После того как Роберт тщательно изучил его паству, обращая особое внимание на присутствовавших на службе европейцев, он согласился с уверениями Сэмпсона, что сестра Хопкинса не пришла. Убедившись в этом, Роберт посвятил оставшееся время службы обдумыванию различных способов, как заставить эту не в меру любопытную даму вернуться домой.

Наконец впереди справа от него мелькнуло что-то красное, и через минуту он уже стоял напротив жилища Лашории.

Однако ни Деклан, ни Эдвина не говорили, что на ярко-красной двери будет черная кайма.

Черная краска выглядела свежей.

Сквозь толстую ткань, закрывавшую выходившее на улицу окно, не проникало никаких признаков света. Ни Деклан, ни Эдвина не упоминали про шторы, наоборот, Деклан говорил, что, сидя на диване в комнате, он мог видеть улицу.

Роберт ощутил нервное возбуждение. Вдохнув полной грудью, он поднялся по ступенькам к входной двери и громко постучал.

Ему пришлось повторить это во второй и даже в третий раз, прежде чем он услышал шаркающие шаги, приближавшиеся к двери откуда-то из глубины дома.

Наконец дверь распахнулась, и он увидел перед собой старую женщину с усталым морщинистым лицом.

– Что вам надо?

Вопрос звучал бы агрессивно, если бы не глухой, хриплый голос женщины.

Прежде чем Роберт успел ответить, она окинула его взглядом темных глаз и остановила их на лице гостя. Старуха прищурилась.

– Вы… нет, ваш брат. Он приходил сюда раньше. Со своей красивой женой.

Роберт кивнул:

– Да. Они с женой говорили с Лашорией. Мне тоже надо с ней поговорить.

Глаза старухи раскрылись шире. Пару секунд она стояла молча, уставившись на него. Потом она бросила быстрый взгляд на улицу и, схватив Роберта за рукав, потянула его внутрь:

– Проходите. И побыстрее.

Повторять ей не пришлось. Роберт перешагнул порог и прошел в комнату. Он увидел, как старуха закрыла дверь и заперла ее на два тяжелых засова.

Повернувшись, она проскользнула мимо него. Потом оглянулась.

– Идите сюда. За мной.

Она провела его по коридору, про который ему рассказывали Деклан и Эдвина, и вошла в комнату в заднем конце дома – в приемную Лашории, как ее называла Эдвина. Там старуха повернула налево и повела его вниз по грубой лестнице, вырытой прямо в земле. Роберту пришлось пригнуться, чтобы пройти под притолокой внизу лестницы. Выпрямившись, он обнаружил, что стоит в маленькой комнатке с земляным полом. Очаг, устроенный в одной из стен, говорил о том, что это кухня. И, судя по всему, обиталище старухи.

Она села на стул, стоявший в торце узкого деревянного стола, занимавшего почти все помещение.

– Вот. – Она указала на низкий табурет: – Садитесь.

Единственная свеча в подсвечнике отбрасывала на стол небольшой кружок золотистого света.

Как только Роберт занял место слева от нее, старуха сложила руки на столе и посмотрела ему в глаза.

– Они убили ее… звери. Они убили мою Лашорию.

Роберт подозревал что-то подобное. Иначе откуда эта черная кайма на двери? И все же, услышав глубокое чувство в голосе старой женщины, увидев жгучую ненависть в ее горящих глазах, он невольно замер. Потом сделал глубокий вдох и спросил:

– Кто?

– Работорговцы, которые орудуют вместе с Ундото. – Старуха крепко стиснула руки. – Они убили ее, потому что она рассказала про зло, которое они творят.

– Зло?

Роберту больше не требовалось ни о чем спрашивать. Плотину прорвало, и старуха обрушила поток своей бурлящей ненависти на тех, кого называла «зверями». Роберт не стал ей мешать, позволив осыпать их бранью и проклятиями. Но все это время глаза старой женщины оставались сухими, как будто она уже выплакала все слезы.

Он ничего не говорил, просто сидел рядом. Когда она наконец умолкла, тяжело дыша, он спокойно сказал:

– Мой брат и его жена не имеют никакого отношения к смерти Лашории. Когда они отсюда уходили, на них напали.

Старая женщина всплеснула руками:

– Вы думаете, я этого не знаю? Неужели я стала бы разговаривать с вами, если бы думала, что… – Она покачала головой. – Я знаю, что это не они. Я была здесь. – Она показала на потолок. – Я была наверху в своей комнате, когда Лашория провожала вашего брата с женой через заднюю дверь. Я выглянула на улицу и видела, как они шли вниз по холму. Но потом в парадную дверь постучали, Лашория… она пошла и открыла ее. И они вошли… эти звери. Я все слышала, но не видела. Они ударили ее и затолкали в ее комнату. Они ее били. – У старухи вырвался судорожный вздох. – Они били ее, пока она не умерла.

Ее простые слова были полны бессильной ярости.

Взгляд старухи устремился куда-то вдаль, руки снова крепко сжались.

– Я ничего не могла сделать, чтобы спасти ее… мою любимую Лашорию. Звери не знали, что я была там, иначе они бы и меня убили.

