— Джесс, Джесс, — вздохнула она. — Ах, Джесс…

Они поцеловались. Ее этот поцелуй буквально сразил, настолько он был глубок и нежен. Может, это нечто большее? Может, любовь? Ее перепуганное сердце забилось еще сильнее от этой мысли.

Джесс ее ласкал. Ничего подобного ей раньше испытывать не приходилось. О, ее опыт был совсем невелик, но кое-что она все-таки знала, однако то, что происходило сейчас, сравнивать было просто не с чем. Его руки так необыкновенно чутки, он так внимательно прислушивается к ее ощущениям! Да, он прикован. Прикован к ней.

На нее вновь накатила волна нетерпения. Господи! — до чего же трудно ждать!

Странно: ведь обычно именно женщинам не нравится спешка. Кэйди знала это по собственному опыту, а еще больше — по рассказам Глендолин, которая делилась с ней такими подробностями, что Кэйди не знала, стоит ли ей верить. Оказалось, что мужчины и женщины (по крайней мере, мужчины и Глен) могут проделывать в постели совершенно невероятные вещи.

Кэйди вспомнила, что и сам Джесс в предыдущий раз проявил покоробившую ее поспешность. В тот единственный раз у нее на крылечке. Может, с тех пор он усвоил урок? Ну и зря. О, черт!

— О, черт!

Она сказала это вслух! Да что с ней такое происходит? Почему ей не удается держать рот закрытым? Но Джесс щекотал языком ее пупок, и этого она вынести не могла. И еще руки… Он крепко держал руками ее бедра и соскальзывал все ниже. Боже! Он зарылся носом и ртом в треугольник там внизу.

— О, Джесс, Джесс, что ты делаешь? — Содрогаясь от ужаса, Кэйди тем не менее ощутила желание развести ноги и даже попыталась это сделать, но он держал их крепко сжатыми. И даже в этом она нашла глубокое томительное наслаждение.

— Ну погоди, я тебе еще покажу, — бросила она пустую бессильную угрозу, проводя пальцами по его густым, прямым и длинным волосам на затылке. — Ты еще пожалеешь! Ты у меня…

Внезапно Джесс резким движением раздвинул ее ноги и навис над ней, опираясь на локти, И опустился на нее. Потом он просунул руки ей под плечи и улыбнулся, глядя в глаза — такой счастливый, довольный собой. «Для тебя все так просто, — подумала Кэйди. — Хотелось бы мне походить на мужчину».

Она обвила ногами его ноги. Они поцеловались, и Джесс вошел в нее плавным, скользящим, как шелк, движением. Протяжный, громкий, из глубины души идущий стон замер внутри ее.

— Я больше не мог ждать. Прости, Кэйди.

— Я тебя прощаю.

Они начали двигаться вместе. Вначале выходило не очень складно: оба слишком пытались угодить друг другу. Но вскоре они догадались, что их обоих увлекает одно и то же, во всяком случае, сейчас, в эту минуту. Длинные, медленные, глубоко проникающие скольжения, крепкие объятия без поцелуев. Сосредоточенность.

И еще ему нравилось говорить: для Кэйди это стало откровением. Джесс пояснял то, что они делали прямо во время того, как они это делали. Он все называл своими именами. Ей даже в голову не приходило, что такое возможно. Но ей понравилось. Опомнившись от первоначального шока, Кэйди пришла в настоящий восторг. Джесс начал спрашивать, чего бы она хотела.

— Так? Вот так?

Вскоре она как будто разучилась говорить.

«Н-н-н…» или «А-а-а…» —вот и все, что ей удавалось из себя выдавить.

Кэйди плавилась, вот-вот… сейчас… Боже, они только начали, и она уже… Вот и хорошо, вот и прекрасно, потому что иногда у нее не получалось, иногда она… Щелк! Мозг отключился. Горячий, сильный, гладкий, ну давай, возьми меня, прямо сейчас, ну же, Джесс, давай скорее, скорее, Джесс…

Есть! Взрыв, полет… Вверх и поверх… Вот так. Да, бесподобно. Все сошлось в точности. Конец.

Джесс сказал:

— Попалась!

И она ответила «да», думая, что все кончено. Как бы не так! Он начал сначала. Даже позы не переменил, просто снова начал двигаться

— А?

— Кэйди. — Вот и все, что он мог сказать. Глаза у него были закрыты, он блаженно улыбался и несколько раз повторил ее имя. Кэйди решила, что это добрый знак.

9.

Кэйди сидела на самом краю светового круга, отбрасываемого лампой, и расчесывала волосы перед зеркалом на туалетном столике. С правой стороны, погруженной в тень, ее голова казалась черной и таинственной, как полночь, зато с левой полыхала огнем. Искры вспыхивали и гасли, словно играли в прятки с отделанной серебром щеткой, которой она медленно, лениво проводила по длинным темным прядям от макушки до самых концов. Джесс почувствовал, как у него невольно открывается рот и опускаются веки. Она его гипнотизировала.

— Ты что, спать хочешь? — спросила она, поймав его взгляд в зеркале.

— Нет.

— Хорошо.

Положив щётку на столик, Кэйди встала. Что-то красное было переброшено через раму зеркала, не то шарф, не то косынка. Подхватив на ходу этот красный лоскут, она подошла к кровати. Джесс уже видел ее раньше в ее «восточном» халате: в тот день, когда Клайд и Уоррен ворвались к ней. Но в тот раз халат не произвел на него должного впечатления. В тот раз под ним на ней было кое-что надето, и Джесс не смог разглядеть все линии, не говоря уж о мягком упругом колыхании грудей при ходьбе. Он заморгал: похоже, она опять его загипнотизировала.

