— Черт! — поморщился он, отдирая от себя Марту, кормившую его тарталетками и историей про горячего румына. — Да где же вы все! Сквозь землю, что ли, провалились?
— Куда ты, Богдан, дорогой?! — кричала ему вслед немка. — Я тебе не рассказала самое интересное! Вернись немедленно! Как некрасиво бросать даму!
Но тот, не оборачиваясь, спешил к дому.
Проследив за ним, немка подхватила свою сумочку и направилась к воротам.
— Auf Wiedersehen, Jungen![27] — игриво помахала она рукой охранникам и очаровательно улыбнулась кривыми лошадиными зубами.
Когда она скрылась за поворотом, кто-то из них сплюнул.
— С такой я только после двух бутылок смог бы.
Его поддержали сдержанным смехом.
Кристина очень надеялась на то, что хоть чем-то помогла Тимофею. Вообще идея с переодеванием принадлежала исключительно ей самой. Несмотря на упорное сопротивление Тимофея.
«Даже не думай!» — внушал он ей за день до этого.
«Даже не возражай, — отвечала она ему. — Я тебя одного туда не отпущу. Ни под каким видом».
«Кристина, пойми, это опасно!»
«Вот потому я и пойду с тобой. Ты можешь сейчас говорить все, что угодно, но это ничего не изменит. Я уже решила».
«Она решила!» — возмутился Тимофей.
«Да, решила. Мне к разным передрягам не привыкать. Ко всему прочему тебе все равно понадобится помощь, — Кристина напялила парик задом наперед и сказала по-немецки с наигранным кокетством: — Ich bin zum erstenmal in Ihrem Land. Sagen Sie bitte, wo befindet sich das nachste Kaufhaus»[28].
«Господи! Там будет ни одного немца!» — теряя терпение и одновременно смеясь, воскликнул он.
«Значит, я буду одна в своем роде. Неповторимая и замечательная немка Марта. Вот так вот, Lieber Freund!»[29]
«Хорошо. Только прошу об одном. Уходи оттуда сразу после того, как я войду в дом. Сразу!»
«Почему?»
«Так надо. К тому же после того, как я переговорю с Остерманом, может произойти все, что угодно».
«Мне не нравится это определение «все, что угодно». Что это значит?»
«Поговорим об этом после. Я хочу, чтобы ты знала одно — я никогда тебя не оставлю. Что бы ни произошло, я буду с тобой».
Теперь та недосказанность беспокоила Кристину, как беспокоила любая другая проблема, которую можно было решить заранее, но на нее не хватило духу. Увы, иногда с людьми такое случается. Когда неприятные и непредвиденные последствия неминуемы, в их сторону и смотреть не хочется — будь что будет!
Единственное, что она знала: после разговора с Остерманом Тимофею уже не придется свободно разгуливать по Минску.
Кристина перешла на другую сторону улицы, закурила и принялась ждать, поглядывая на лужайку за решетчатым забором, где вовсю шло веселье. Вопреки обещанию она решила остаться.
Тимофей видел, как увезли Олежека. Вообще-то он рассчитывал на минутное замешательство, которое отвлечет внимание и даст ему возможность подойти к Остерману. Но ярость обманутой женщины и оскорбленной матери была так велика, что бедному Олежеку, судя по всему, крупно досталось на орехи. Что ж, и поделом!
Тимофей отошел от группы скоморохов и приблизился к Остерману, все еще наблюдавшему за весельем с веранды особняка.
— Добрый день, Геннадий Маркович.
— Добрый, добрый, — хитро прищурился тот, глядя на его клоунский наряд.
— Мне хотелось бы с вами поговорить.
— О чем же?
— О компании «ИТФ Компьютере Лимитед». И о том, что я знаю.
— Хм. Интересно, — усмехнулся Остерман. — Ваша изобретательность, молодой человек, изумляет. По правде говоря, я был бы даже напуган этим вашим маскарадом, если бы меня не предупредили о вашем появлении.
— Вас предупредили о моем появлении? — удивился Тимофей.
— Разумеется. Разве вы не представитель настырной журналистской братии, жаждавшей проникнуть сюда?
— Нет.
— Ха! Так я и думал! Кто же вы такой, позвольте полюбопытствовать?
— Я хакер, которого наняли для того, чтобы инициировать скандал вокруг «ИТФ Компьютере Лимитед».
— Молодой человек, вы отдаете себе отчет в том, что говорите и о чем намерены сказать в дальнейшем? — из добродушного хозяина Остерман превратился в адвоката.
— Абсолютно. Уже то, что я сильно рискую, придя сюда, говорит о серьезности моих намерений и важности той информации, которой я располагаю.
— Речь пойдет только об «ИТФ Компьютере Лимитед»?
— Нет, не только, — покачал головой Тимофей.
Остерман задумался на мгновение, пощипывая пальцами толстый подбородок.
В этот момент к ним почти подбежал запыхавшийся Богдан Сергеевич. За ним шли два охранника.
— Одну минутку, Геннадий Маркович! — радостно воскликнул Богдан Сергеевич. — Этого наглеца вышвырнут отсюда в два счета. Ребята…
— А кто вам сказал, что я хочу кого-то вышвырнуть? — ледяным тоном осведомился Остерман.
— Но…
— Я вам об этом даже не намекал. В чем, собственно, дело?
— Геннадий Маркович, мне кажется, ему здесь не место, — покраснел до корней своих седых волос Старик.