Она чувствовала себя виноватой. Роберт слышал это по голосу. Он не знал, правильно ли поступает, и все же…

– Тогда вы ничего не могли сделать. – Он встретился глазами со старухой. – Но если вы знаете, кто это сделал, скажите мне. Я не могу обещать вам скорого возмездия, но справедливости можно добиваться по-разному.

Целую минуту она смотрела на него и молчала, потом кивнула.

– Лашория заговорила, и они ее убили. Но я стара, и теперь, когда ее нет, мне незачем жить. Так зачем мне молчать?

Роберт ничего не ответил, он был опытным переговорщиком и знал, когда не стоит давить.

Старуха еще немного помолчала, потом снова кивнула, но на этот раз решительно.

– Это Кейл со своими людьми. Я слышала его голос и точно знаю, что это он.

– Кто такой Кейл?

– Он главарь банды работорговцев. Я знаю его с давних времен. Много лет назад мой муж был одним из них, так что я знаю Кейла. Хотя тогда он был просто юнец.

– Вы знаете, где лагерь Кейла? – Роберт затаил дыхание. Не может быть, чтобы все вышло так просто.

Старая женщина покачала головой:

– Теперь не знаю. Теперь всем командует Кейл, а он очень самодовольная тварь. Делает все по-своему. По-новому.

– Расскажите мне все, что вы знаете про Кейла. Как он выглядит?

– Он англичанин, но не чистый. Метис. Внешне он мало чем отличается от других, но это до тех пор, пока вы не заглянете ему в глаза или он не начнет говорить. Он повредил горло в драке, когда убивал предыдущего главаря банды. Этот Кейл… он коварный, как змея. Он хорошо орудует кулаками и кинжалом, но при этом еще и умен.

– Как действуют работорговцы? Лашория сказала моему брату, что в этом замешан Ундото.

– Да! – прошипела она. – Вот еще одна гадина. Но он не главный, главный Кейл, можете не сомневаться. Ундото у него… поставщик. Да, так это называется. Ундото показывает на человека и говорит – этот, и Кейл со своими людьми забирают того человека. Так они делают.

Роберт вспомнил, что Деклан и Эдвина обращали его внимание, что людей берут не случайно, их как-то выбирают. Его осенило. Леди Холбрук знала подноготную почти всех англичан в поселении. Она говорила Ундото, кого надо похитить, а тот указывал на него Кейлу. Но кто говорил леди Холбрук, какие люди нужны?

Не зная ответа на этот вопрос, Роберт на время оставил его и решил зайти с другой стороны.

– Вы говорите, ваш муж был в банде работорговцев. Что они делают после того, как схватят кого-нибудь из жителей поселения?

– Они тащат их в свое логово.

– Логово?

Старуха шумно выдохнула.

– Работорговцы не разгуливают по улицам средь бела дня. Это привлекло бы внимание к ним. К тому же похищать людей днем гораздо труднее. Более рискованно. Так что они дожидаются темноты, чтобы начать свою охоту. Но их лагеря находятся слишком далеко в джунглях, – старуха махнула рукой, – чтобы они могли ходить туда каждую ночь. Поэтому у них есть логово – место, где они могут отсиживаться днем. Там они держат тех, кого похищают по ночам, чтобы потом перевезти в лагерь.

– Вы не догадываетесь, где может быть логово Кейла?

– Нет. Оно наверняка в каком-нибудь трущобном районе. Но не думаю, что в этом, хотя точно не скажу.

Прокрутив в уме то, что узнал, Роберт посмотрел на старую женщину:

– Что вы можете мне сказать про лагерь Кейла? Любая мелочь может оказаться полезной.

Старуха задумалась.

– Немногие из тех, кто побывал в лагере работорговцев, возвращаются, чтобы рассказать о нем. Все, что мне известно, я узнала от мужа, и это было много лет назад. Эти лагеря далеко отсюда. В джунглях. Они находятся за пределами той территории, которую патрулируют ваши солдаты, но не в деревнях, где есть свои вожди и старосты, – они могут создавать проблемы. – Она посмотрела Роберту в глаза. – Здешние люди не имеют дел с работорговцами, разве что совсем немногие.

Роберт кивнул. Он знал, что некоторые племена с севера помогали работорговцам в охоте на тех, кто жил ближе к центру, но с тех пор, как во Фритауне обосновалась Западно-Африканская эскадра, проблем с работорговлей в этом регионе заметно поубавилось.

Старуха пристально вглядывалась в его лицо.

– Справедливости ради скажу, что похищение англичан совсем не то, чем они обычно занимаются.

– Как это? – Роберт наклонился ближе, как бы побуждая ее объяснить.

Она помедлила, собираясь с мыслями.

– Кейл занимается работорговлей уже многие годы, но только сейчас, когда он связался с Ундото, он начал похищать европейцев. Это никогда и нигде не считалось нормальным, но особенно здесь. Здесь рядом форт и корабли, так зачем рисковать и злить губернатора и его людей. И в этом одна загадка. А вторая – тщательный отбор людей. Совершенно непонятно, почем они выбирают одного, а не другого. Человек – всего лишь человек, так зачем стараться похищать кого-то определенного?

Значит, они берут только тех, чье исчезновение, скорее всего, не вызовет шума или, по крайней мере, большого шума. Роберт не стал говорить этого вслух, хотя был в этом уверен.