халифа заслонил солнце и молодой человек смог разглядеть царственный лик правителя. Седеющая борода, хотя, кажется, государь был моложе его отца. Взгляд мудрый, немного усталый. Тяжелые черты. Сурово сжатые губы.

Джамиля стояла потупившись, но ее спутник не сводил глаз с лица Харун аль-Рашида. Он впервые видел его столь близко. Хорошо или плохо, что государь так похож на обычного смертного?

– Значит, увез девушку от отца? Напомни свое имя. Чей ты сын?

Амир сказал. Он старался говорить медленно, четко, чтобы голос не дрожал.

У халифа была хорошая, пожалуй, даже великолепная память.

– Хасан ибн Акбар аль-Бархи? Начальник барида? Знаю. Порядочный, честный, достойный своего имени человек. Он благословляет твой брак?

Амир на мгновение закрыл глаза.

– Да, государь.

Харун аль-Рашид кивнул на его спутницу.

– Чья она дочь?

– Кади Ахмеда ибн Кабир аль-Халиди.

Взор халифа обратился к Джамиле.

– Подними покрывало.

Девушка выполнила приказ со всей грацией и кротостью, на какие была способна. Халиф откинулся на подушки и несколько мгновений пристально смотрел ей в лицо. Потом изрек:

– Понимаю. Красива! Почему отец девушки был против этого брака?

– Слишком много претендентов, достойный! – нашелся Амир.

– Она выбрала одного и не пожелала ждать? – произнес халиф, пряча улыбку в густую бороду.

– Да, правосудный. Я должен был исполнить веление отца и выехать в Хорасан. И не мог оставить Джамилю в Багдаде. По закону брак, заключенный без согласия отца девушки, считается недействительным. Но если нас благословит сам повелитель…

В какой-то миг Амир поймал взгляд принца. Тот смотрел серьезно, пытался вникнуть, изучал. И похоже, не верил его словам. Но молчал. Молчал, в то время как говорил его отец.

– Ты намерен остаться в Мерве?

Амир низко поклонился.

– Да, государь. С женой. И преданно служить правителю Хорасана.

Харун аль-Рашид слегка улыбнулся и махнул рукой. Возможно, халиф вспомнил молодые годы и свою любимую жену, властную, сумасбродную Зубайду.

– Ладно! Женись! Не забудь прийти на поклон, когда у тебя родится первый наследник!

Амир и Джамиля рухнули на колени и в один голос произнесли:

– Слушаюсь, повелитель!

Небо наливалось пронзительной синевой. Громко пели птицы. Солнце было подобно божественному светильнику, внезапно внесенному в непроглядную тьму. Оно освещало Вселенную, озаряло сердца и души людей. Всякое движение было совершенно и не нарушало гармонии мира. Каждый взгляд был подобен молнии и неповторимо светел, как луч зари.

Сегодня они с Джамилей поженятся, и грядущей ночью она будет спать в его объятиях! Многомудрый халиф принял правильное решение. Они спасены!

В этот миг откуда-то со стороны послышался прерывистый, глухой голос:

– Смилуйся, правосудный! Эта девушка была обещана мне!

Амир вздрогнул, оглянулся и пошатнулся от неожиданности.

Не может быть! Отец!

Голова Хасана была повязана черным платком, одежда покрыта пылью. Лицо выглядело осунувшимся, смертельно уставшим, и только глаза горели неистребимым, мстительным огнем. С ним были слуги, они держали за повод полузагнанных лошадей.

Хасан быстрым шагом прошел по ковровой дорожке, не глядя на Амира и Джамилю, и преклонил колена.

Халиф нахмурился.

– Что это значит?

– Я – Хасан ибн Акбар аль-Бархи, глава почтового ведомства Багдада и твой покорный слуга, повелитель! Не так давно я – решил взять в жены дочь моего друга, судьи Ахмеда ибн Кабир аль-Халиди, Джамилю. Узнав об этом, мой сын Амир всячески соблазнял девушку, а после увез ее без согласия отца. Мой друг впал в отчаяние от горя, я унижен и оскорблен. Я верой и правдой служил и служу тебе, достойный. Клянусь, я не лгу!