Барбара Картленд - Сердце не обманет

Джон с изумлением наблюдал за их ликованием. Он, конечно, понимал, что они обрадуются, но сейчас, поняв, каким глубоким было их отчаяние, оторопел. Они так любили этот замок, так боялись с ним расстаться, а он до сих пор этого не понимал.

Его вдруг охватило ощущение облегчения, смешанного с ужасом. Так, наверное, чувствует себя человек, который едва не искалечил ребенка. Он был настолько слеп, что чуть было не сотворил большую беду, но какая-то сила отвратила его от этого.

Потом он увидел Джину. Она тоже плакала, хотя из-за чего, ему было непонятно. Но, как ни странно, такого счастливого выражения лица у нее он еще не видел никогда. Она раскинула руки перед Фараоном, и тот изо всех сил прижал ее к груди. Близнецы, Джеремайя, Харри – всем хотелось обнять ее, словно все они знали, что она была на их стороне с самого начала.

И вдруг Джону стало одиноко. Никто не обнимал его.

Конечно, почтение, которое они испытывали к его положению, не позволяло им этого делать.

И все равно ему стало грустно.

Бенедикт тоже весь светился от радости. Он схватил Джона за руку и с силой сжал.

– Какой же ты молодец, старина! Я знал, что ты их не выгонишь.

– Я и сам этого не знал.

– Да брось! Джина… – Бенедикт повернулся и увидел, что Джина стоит рядом с ним. – Правда, чудесно?

– Лучше и быть не могло, – сказала она. Ее глаза сияли. – Джон, я так рада.

– Правда? – спросил он. Ее одобрение было для него важнее всего.

– Конечно! Только подумайте, что с ними стало бы. Им же некуда идти.

– Я не это… Джина…

Но она уже исчезла. Некоторые из «заблудших овец» на радостях пустились в пляс и увлекли ее за собой. Бенедикт бросился за ней, спасая от несдержанного партнера, и сам начал танцевать с ней.

Джон, наблюдая за ними, видел, как они оживленно беседовали, не прекращая танца, и как снова обнялись, как будто их связывала какая-то тайна.

Он отвернулся. Видеть это было невыносимо.

Вдруг ему вспомнился тот день, когда он сошел на берег в Марселе и получил телеграмму о наследстве.

Тогда он сказал Бенедикту, что ищет что-то. Он не знал что, но это должно было быть что-то новое, незнакомое ему, что придало бы смысл этому миру.

Однако, оказавшись связанным титулом, он почувствовал, что никогда не найдет этого.

«Надеяться больше не на что», – сказал тогда он.

И все же, если бы ему хватило ума это понять, «что-то» ждало его, когда он сошел с корабля в Портсмуте и увидел девушку с одухотворенным лицом и живыми, горящими глазами, которая хотела разделить с ним свой дар…

Но ума не хватило, и чудо прошло мимо. Теперь же перед ним предстала правда. Он осознал, что она та самая, единственная женщина для него. Но было поздно.

На этот раз надеяться действительно было не на что.

Но Джон знал, что не имеет права позволять себе предаваться печали. С минуты на минуту ждали первых гостей, и их нужно было встречать. Сперва должны были приехать те, кто добирался издалека, кого нужно будет разместить в замке на ночь.

– Гости вот-вот появятся, – сказал он Фараону.

– Понятно, ваша светлость, – ответил тот, после чего принялся успокаивать и выпроваживать веселящийся люд.

Через несколько минут в галерее остались только Джон, Джина и Бенедикт.

– Мне еще нужно помочь леди Эвелин, – сказала Джина и тоже ушла.

– Джон, – произнес Бенедикт каким-то странным голосом.

– Что, дружище?

– Ничего, просто… Удачи. Я знаю, как для тебя все это важно.

– Ничего важнее со мною еще не происходило, – признался ему друг.

– Дело в том, что… Человек ведь не выбирает, что с ним случится… И как он к этому отнесется.

Джон нахмурился. Непривычные нотки в голосе Бенедикта насторожили его. Но потом он понял, о чем тот говорит, и чело его разгладилось.

– Он не выбирает, когда к нему приходит любовь, верно?

– Да, – облегченно вздохнул Бенедикт. – Любовь может нагрянуть, когда ее меньше всего ждешь… Как гром среди ясного неба.

– Да, я знаю, – пробормотал Джон, а про себя подумал: значит, все-таки это случилось… Бенедикт и Джина… Все произошло у него под носом, а он ничего не предпринял.

Сегодня они объявят о помолвке, а он будет улыбаться и делать вид, что рад за них.

И он уже никогда не будет счастлив.

– Знаешь, – с трудом продолжил Бенедикт, – мой отец всегда меня поучал, что есть вещи поважнее счастья и что быть счастливым за чужой счет не получится. Как ты думаешь?

Джон подобрался. Он обещал Джине, что будет стремиться к лучшему, и сдержит свое обещание, чего бы это ему ни стоило.

– Я думаю, – сказал он, – что в этом мире и так слишком мало счастья, и если оно идет тебе в руки, ты должен принять его. Она любит тебя?

– О да, она сказала, что любит меня так же сильно, как я ее.

Джон поморщился, как от боли, но постарался скрыть это.

– Тогда удачи тебе, старина. Благословляю тебя на женитьбу.

