Именно поэтому, пока Витя собирался с мыслями, чтобы в очередной раз попрощаться, она очень по-женски последовательно предложила:

– Я могу диск принести. У тебя кофе есть?

– А как же хвост?

– Надо же, – фыркнула Лера. – У тебя, оказывается, чувство юмора есть. Не переживай, родители меня спасут. В крайнем случае приеду с новой стрижкой. Адрес дашь?

– Тебе удобно записывать под диваном?

– Не очень.

– Тогда давай я за тобой сам заеду.

– Тогда ты пиши адрес.

– Лера, у меня не только чувство юмора, но и память в порядке. Я вчера тебя домой отвозил, помнишь?

– Такое не забывается, – с чувством выдала Лера. – Приезжай через два часа.

– Ну… так… я раньше могу.

– Мне надо прихорошиться, понимаешь?

– Не очень. Пить кофе и смотреть кино можно и в естественном виде. Но спорить не буду.

– Витя, – вкрадчиво прошептала Лера, обалдевая от мужского умения читать подтексты, – я фигурально выразилась про кофе. Я хочу культурную программу.

– Да? – О, сколько разочарования и сожаления было в его голосе.

– Да! – твердо отрезала она. Если с самого начала допустить завоевание руки и сердца столь легким способом, то дальше станет только хуже. Романтика межполовых отношений по мере сближения индивидуумов бодро шагает вниз по лестнице, а вовсе не вверх. Если начать с бала, то можно через несколько лет закончить спокойным семейным вечером у телевизора, а если начать с телевизора, то бала в жизни может и вовсе не случиться.

Кроме того, что легко достается – то и теряется легко и без особых сожалений.

– Подсказки будут? – оживился Витя. – А то ведь я о тебе почти ничего не знаю.

– Я о тебе тоже. Но подсказок пока не будет. Я сейчас не в форме немного. Так что придется тебе самому угадывать.

– Ладно, напрягу мозг. До встречи.

– Пока.

Восторг распирал грудь, мешая дышать. Лера чувствовала себя воздушным змеем, рвущимся в небо, но привязанным за ниточку. В данном случае ниточкой служила прядь волос. После детального рассмотрения стало ясно, что освободиться собственными силами не получится.

– Мама! – заорала Лера и притихла, ожидая ответа. Вот здорово будет, если окажется, что родителей дома нет. Ей стало страшно. Следующий вопль «мама» был исполнен тоски отчаяния.

– Что! Что! – Елена Станиславовна ворвалась в комнату и заметалась, шлепая задниками тапочек. – Шурик! На Леру диван упал!

– А зачем она его поднимала? – Папин голос, прозвучавший на фоне «околоспортивного» шума и азартных возгласов комментатора, был исполнен недовольства. На помощь батюшка не спешил. – Сильно придавило-то?

– Мам, все нормально. Я тут зацепилась головой. Отстричь надо, ножницы дай.

Елена Станиславовна молча с тихим шелестом обрушилась на пол.

– Мам, ты чего? – испугалась Лера, пытаясь извернуться и оценить масштабы несчастья.

– Ничего, – неожиданно прямо в ухо гаркнула мама, которая, как выяснилось, вовсе не планировала падать в обморок, а всего-навсего решила увидеть своими глазами, в чем дело, и тоже втиснулась рядом. – С тех пор как ты рассталась с Игорем, у тебя с головой не все в порядке. Мне кажется, тебе мужчина нужен.

– В данный момент мне нужны ножницы.

– Марианна недавно познакомилась с одним молодым человеком, он работает стилистом. Ты помнишь Марианну? – Мама завозилась рядом, устраиваясь поудобнее.

– Смутно. Я устала тут лежать, не хочу про Марианну, – взмолилась Лера. – Ее личная жизнь меня не интересует, меня ножницы интересуют.

– Лера, у Марианны уже давно нет никакой личной жизни, тем более со стилистом. У нее внук недавно родился, а у мужа гипертония. Она сказала, что стилист не женат. Ты представляешь? А у него свой салон и масса идей.

– Я так за него рада, – поскучнела Лера. – И что? Мы сейчас вызовем его сюда облагораживать мой образ?

– Еще раз повторяю – он холост, – многозначительно повторила мама и чихнула. – Под диваном тоже надо пылесосить, а не заметать пыль во все свободные щели.

– Стилисты всегда холосты. Иногда они живут в однополых браках.

– Этот нормальный, – неуверенно протянула Елена Станиславовна.

– Мамуля, я бы не полагалась так на мнение твоей Марианны. Женщина, у которой внуки и муж с гипертонией, не может разбираться в стилистах. Кстати, как она на него напоролась? Решила поменять имидж, а заодно и гипертонического супруга?

– Он поцарапал их «Москвич». Кстати, ты знаешь, на чем он ездит?

– Наверное, на машине. Если, конечно, он не поцарапал их драндулет ногтями.

– Очень смешно.

– Не очень. Мам, принеси мне ножницы. Пожалуйста. Мне очень надо вылезти. У меня сегодня важная встреча.

– Свидание?

– Мам, я очень хочу вылезти отсюда. Дай ножницы, в конце концов!

– Я пользуюсь случаем. Это единственный вариант, когда ты лежишь и спокойно слушаешь. А с кем встреча? В городе опять завелся маньяк.

