— Как это мило! Большое тебе спасибо.

— Не стоит.

Джесс улыбнулся ей, но она взглянула на него с неприкрытой ненавистью.

— Что случилось? Что я такого сделал?

Она вышла из-за карточного стола и встала перед ним, подбоченившись.

— Будь ты проклят, Джесс Голт! Когда мне грозит опасность, ты и мизинцем не шевельнешь, чтобы мне помочь, а теперь являешься сюда и распугиваешь тех немногих клиентов, что у меня еще остались. Ты уверен, что не работаешь на Уайли? Припомни хорошенько: может, он все-таки тебя нанял?

Она так и кипела от негодования, ему бы следовало оставить ее в покое и дать остыть. Он бы так и поступил, если бы не одно обстоятельство: она поминутно смигивала слезы, стараясь не расплакаться. Это его добило.

— Кэйди, девочка моя… Иди сюда, миленькая…

— Не смей называть меня своей девочкой и не вздумай ко мне прикасаться!

Она толкнула его в грудь. Он опрокинул стул позади себя и грузно осел на стол. Карие глаза Кэйди распахнулись от изумления:

—О, да ты пьян!

— Нет, я не пьян, — чтобы это доказать, Джесс поднялся на ноги и опять подошел к ней.

— Мне надо что-то тебе сказать.

— Что сказать? Что ты прямо сейчас отправишься к Уайли и велишь ему оставить меня в покое?

— Нет, это не совсем то…

— Тогда я хочу, чтобы ты убрался отсюда. Почему ты не уезжаешь? — Слезы опять навернулись ей на глаза.

— Ну, Кэйди, дай мне хоть слово сказать!

— Нет. Вон отсюда, Джесс. Леви, заставь его уйти, — умоляюще воскликнула она, увернувшись от протянутой руки Джесса, словно маленький смерч, скрученный из золотой парчи и искусственных бриллиантов.

Он двинулся за ней следом, но под ноги ему попался еще один дурацкий стул, чтобы пригвоздить его к месту; Джесс проводил тоскливым взглядом гневно удаляющуюся спину Кэйди. Ее высокие каблуки выбивали дробь, золотистый турнюр яростно мотался из стороны в сторону.

— Вот дерьмо, — прошептал он с похоронным вздохом.

Леви возник словно ниоткуда, держа в руке стакан сельтерской воды. Джесс судорожно отшатнулся, чувствуя, как все переворачивается у него внутри.

— Лучше скажи мне что-нибудь хорошее, Леви. Поделись со мной своей буддистской мудростью.

Бармен задумчиво втянул щеки.

— Ничего не хотеть. Ничем не быть. Никуда не ходить.

Джесс вгляделся ему в лицо затуманенным взором.

— И это все?

Леви пожал плечами.

— А чего еще вы хотите вот так сразу?

12.

Кэйди никак не удавалось заснуть. С тех самых пор, как она выкинула Джесса из своей постели, ей плохо спалось. Но в эту ночь она просто не могла сомкнуть глаз.

Вся ее жизнь пошла кувырком. Случилось самое худшее. Именно то, чего она больше всего боялась. Она откинула одеяло, снова натянула его на себя, снова сбросила. Как печально складываются ее отношения с мужчинами. Может, это ее вина? Может, она что-то не так делает? А ведь она так гордилась собой! Вот уже много лет она ни в кого не влюблялась. Свяжешься с мужчиной — попадешь в беду: именно об этом она денно и нощно твердила Глен, давала ей разумные советы. Жизнь опять подшутила над ней. Ха-ха!

Было ли ей так же плохо, когда Джейми ее бросил? Теперь уже нелегко вспомнить, но… вряд ли. Ее не особенно огорчило появление жены школьного учителя в Монтерее. Если честно, то по-настоящему она переживала лишь смерть мистера Шлегеля, но это была чистая, ясная, осознанная скорбь по ушедшему, которого она любила и уважала. А вот сейчас… то, что у нее было с Джессом Голтом, просто не укладывалось ни в какие рамки. Как это вообще могло случиться? Он же наемный убийца! Она знакома с ним меньше месяца! Где были ее глаза? Все эти вопросы Кэйди задавала себе уже сто тысяч раз. Имеет ли смысл снова повторять, что он ей не пара? Сомнения насчет его профессии ей удалось преодолеть в душе довольно быстро. Но теперь между ними возникло новое препятствие: Хэм пострадал, а Джесс палец о палец не ударил, чтобы наказать Уайли, и от этого было просто невозможно отмахнуться.

Кэйди не могла вновь пустить Джесса в свою постель, сделав вид, будто ничего не произошло. Увы, в прошлом ей случалось проявлять неразборчивость в мужчинах, однако закрыть глаза на подобный недостаток — нет, это невозможно. Жаль, что трусость проявилась в том единственном мужчине, с которым ей хотелось связать себя на всю жизнь. Да, на этот раз она вляпалась всерьез.

На следующее утро, с красными глазами после бессонной ночи, она пришла в гости к Хэму. Выглядел он, как выражался Леви, все еще неважнецки, но настроен был по-боевому: ему не терпелось вернуться к деятельной, увлекательной, полной веселых забот жизни семилетнего мальчика.

— Сегодня мне разрешат встать с постели, — затарахтел Хэм, выкладывая последние новости. — Сам Док так сказал. Ой, смотрите, мисс Кэйди, что мне подарил мистер Голт!

И он вытащил патрон из специально сшитого мешочка, который прятал в кармане пижамы.