Кэйди присела на край постели, и Джесс потянулся за шелковым кушаком халата. Ему хотелось просто поиграть, больше ничего. Она внимательно посмотрела на него. Он улыбнулся и скорчил ей рожицу. Интересно, что она задумала?

— Наклонись вперед, — приказала она. Он повиновался. Кэйди обвила его шею шарфом, который держала в руках (оказалось, что это все-таки шарф) и принялась завязывать бант. Закончив, она откинулась назад.

— Ха, я так и думала.

Она поднялась и, вернувшись к туалетному столику, начала рыться в ящиках.

— Что ты делаешь?

Кэйди опять подошла к нему, неся в руках еще несколько разноцветных шарфов.

— Можно?

Заставив его поднять правую руку, она повязала зеленый с голубым вокруг бицепса. Джесс рассмеялся.

— Цвета, — пояснила она с сияющей улыбкой. — Я хотела посмотреть, как ты будешь выглядеть не в черном.

— Ну и как?

— Чудесно. — Она завязала третий бант — розовый, лиловый, оранжевый — у него на левом запястье.

— Очень привлекательное зрелище, дорогой мой.

— Я тебя обниму, если не прекратишь сейчас же.

— Ох, как напугал.

У нее на стене висела шляпка — соломенная шляпка с широкими мягкими полями, украшенная ленточками и букетиком желтых цветов. Кэйди сняла ее со стены и с улыбкой направилась к нему.

— Ну уж нет!

Резким броском Джесс поймал ее запястья и повалил на постель поверх себя. Она взвизгнула, и он, не удержавшись от искушения, принялся ее щекотать. Началась борьба. Однако раунд закончился очень скоро: как только Джесс положил Кэйди на обе лопатки и прижал к кровати. Смеясь и задыхаясь, они посмотрели друг на друга. Все было так замечательно, так бесподобно, что он решил сказать ей правду: что это лучший день его жизни, самый лучший. Но не успел признаться, как Кэйди спросила:

— Джесс, почему ты всегда одеваешься в черное?

А потом добавила:

— Почему, ты стреляешь в людей? — Это разрушило очарование.

Джесс закрыл глаза, чтобы не видеть отчаяния, проступившего на миг в ее прекрасном лице.

— Я не стреляю в людей. Ты что же думаешь, я просто иду куда глаза глядят и палю в кого попало? О Господи, Кэйди!

— Ах да, я забыла. Только в тех, кто этого заслуживает.

Она оттолкнула его и встала, на ходу запахивая халат. На нее вдруг накатил приступ скромности. Джесс понял, что назревает ссора.

— Послушай меня внимательно, я повторять не намерен.

Он изгнал из себя Джесса и превратился в Голта. Кэйди уставилась на него как завороженная.

— Мы можем говорить обо всем, что тебе в голову взбредет, за исключением моей работы. О которой, — напомнил он, — ты знала еще до того, как, пригласила меня сюда сегодня.

Взяв ее за руку, Джесс заговорил своим собственным голосом:

— Кэйди… Кэйди, девочка моя, давай не будем все портить.

Он заставил ее разжать стиснутый кулак и, поднеся руку к своему лицу, прижался губами к внутренней стороне запястья.

— Все хорошо, правда? Все прекрасно. — Она не ответила, и он продолжил игру, покрывая поцелуями, щекоча языком, легонько покусывая ее маленькую, но сильную ручку с длинными тонкими пальцами. Потом он поднял голову. Ее карие глаза, устремленные на него, были полны печали, недоверия и нежности. Джесс улыбкой попытался заставить ее улыбнуться.

— Ладно, — сказала она наконец.

Но ему не удалось изменить ее мнение или заставить ее забыть. Она приняла решение, вот и все. В настоящий момент (по крайней мере на эту ночь) решение было в его пользу.

— И все-таки я считаю, что ты должен носить цветное, — шутливо заметила Кэйди, отняв у него руку и вытягиваясь рядом с ним на постели. — Можешь не сомневаться, ты и в цветном всех напугаешь до полусмерти, если именно это тебя беспокоит.

Но не так сильно, как ему бы хотелось. Свой гардероб Джесс продумал во всех деталях (он вообще придавал костюму огромное значение, гораздо большее, чем она могла себе представить).

— Ты так думаешь?

Джесс сел, достал соломенную шляпку, нахлобучил ее на затылок, банты заколыхались, и наставил на Кэйди руку с воображаемым револьвером.

— Запомни, ублюдок: одно неверное движение — и ты покойник.

Кэйди согнулась пополам от беспомощного смеха, привалившись к его плечу. Вот теперь она вернулась к нему, его девочка, его прежняя Кэйди — веселая и ничем не стесненная. Джесс обнял ее, и они начали целоваться.

— Как твоя голова? — спросила она, поглаживая его по волосам, но старательно избегая шрама. — Должно быть, болит. Ты здорово треснулся.

Ну разве он мог упустить случай изобразить из себя героя!

— Нет, мне не больно. Просто странное ощущение, все эти стежки…

Джесс осторожно провел пальцем от начала до конца по тонкой, извилистой, колючей полоске чувствительной голой кожи.