– Вот всегда бы так, – мечтательно протянул присоединившийся к беседе папа. – И наши выиграли, и бабы лежат под диваном и разговаривают шепотом, чтобы не мешать.

Мама угрюмо взглянула на Леру:

– Вот так ошибешься один раз, и будут у тебя не те дети и не тот дворец с не тем принцем. Шурик, раз ваши наконец выиграли, принеси ножницы и поставь чайник. У нас будет семейное чаепитие. У твоей дочери кто-то завелся.

– Под диваном? – хохотнул папенька, не особо спеша выполнять поручение.

– Застряла только Лера, а я вот сейчас встану, – пригрозила Елена Станиславовна.

– Иду, иду уже. Надеюсь, завелся не внутри?

– Шурик, что ты мелешь! Кстати, ты, надеюсь, предохраняешься?

– Со стопроцентной гарантией, – кивнула Лера.

– Стопроцентной гарантии не бывает, – назидательно просветила неразумную дочь маменька.

– Бывает. У нас дружеские отношения.

– Лера! И давно вы дружите?

– Со вчерашнего дня.

– Ясно. Значит, сегодня уже начинай предохраняться. Мужчины не умеют дружить долго. Вернее, через некоторое время они начинают требовать совершенно недружеских услуг или называть дружбой совершенно другие отношения. Ты понимаешь, о чем я?

– Я хочу вылезти! – захныкала Лера.

Через пять минут она, уже свободная и независимая от маминой помощи, ножниц и болта, сидела в кухне за столом и игнорировала каверзные вопросы родителей.

– Кем он работает? – Мама задумчиво размешивала сахар в огромной чашке, позвякивая ложечкой о стены емкости. Чем дольше длилась пауза, тем громче становился звон. Через минуту ожидания он уже был почти колокольным набатом: требовательным и злым. – Может, тебя опять под диван загнать, чтобы ты удостоила нас ответом?

– Мам, я не знаю, кем он работает. Так легче?

– Кому легче? Что за безответственность. У тебя отношения с человеком, о котором ты ничего не знаешь!

– Работа – это еще не все, – пояснила Лера, с изумлением прислушиваясь к себе. Как это работа не все, когда именно все! Это материальное положение, самореализация и самодостаточность мужчины, вторичный половой признак, в конце концов. Если исходить из того, что самец – это добытчик, то, следуя той же логической цепочке, но в обратном направлении: если он не добытчик, то он не самец. Она все это знала, но вопреки собственным убеждениям абсолютно неаргументированно заступалась за своего мужчину.

– Не скажи, – вклинился папа. – Работа в наше время – это гарантия стабильности. Вот в азиатских странах очень правильный подход к этому делу. Не заработал на калым – фиг тебе, а не невеста. Все предельно ясно и наглядно. И никто не выпендривается, не орет, что у него аллергия на работу или не то образование, чтобы ящики грузить.

– Не показательно, – упрямо мотнула головой несговорчивая Лера. – А если у жениха папа шейх? Зачерпнул нефти из родительских закромов – вот тебе и калым. И ящики грузить не надо.

– А у твоего друга папа шейх? – съехидничала Елена Станиславовна.

– Не знаю, – помрачнела дочь. – Я с его родителями не знакома.

– Что ты про него знаешь в таком случае? Хоть что-то ты можешь сказать? Шурик, хоть ты-то не молчи! Смотри, что делается: идет неизвестно к кому неизвестно зачем!

– Предположим, – флегматично поделился догадкой папа, – зачем идет – не вопрос. Понятно, зачем идет. А про остальное… Лера, ты его приводи в гости, мы с матерью сами все, что надо, спросим, если ты стесняешься.

– Я не стесняюсь. Я не вижу в этом необходимости.

На самом деле необходимость была. Хотя бы для того, чтобы аргументировать свою привязанность для окружающих. Для самой себя Лера все уже решила и опошлять высокие чувства меркантильными размышлениями не собиралась. Но даже если опошлить, то масса косвенных признаков указывала на то, что Витя вполне достойный член общества. Самым главным было внутреннее Лерино чутье. Но для мамы это вряд ли послужило бы разумным доводом. Более того, зная родительницу, Лера даже представляла, как маменька зайдется в приступе натужного хохота: как же, сопля, от горшка два вершка, а туда же – чутье у нее. Многие представители современной молодежи гораздо умнее и прозорливее своих родителей, и ориентируются они в реалиях современной жизни быстрее, и реагируют стремительнее, и верные решения в сомнительных ситуациях принимают чаще. Во всяком случае, им, этим самым отдельным представителям вышеупомянутой молодежи в лице мадемуазель Харитоновой, так казалось.

Кроме чутья, были и другие мелочи, а именно: неплохой автомобиль, недешевый костюм и уверенный взгляд. Так смотрят на мир лишь состоявшиеся в финансовом плане мужчины. Но последнее было опять же из области нематериального, поэтому для аргументации не годилось. Обо всем этом Лерочке даже думать было противно, не то что обсуждать с родителями. Слишком интимно и дорого было все, что касалось Вити.

– Я была о тебе лучшего мнения, – неожиданно прервала Лерины размышления мама. – Влюбилась, что ли?

– Пришла пора, она влюбилась, – продекламировала Лера и с интересом уставилась в чашку с чаем, словно там, на дне, вдруг обнаружилось нечто, заслуживающее немедленного и пристального внимания. Встречаться взглядом с мамой не хотелось.