Кристина Дорсей - Сердце пирата

– Уверяю вас, эти драгоценности стоят кучу денег. Это мое наследство. Когда дядя Ричард после смерти моих родителей взял меня к себе, он поклялся никогда не трогать драгоценности, и так и сделал.

– Даже для своего великого эксперимента?

– Либертия почти с самого начала могла сама себя обеспечивать. – Она опустила глаза. – Во всяком случае до набега де Порто.

Джеми сделал шаг вперед.

– Верно ли я понял…

– Оставайтесь на месте, капитан. – Запыхавшийся от бега Израэль остановился, чуть не упав, выхватил пистолет и нацелил его на Джеми. – Я вдруг сообразил, что оставил вас одну с… Боже Всемогущий, что с вами случилось, девочка? – Он перевел испуганный взгляд с Энни на Джеми. – А вы, капитан, весь в крови, как заколотая свинья.

– Правда? – Джеми глянул вниз и усмехнулся. – Укус в пылу страсти, точно.

– Ничего подобного. Просто мне надо было привлечь внимание капитана Маккейда.

– И уверяю тебя, она его привлекла. И кстати, уже нет никакой необходимости размахивать пистолетом.

– Он прав, Израэль. – Энни жестом приказала ему опустить оружие. – Я даже думаю, что мы со славным капитаном почти готовы достичь взаимопонимания. Разве не верно?

– Скажем так: вы нашли, чем меня заинтересовать. – Джеми наклонился к ней. – Драгоценности – весьма привлекательная вещь.

– Драгоценности? – Израэль повернулся к Энни. – Вы сказали ему про драгоценности?

– У меня не было другого выхода. – Энни посмотрела старику в глаза: – Я предложила заплатить капитану и его команде, чтобы они выступили против де Порто.

– Но ведь драгоценности…

– Это все, что у меня есть. Да, Израэль, мне это известно. Но капитан – деловой человек и не будет рисковать своей славной жизнью только ради доброго дела.

Израэль поскреб макушку.

– Так что вы пообещали ему добычу.

– Да, пообещала. – При виде озадаченного выражения лица Израэля сердце Энни упало. Если капитан Маккейд заподозрил правду, ничего не выйдет. Он был вовсе не глуп… к несчастью. – Как там дядя Ричард?

Израэль перестал чесать голову.

– Спит как младенец. Я все равно не понимаю…

– А тебе и не требуется. – Энни взяла Израэля за руку и подтолкнула его обратно в сторону деревни. – Посмотри, пожалуйста, как там дядя. Я скоро приду.

Когда она снова повернулась к пирату, тот укоризненно покачал головой.

– Мисс Корнуэлл, я начинаю думать, что никаких драгоценностей нет.

– Вы не верите моему слову?

– Не верю, Энни. Вы дали мне основания сомневаться не только в ваших словах.

– Отлично. – Энни откинула голову. – Тогда я найду кого-нибудь другого, готового потратить пару недель, чтобы заработать.

– Нет. – Не успела она и глазом моргнуть, как Джеми оказался рядом с ней. Он удерживал ее запястье, пока она безуспешно пыталась вытащить нож. – Я найду де Порто и доставлю его на Либертию, но за хлопоты мне потребуется нечто большее, чем драгоценности.

Сердце Энни бешено колотилось под шелком корсажа. Пытаясь сдержать дрожь в голосе, она сказала:

– Но у меня больше ничего нет.

– О, Энни, конечно же есть. – Одним рывком он отдернул ее руку за спину, замкнув девушку в своих объятиях.

Ее грудь прижалась к его груди. Она испугалась, но как могла старалась не выказать ему свой испуг. Даже когда их губы слились, она осталась неподвижной.

– Да, милая, у вас есть многое, и когда я вернусь, то потребую награду.

– Я понятия не имею, о чем вы говорите.

От его смеха по ее коже поползли мурашки.

– А я думаю, что имеете. Нам надо закончить то, что было начато в Нью-Провиденсе. – Он еще раз поцеловал ее недолгим крепким поцелуем, потом отступил на шаг. – Значит, договорились?

– Да. – Энни не верилось, что это ее голос дал согласие на его требование. Но его ухмылка подтвердила, что она произнесла это. – Да, все что вы скажете, только доставьте сюда де Порто и верните Артура.

– Все, что скажете, – повторил он ее слова и направился к причалу.

– Некоторым это вовсе не по нраву, капитан. Джеми повернулся, щурясь от золотистого диска взошедшего над горизонтом карибского солнца.

– Насколько мне помнится, мы это голосовали.

– И едва выиграли, капитан, – возразил чернокожий. Ветер щелкнул парусами, и пятидесятитонный шлюп «Гиблое дело» заплясал по волнам в сторону Сан-Пальма, цепочки коралловых островов, тянувшейся на восток. Было известно, что де Порто предпочитал устраивать набеги в тех водах. А Джеми обычно старался держаться от них подальше.

Теперь Джеми шире расставил ноги, удерживаясь при качке.

– А как ты, Кина? Ты тоже сомневаешься в своем командире? – Он с вызовом выставил вперед обросший подбородок.

Но главного бомбардира было не просто запугать. Белозубая улыбка, расплывшаяся по его жестокой физиономии, подчеркнула темноту кожи цвета черного дерева.

– Почти всегда, – сострил он, – но все равно я за вами следую.

Выражение лица Джеми смягчилось, и он тоже усмехнулся.