— Уж позвольте мне решать, кому здесь место, а кому не место, любезный Богдан Сергеевич.
— Я хотел бы занять всего минуту вашего времени, чтобы объяснить…
— Я уже занят. Посему прошу вас подождать, пока я поговорю с этим молодым человеком.
Последовала напряженная пауза, во время которой Старик сверлил Тимофея уничтожающим взглядом. Тимофей же изобразил губами фразу «все возвращается» и украдкой сделал рукой жест прощания.
— Ладно, — кивнул Старик наконец и нервным движением поправил галстук. — Как знаете. Но на вашем месте я хорошенько подумал бы, прежде чем выслушивать то, что он скажет.
— А разве вы знаете, что он может сказать? Вообще-то журналисты сами спрашивают, а не говорят.
— Не важно. Но, надеюсь, вы, Геннадий Маркович, не будете возражать, если я скажу этому молодому человеку пару слов?
— Если он того пожелает, — сладко улыбнулся Остерман.
После непродолжительных размышлений Тимофей кивнул и отошел со Стариком за угол дома, к решетчатой ограде, выходившей на переулок. «Место как раз для того, чтобы тихо пристрелить», — подумал Тимофей с каким-то азартом. Он не мог не осознавать, что играет в смертельную игру. Особенно если то, что сообщила ему Ира пару дней назад, правда. Но страха не было. Был задор и была злость. Все вперемешку. И еще удовольствие от бессилия, которое читалось во всей фигуре Старика.
Старик достал сигару, откусил кончик, прикурил и выпустил струйку дыма в сторону лужаек, где развлекались гости. В глазах его появилось задумчиво-отстраненное выражение.
— Валери сказал: «Жить — значит походить на кого-либо». А я мог бы добавить — или заставлять походить на себя. И то и другое в равной степени верно и одновременно неосуществимо. Нельзя быть кем-то, кроме самого себя, и нельзя из кого-то сделать свое подобие. В последнем я убедился на своем опыте. В тебе я видел себя, но ты — это не я. Теперь это очевидно более чем когда-либо. Я это осознаю и признаю. Как бы там ни было, ты лучше меня. Но должен тебе сказать, что даже весь набор добродетелей в человеке не спасет его от гибели. Более того, мир крайне жесток к тем, кто взял себе за правило жить без страха и упрека. Таких этот мир ломает первыми. Помнишь, что я тебе говорил о принципах?
— Помню, — кивнул Тимофей. — Сергеевич, у меня нет времени. Можно покороче?
— Дурак! — шепотом рявкнул Старик. — Каждая минута рядом со мной — спасение для тебя! Неужели ты не понимаешь?
— Я догадываюсь, — спокойно ответил Тимофей.
Богдан Сергеевич некоторое время смотрел на него так, словно впервые видел, а потом спросил:
— И тебе не страшно?
— Что изменит мой ответ? Отдашь приказ своим церберам оставить меня в покое?
— Хотя я к тебе относился и отношусь, как к своему сыну, в этом случае изменить что-то не в моей власти.
— А если бы я действительно был твоим сыном?
— Я посоветовал бы тебе выйти отсюда со мной. Немедленно.
— Но я не твой сын, верно?
— Совет в силе.
— Знаешь, Сергеевич, очень соблазнительно последовать твоему совету. Просто жуть как соблазнительно. Но я вот думаю: а что потом? Сделав один шаг назад, я вынужден буду делать такие шаги снова и снова. Назад. Снова и снова. Меня не прельщает перспектива вечно пятиться и презирать себя за это. С меня хватит. Я жить хочу, а не ползать на брюхе перед каждой букой, которая погрозит мне пальцем. И уважать себя хочу.
— Мальчишка! — на лице Старика отразилось яростное отвращение. — Меня всегда поражало, как вы все умеете храбриться на публике, сколько из вас прет напыщенной гордости, сколько досужей самоуверенности! А ведь ничего за этим не стоит! — прохрипел Старик, ткнув его пальцем в грудь. — Ничего! Вы слабаки! Вы щенки, полагающие, что на все проблемы можно поднять заднюю лапку! Вас и выкидывают на обочину только потому, что вы быстро надоедаете мокрыми лужами, кусаетесь там, где надо лизнуть руку, и вечно путаетесь под ногами!
— Ты прав, — перебил его Тимофей. — Тебе не удалось сделать из меня свое подобие. Рук я так и не приучился лизать. Извини, — Тимофей оглянулся на лужайку, где Остерман пил коктейль в кругу гостей.
— Ты не подойдешь к нему, — зло прищурился Старик, проследив его взгляд, но спустя секунду добавил срывающимся от волнения голосом: — Ты не должен этого делать, Тимофей. Послушай меня. Ты стоишь лучшей участи. Если ты это сделаешь…
— Что будет, Старик? Что будет тогда? Меня с детства волновал этот вопрос. И ответ я получал только тогда, когда сам шел и делал. Сам.
Кристина уже докуривала сигарету, когда почувствовала неладное. Словно какой-то внутренний толчок, похожий на маленькое землетрясение в районе сердца. Причины своего беспокойства она так и не поняла, поэтому поднялась на цыпочки, чтобы разглядеть то, что творилось на территории коттеджа. Но увидела только угол здания и кусочек открытой лужайки, где взрослые чинно прохаживались с бокалами в руках, а дети носились друг за другом и за скоморохами.
"Сердце странника" отзывы
Отзывы читателей о книге "Сердце странника". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Сердце странника" друзьям в соцсетях.