Патрон?! «Вот тебе наглядный урок, — выбранила себя Кэйди. — Ты влюбилась в человека, который раздает патроны больным детям».

Тут вошла Лия Чанг. Чмокнув Хэма в щеку, Кэйди уступила свое место на краю тюфяка Лии, чтобы та могла покормить мальчика: она принесла с собой суп из женьшеня с семенами лотоса, способствующий, по ее словам, улучшению пищеварения и смягчению внутреннего жара. Хэм покорно съел все, и Кэйди решила, что это может означать только одно: новая папина подружка пришлась ему по душе.

Ну а как воспринять эту новость ей самой? Позавидовать? Почувствовать себя уязвленной? Покинутой? Стоя рядом с Лией и глядя, как Хэм послушно разевает рот и заглатывает ложку за ложкой, Кэйди вынуждена была признать, что испытывает все три чувства одновременно. Она привыкла смотреть на Хэма почти как на родного сына. Когда он чуть не погиб, она готова была отдать свою жизнь, лишь бы спасти его. Но теперь с не меньшей искренностью Кэйди желала ему обрести счастье в новой семье.

Выглядывая из-за плеча Лии, Кэйди со вздохом послала ему ласковую улыбку. Похоже, с Хэмом ей удалось подняться на высшую ступень любви: она готова была от него отказаться.

— Что-то вы осунулись, мисс Кэйди, — заметил Леви, когда она собралась уходить. — Вы часом не заболели?

— Нет, со мной все в порядке.

Он пристально вгляделся в нее, сильно щурясь: ему нужны были очки. Будь на его месте кто угодно другой, Кэйди могла бы обидеться, или смутиться, или попытаться что-то скрыть. Но Леви был ее лучшим другом.

— Видел сегодня с утра мистера Голта, — сообщил Леви. — Он выглядит еще хуже вас.

— Ничего удивительного, — фыркнула Кэйди, старательно делая вид, что ее это не касается. — Небось лежит сейчас в какой-нибудь канаве и мается с похмелья.

— Нет. Я видел, как он вышел из города.

— По мне, так пусть идет, куда глаза глядят. Скатертью дорога.

Леви добродушно усмехнулся.

— Вы все еще на него сердитесь. — Его спокойствие больно укололо Кэйди.

— Интересно знать, почему ты так спокоен? Это ведь твой сын едва не погиб, — напомнила она, хотя тут же почувствовала себя безнадежной дурой. —Я думала… Да что там я! Все думали, что Джесс становится нам другом, человеком, которому мы можем доверять. И вот — пожалуйста!

Леви продолжал загадочно улыбаться.

— Тебе не кажется, что он показал свое истинное лицо?

— Возможно. А вы не думаете, что он встал на путь праведный?

— Что?

— Может, он решил завязать с прежней жизнью? Покончить с убийствами?

Кэйди ошеломленно заморгала.

— О, Леви, — ахнула она, — неужели ты в это веришь?

Он пожал плечами.

— А почему бы и нет? Мне он никогда не казался закоренелым преступником. То есть он, конечно, не святой, но и не то чтобы совсем отпетый.

Леви почесал нос указательным пальцем и вновь прищурился.

— Может, это он ради вас старается.

Она уставилась на него с открытым ртом, словно пораженная громом.

— Ради меня?

Дом Леви Кэйди покинула, двигаясь, как сомнамбула. Была пятница, по привычке она отправилась в конюшню к Нестору, чтобы взять напрокат обычную двуколку и кобылу. Всю дорогу до Речной фермы она размышляла над словами Леви. Неужели он прав? Неужели Джесс готов распроститься со своей карьерой ради нее? Ей так хотелось в это поверить, что даже страшно стало.

Но если это правда, почему он ей прямо не сказал? Может, он слишком горд? А она ему такого наговорила… Как только она его не обзывала! Ей хотелось съежиться, свернуться клубком при одной мысли о том, как глупо и недостойно она вела себя с ним. Она оскорбила его до глубины души. Он из-за нее напился до бесчувствия.

Какая же она дура! Могла бы наставить на путь истинный, а вместо этого… Что она наделала! Обвинила его в шкурничестве и трусости, в корыстолюбии, во всех смертных грехах! Затравила его. Призывала к расправе, к кровной мести. Она хотела убрать Уайли его руками.

— О, Джесс, прости меня, — сказала она вслух. — Мне так жаль! Если бы ты сейчас был здесь, я бы тебе призналась.

Кэйди чуть было не повернула повозку, собираясь направиться на поиски Джесса, но вовремя вспомнила, что он пошел на прогулку. Конечно, чтобы попытаться выкинуть из головы все те гадости, что она ему наговорила. Она сгорала от стыда.

Звук выстрела донесся до нее в ту самую минуту, когда она направляла серую кобылу в проход между двумя источенными ветром серыми каменными столбами, — это было все, что осталось от ворот Речной фермы.

— Тпру, лошадка, — скомандовала Кэйди, натягивая вожжи. Повозка остановилась. Раздались еще выстрелы.

Неужели кто-то охотится? Похоже, стреляли из пистолета. Это могло означать лишь одно: кто-то развлекается, высаживая последние стекла в усадебном доме.

— Ну уж нет, — пробормотала Кэйди, нахлестывая вздрогнувшую от неожиданности кобылу вожжами по крупу, — только через мой труп.

Однако она остановила трусившую рысцой лошадь, не подъезжая к дому. Спрыгнув с повозки, Кэйди привязала вожжи к суку дерева и прошла последний отрезок пути пешком.