– Это не делает чести твоей способности оценивать обстановку.

– Или моему уму, если на то пошло.

Взрыв хохота Джеми унес порыв бриза. Он вдохнул свежий воздух и наклонился, опираясь локтями на изрубленное ограждение борта.

– Как ты думаешь, с ними будут неприятности?

Кина покачал головой:

– Нет. Во всяком случае не сейчас.

Их взгляды встретились.

– Ты хочешь сказать, что нам надо найти де Порто как можно быстрее?

Кина пожал обнаженными плечами:

– Стими и Каннингам вряд ли будут долго ждать случая поднять бучу.

Джеми оттолкнулся ладонями от ограждения.

– Они запоют по-другому, когда мы повернем обратно к Либертии за драгоценностями.

– Вам виднее.

– Что ты хочешь сказать? – Джеми вздернул брови. – Может, не только Стими и Каннингам непрочь устроить шум?

– Я скажу то, что думаю, капитан.

– Так говори, и покончим с этим.

Чернокожий посмотрел ему прямо в глаза:

– Зря мы ввязались в это дело.

Джеми несколько мгновений спокойно выдерживал его взгляд, потом откинул голову и разразился хохотом.

– Ты что, снова приносил в жертву петухов и вслушивался в их предсмертный писк? Или гадал по линиям их крови на палубе? Поэтому ты решил, что нам лучше не гоняться за французишкой?

Когда Кина ничего не ответил, Джеми понял, что зашел слишком далеко. Чернокожий воспринимал свою языческую религию так же серьезно, как Джеми свое неверие. И Джеми никогда не насмехался над его верой. Но какого черта, ему уже надоело уговаривать эту банду кровожадных пиратов, что это была неплохая мысль – погнаться за де Порто. Может быть, в глубине души он сам начал в этом сомневаться.

– Тысяча чертей! – Джеми снова ударил кулаком по ограждению. – Конечно, я принял не одну кружку, но, если память мне не изменяет, это ты больше всех волновался о том, что может француз сделать с девушкой.

Кина промолчал, и Джеми невольно хмыкнул.

– Отлично. По мне, так можешь вообще заклеить себе рот. Это не мое дело. – Он сделал несколько шагов по верхней палубе. – Пойду вниз, вздремну.

Почти у трапа Джеми остановился, услышав негромко произнесенное Киной предостережение:

– На вашем месте, капитан, я бы почаще оглядывался.

Джеми согласно кивнул и, минуя ступеньки, спрыгнул на главную палубу. Перешагнув через нескольких храпевших на палубе матросов, Джеми добрался до люка. Предостережение Кины звучало в его ушах.

Значит, Стими и Каннингам не только выражали недовольство преследованием де Порто, но и что-то замышляли. Его это нисколько не удивило. Это была гнусная парочка, и он давно выгнал бы их с корабля, если бы мог. Ладно, пусть орут, пока им не надоест. У них двоих вместе мозгов меньше, чем у блохи. Ничего они ему не сделают. Он не кто-нибудь, а капитан Маккейд, и он был в переделках посерьезнее недовольства двух недоумков.

Но когда Джеми спустился на палубу, он уже не чувствовал себя таким неуязвимым. За трое суток ему удалось поспать только несколько часов. Когда его подпоили. Джеми тряхнул головой. Да уж, раз Энни Корнуэлл решилась на такое, значит, у нее был характер. Эта девица ему по душе… если у него есть душа, быстро напомнил он себе.

Нет, эта девица овладела вовсе не его душой. Джеми фыркнул, проходя по коридору. С тех пор как он впервые ее увидел, он ощущал боль внизу живота. Это само по себе было необычно, потому что у нее была не та внешность, от которой у мужчин текут слюни.

Ну, как бы то ни было, он избавится от этого, как только привезет де Порто на Либертию, потому что обладание Энни Корнуэлл было тем условием сделки, которое он намеревался выполнить… которое он выполнит с удовольствием.

Когда Джеми взялся за ручку двери своей каюты, его внимание привлек какой-то звук. Он оглянулся и поморщился от отвращения.

– Что ты там делаешь, парень, черт побери? – Нос уловил вонь, которую лишь отчасти маскировали запахи смолы и застоявшейся воды в трюме. – Какого дьявола, у тебя не хватило ума вывернуть желудок за борт?

– Я… я… – Парень попытался выпрямиться, но это только вызвало новые позывы рвоты.

– Отправляйся в свой гамак. – Джеми открыл дверь каюты, потом обернулся к нему: – И когда твой желудок успокоится, приди и прибери все это. – Он захлопнул дверь и прошел к койке, распихивая ногами разбросанные по полу одежду и карты. На койке тоже было навалено его имущество, которое он сбросил движением руки. Не снимая сапог, Джеми улегся. Через несколько минут он уже негромко похрапывал, и ему снились крепкое женское тело и глаза цвета подогретого виски.

Энни закрыла глаза, стараясь дышать глубже, но тошнота все еще впивалась когтями в желудок, вынуждая корчиться и задыхаться. Как ей могло стать настолько плохо, как только корабль вышел в море? Она бывала на борту других судов. Они с Израэлем часто выходили в море на шлюпке, и ее внутренности никогда не стремились вывернуться наружу. И когда они плыли на Либертию… Несмотря на то что тогда она была гораздо моложе, Энни не помнила, чтобы чувствовала себя так плохо, как сейчас.