Словно ведомый – нет, побуждаемый – ее ответом, Фробишер склонил голову набок, и его поцелуй стал крепче, как будто он почувствовал тот страстный призыв, который излучала каждая частичка ее существа, каждый нерв.

Эйлин судорожно вздохнула – она уже не помнила, когда дышала в последний раз, – и ее губы раскрылись. Казалось, будто ею владеет какая-то неведомая прежде жажда. Жажда большего. Большего безрассудства.

Он безжалостно впился ей в губы.

И что-то из самой глубины ее существа, проснувшись, потянулось ему навстречу. Ей хотелось познавать, почувствовать… хотелось брать и наслаждаться. И ее ответ был ему под стать. Поцелуем на поцелуй, страстью на страсть… игра полностью захватила ее.

Никогда прежде поцелуй не дарил ей таких ощущений. По правде сказать, Эйлин никогда и не целовалась так, как сейчас. Она была как спелый плод, который наконец дождался, чтобы его надкусили и насладились им.

Какой-то частью своего сознания Эйлин понимала, что для него это всего лишь уловка. Попытка заставить вооруженного громилу поверить, что только ради этого они оказались здесь, в экипаже на темной улице. Поверить, что их страсть так велика и что ради нее они решились на подобное сумасбродство.

Их губы оторвались друг от друга, чтобы жадно схватить глоток воздуха, и на какую-то долю секунды их глаза под отяжелевшими веками встретились. В тот же миг Эйлин осознала, что ей не потребовались актерские способности, чтобы сыграть эту сцену… как и ему.

Все было слишком… по-настоящему.

Словно охваченные безумием, они поспешили снова прильнуть друг к другу. Их губы слились в порыве желания слишком сильного, чтобы его можно было отрицать. Эйлин никогда не могла себе представить страсть такой силы, как та, что вспыхнула между ними.

Приложив ладонь к его щеке, она бесстрашно целовала его с тем же жаром, каким были наполнены прикосновения капитана.

Откуда-то издалека до нее донесся хриплый гортанный смех.

Потом очень низкий голос произнес:

– Мне захотелось посмотреть, чем занимаются твои пассажиры, приятель.

– Думаю, это очевидно, – промямлил в ответ Дейв.

– Эт точно. Теперь я вижу, что мне не о чем беспокоиться. По крайней мере, если я не ее муж.

Грубо хохотнув, громила пошел прочь.

Эйлин навострила уши и попыталась отвлечься от поцелуя, чтобы понять, далеко ли он отошел.

Рука Фробишера, лежавшая у нее на затылке, напряглась и настойчиво потянула ее голову к себе, заставляя все ее чувства, обострившись с новой силой, увлечь ее в очередной виток страсти.

Она понимала, что уже может перестать его целовать, но не могла найти в себе сил и воли, чтобы отстраниться, вырваться из его колдовских объятий.

Но разве она не могла положиться на то, что он сам прекратит это, как только они будут в безопасности? Она отодвинется от него, когда он ее отпустит, и, если он этого не делает, значит…

– Он ушел, мисс. Куда теперь мне вас отвезти?

Эти слова грубо вернули Эйлин к реальности. К ясному пониманию того, что она делает и с кем.

Боже, куда подевался ее здравый смысл?

Она вдруг почувствовала, что может с легкостью прервать поцелуй и отодвинуться, в чем ей помог сам Фробишер, тоже спустившийся с небес на землю по воле Дейва.

Они сидели, обнявшись, в теплой темноте экипажа и смотрели друг другу в глаза.

И не могли оторваться. Эйлин чувствовала, как ей в бедро упирается твердая от возбуждения плоть его мужского естества. Ей было двадцать семь, и она понимала, что означает это обстоятельство.

Но потом его лицо помрачнело, руки, обнимавшие ее, разжались. Взяв Эйлин за талию, он приподнял ее и пересадил со своих колен на противоположное сиденье с таким проворством, что она едва успела моргнуть.

В ее сознании возник вопрос. Возможно, за этим скрывается что-то еще…

Нет! Не думай об этом.

Взять себя в руки, вернуть себе привычную рациональность и рассудительность оказалось непростым делом.


Роберт смотрел, как восхитительная мисс Хопкинс рассеянно моргала глазами, как будто старалась вернуть окружающему миру четкие очертания. Он хорошо понимал, что она чувствует. В то время как одна часть его сознания не без удовольствия отметила в ней первые проявления чего-то похожего на слабость, тот сумбур, который царил у него внутри, исключал любые намеки на самодовольство.

Черт, что это было?

Роберт знал, чем это должно было быть… проклятье, он сам это затеял. Но каким-то странным образом обычное притворство обернулось чем-то совершенно иным.

Он никак не мог успокоить дыхание.

И где она, разрази ее гром, научилась так целоваться?

Роберт мысленно отбросил этот вопрос в сторону. Не его ума дело.

Главное, у него появился шанс перехватить инициативу, взять верх и навязать ей свои условия.

Безжалостно подавив неотступавшие ощущения, оставленные ее поцелуем, теплыми женственными изгибами ее тела, ее нежными руками, Роберт сосредоточенно посмотрел на нее…

В этот самый момент мисс Хопкинс наклонилась вперед, чтобы посмотреть в окошко за его головой.

На ее лицо вернулось прежнее выражение сосредоточенности.