Круглое, открытое лицо Бенедикта просияло.

– Это же чудесно! Я и не надеялся… Спасибо, дружище!

И он убежал, оставив хозяина замка стоять в опустевшем зале.

Джон пытался не думать о том, как Бенедикт бросится к Джине, как обнимет ее, как они вместе будут радоваться. Как Джина будет смотреть в глаза любимого мужчины, не догадываясь, что есть еще один человек, который ее любит, хоть он и осознал глубину своего чувства слишком поздно.

Все закончилось. Вот только начиналось ли? Он потерял возлюбленную, но она никогда не была его. Теперь же Джон должен научиться жить без нее.

В дальнем конце галереи показалась фигура.

– Джон, – позвала леди Эвелин. – Что ты тут возишься? Гости уже приезжают.

– Да, мама. Я иду.

С надеждами на любовь можно попрощаться, размышлял его светлость герцог Честертон, занимая место рядом с матерью у парадной лестницы.

Стали входить гости: герцоги, маркизы, графы, рыцари, баронеты. Леди Джеймс Честер исполняла свои обязанности хозяйки безупречно. Каждого леди Эвелин встречала лично и каждому успевала уделить немного внимания, обращая на себя немало взглядов восхищенных ее грацией и красотой мужчин.

Были там и молодые сыновья, наследники высоких титулов, которые с горящими глазами посматривали на Друзиллу. Денег у нее, разумеется, не водилось, зато она была сестрой герцога, а это не хуже любого приданого.

Сестра герцога отвечала на их взгляды, смотрела на хорошеньких наследников, которые улыбались ей и, едва обмолвившись с нею парой слов, умоляли обещать танец.

В белоснежном платье, с белыми розами в волосах и жемчужным кулоном на шее дебютантка выглядела ослепительно.

Вскоре появились музыканты и начали занимать места на балконе.

Джон поднялся наверх, чтобы бросить последний взгляд на картинную галерею, и заслушался, как скрипачи настраивают инструменты. Вскоре туда же поднялась Джина и тоже стала слушать.

– Вы заметили, как изумительно выглядит ваша сестра? – спросила она.

– Да. Будем надеяться, что это сработает и мы забудем об Артуре Скаггинсе.

– Несчастный, – отозвалась Джина. – По-моему, вы слишком строги к нему.

– Я буду с ним сама любезность. Позвольте заметить, что и вы великолепно выглядите.

Мисс Уилтон была одета очень просто: атласное платье медового цвета с кружевами, на шее – ниточка жемчуга, в руке – веер цвета слоновой кости.

– Благодарю вас, сэр, – улыбнулась она.

– Обещайте мне танец.

Но она покачала головой.

– Джина, вы даже не хотите потанцевать со мной?

– У вас не будет времени. Весь вечер вам придется танцевать с гостями. К тому же вы должны будете уделить время главному – убедить людей помочь замку.

– Да. – Он вздохнул.

– Что с вами, Джон?

– Теперь, когда дошло до дела, что угодно отдал бы, только бы не делать этого. Если бы возможно было самому спасти замок. – Он взял ее за руки и печально сказал: – Я неблагодарная свинья, если такое говорю после всего, что вы сделали. Простите меня.

– Но мне не за что вас прощать, – искренне произнесла Джина. – Конечно, я знала, что вы не пошли бы на это, если бы у вас был выбор. Я просто хотела помочь.

– Вы помогли. Вы потратили больше всех сил, вы давали самые умные советы… да что там умные, гениальные советы.

– Гениальные? – девушка насмешливо прищурилась. – Я, обычная женщина?

– Моя дорогая, неужели вы не можете забыть те глупости, что я наговорил? Я у вас многому научился.

– О да, – усмехнулась она, – я превосходный учитель.

– Вы намного больше, чем учитель, и знаете это. А если вы и учитель, то учитель самого лучшего образца, учитель, который вдохновляет учеников. Вы вдохновили меня на то, что я сделал сегодня.

– Я знаю, вы всегда будете делать то, что считаете правильным, – сказала Джина.

Она не сомневалась, что Джон говорит ей о своем решении жениться на Афине. Сегодня ее любимый станет суженым другой женщины, и винить мисс Уилтон могла только себя.

В некотором смысле эту их встречу можно было назвать прощальной. У Джины защемило сердце.

Над ними скрипач заиграл медленный вальс.

– Если мы не потанцуем на балу, нужно сделать это сейчас, – сказал Джон, поднимая руки.

Девушка шагнула к нему, и они стали танцевать, кружась и раскачиваясь в такт музыке.

– Если сегодня нас ждет успех, в этом ваша заслуга, – негромко произнес он. – Вы гордитесь?

Джина молча покачала головой. В глазах ее блеснули слезы.

Когда Джон увидел эти слезы, его охватило сильнейшее, необоримое желание поцеловать ее, и он понял, что уже ничто его не остановит. Влюбленный наклонил голову, припал губами к ее устам и почувствовал их вкус, еще более сладостный, чем мечталось ему.

На какой-то восхитительный миг он ощутил ртом ее мягкое, теплое дыхание.

– Джина…

А потом мгновение неземного блаженства кончилось. Джон увидел ее распахнутые, полные ужаса глаза, и почувствовал, как она оттолкнула его.