– Они ушли. – Сразу же вслед за этим ее взгляд скользнул на него. – Ваши люди действительно последовали за ними?

Роберт кивнул. Он прислушался и сказал:

– Я не слышу, как они подают друг другу сигналы, но это неудивительно, они уже на другой стороне холма.

Она откинулась на спинку сиденья и внимательно посмотрела на него. Казалось, она уже полностью оправилась после поцелуя, оказавшегося таким непредвиденно жарким. Учитывая, что сам он изо всех сил старался сделать то же самое, Роберт не был уверен, что ему это нравится.

Глядя ему в лицо, мисс Хопкинс прищурила глаза.

– Я знаю, почему я следила за теми людьми, хотя мне не было известно, что они работорговцы. А зачем это вам?

– В основном по той же причине. – Роберт колебался, но она уже узнала достаточно, чтобы догадаться об остальном, и, наверно, уже догадалась. – Как вы уже выяснили, эта банда работорговцев орудует при содействии Ундото. Люди, которых они похищают, европейцы, в основном англичане. Среди них есть и мужчины, и молодые женщины, и даже дети.

– Боже правый!

– Вот именно. Это необычно для работорговцев, промышляющих в этих местах. Да, рабство запрещено, но оно по-прежнему существует. Однако в данном случае есть целый ряд странностей, не последняя из которых то, что они орудуют внутри поселения, под самым носом властей, и, судя по всему, беспрепятственно. Другая странность состоит в том, что они решились похитить нескольких офицеров, находившихся на службе, и среди них вашего брата Уильяма.

– Как мне удалось выяснить, Уилл пытался найти следы капитана Диксона – армейского офицера, служившего в форте.

Роберт кивнул:

– Диксон пропал первым. Хопкинса – вашего брата – послали разузнать, что случилось с Диксоном, но он тоже исчез. Следующим был лейтенант Фэншоу, которого отправили искать Уильяма, и его постигла та же участь. Потом был еще один, но после этого Лондон послал моего брата, а вслед за ним продолжить расследование отправили меня.

– Что…

– Так мы куда-нибудь едем или нет, леди… и джентльмен?

В ответ на этот слегка раздраженный голос кучера они одновременно посмотрели вверх.

– Назад в пансион мисс Хопкинс, – перехватив инициативу, быстро приказал Роберт.

Кучер осторожно переспросил:

– Мисс?

Сдержав раздражение, Роберт спокойно встретил гневный взгляд великолепной мисс Хопкинс. В конце концов она подняла голову вверх со словами:

– Благодарю вас, Дейв. Езжайте по той дороге, по которой мы ездили раньше.

– Да, мисс.

Роберт услышал, как щелкнули поводья, и экипаж двинулся в путь. Набрав скорость, он продолжил подниматься вверх по склону, но потом повернул направо на улицу, которая, пересекая Тауэр-Хилл, вела в сторону более богатого квартала.

Как только они покатили вниз, Роберт, не дожидаясь, пока мисс Хопкинс бросится в очередную атаку, поймал ее взгляд и сказал:

– Как я уже упоминал, я знаком с вашими старшими братьями. Учитывая это знакомство, я должен со всей решимостью настаивать, чтобы вы прекратили слежку за работорговцами и любые попытки спасти похищенных, включая вашего брата. Предоставьте это мне и моей команде и тем, кого пришлют впоследствии.

Она снова прищурилась, глядя ему в глаза, и Роберт почувствовал, что начинает привыкать находиться в фокусе ее очень проницательного взгляда.

– Что значит впоследствии? Почему бы вам самому – в смысле с вашими людьми – не довести это… эту миссию до конца и не вызволить тех, кого захватили работорговцы?

Наконец-то ему представился шанс, и он ухватился за него.

– Есть одна сложность, связанная с этой миссией. – Роберт замолчал, понимая, что стоит на грани того, чтобы открыть ей еще один секрет. Однако игра стоила свеч, ему необходимо было убедить мисс Хопкинс уехать из поселения. – В поселении есть те, кто сотрудничает с работорговцами, и нам еще предстоит их разоблачить. Кем бы они ни были, мы не можем, не имеем права рисковать, что, потревожив этих людей раньше времени, дадим им возможность избежать правосудия. Чтобы замести следы, они могут устроить резню и убить всех, кого они захватили. На данный момент у нас нет оснований считать, что похищенные мертвы. Напротив, мы полагаем, что они живы и что их выбрали не случайно, а по вполне определенным признакам. Скорее всего, потому, что они обладают какими-то знаниями или навыками. Поэтому мы ни под каким видом не должны рисковать их безопасностью.

Роберт остановился и посмотрел на нее. Мисс Хопкинс внимательно слушала и сразу же махнула рукой, чтобы он продолжал. Он не стал показывать, какую реакцию вызвал в нем этот безмолвный приказ.

– Из-за этих предосторожностей каждый… агент, которого присылают выяснять обстоятельства этого дела, может оставаться здесь ровно столько, чтобы продвинуть расследование на один шаг вперед. Смотрите сами. Ваш брат Уильям был послан первым. За ним последовал Фэншоу, которого сменил очень опытный агент по имени Хиллсайт. Ваш брат, Фэншоу и даже Хиллсайт, несмотря на весь свой опыт, сделали один лишний шаг, и их вычислили и похитили, а Лондон остался топтаться на месте в своем расследовании.