Барбара Картленд - Сердце не обманет

Джон открыл дверь кареты, Джина тут же выпрыгнула и схватила его за руки.

– У меня чудесные новости! – воскликнула она. – Сейчас расскажу.

Молодой человек стал ждать, глядя в сияющие глаза Джины.

– Я знаю одну богатую наследницу, – сообщила она.

– Что? – Он не поверил своим ушам.

– Она очень богата. Как раз то, что вам нужно.

– Джина, мы уже это обсуждали, и я говорил вам…

– Но я не прошу делать ничего зазорного! – с жаром воскликнула девушка.

– А мне брак ради денег кажется довольно зазорным поступком.

– А если это брак по любви?

– Как я могу любить ее, если не знаю ее?

– Я все устрою. Дело в том, что она очень красива и очаровательна. Вы с чистой совестью можете ее полюбить и жениться. Это выгодная сделка.

– Что?

– Это папа так говорит. Если папа что-то и умеет, так это заключать выгодные сделки.

– Я сойду с ума, – обессиленно пробормотал Джон. – Вот сейчас у меня начнутся видения, я стану разговаривать с несуществующими людьми. Поверить не могу, что вы действительно…

– Вам не нравится это предложение? – с тревогой в голосе спросила дочь своего отца.

– Нет, мне это предложение не нравится.

Джон и сам не понимал, почему желание Джины его женить вызвало у него такое неприятие. Теоретически, он должен был радоваться, потому что это означало, что сама она не имеет на него видов, и тот неожиданный миг близости, который они испытали в башне, можно было просто выбросить из головы.

Но почему-то делать это ему совсем не хотелось.

– Кто она? – спросил Джон.

– Просто… наследница.

– Просто наследница. Но наследниц много, верно?

– Таких богатых, как она, не много, и вам бы нужно хорошенько подумать, прежде чем отвергать мое предложение.

– Скажите, как ее зовут, чтобы я держался от нее подальше.

– Ах так! Тогда ее имя не имеет значения, – рассердилась Джина. – Я скажу ей, чтобы она сама к вам не приближалась. Я скажу ей, что вы упрямый, и грубый, и…

– Просто скажите ей, что я на ней не женюсь! – воскликнул Джон, теряя терпение. – Этого будет вполне достаточно, ужасная вы девчонка!

Леди Эвелин, которая ступила на порог, успела услышать последние слова.

– Джон, милый, – сказала она. – Где твои манеры? Джина, как приятно вас видеть. Входите в дом, я покажу вам вашу комнату.

Она увела гостью, через плечо бросив на сына полный укоризны взгляд. Пока две женщины уходили вглубь здания, до него донесся жалобный голос «ужасной девчонки»:

– Боюсь, я обидела вашего сына, сударыня. Он мне таких гадостей наговорил.

И ответ его матери:

– Не обращайте на него внимания, моя дорогая. Огромная ошибка придавать значение тому, что говорят мужчины.

Джон тяжело задышал, пытаясь понять, сколько он еще сможет противиться желанию убить мисс Уилтон.

На пороге появился Фараон в сопровождении молодого мужчины богатырского телосложения, которому он дал указание заносить в дом вещи Джины. Говорил Фараон медленно, сопровождая слова жестами, пока юный гигант наконец не кивнул тяжелой головой, показывая, что понял задание.

– Кто это? – спросил Джон у Фараона.

– Его зовут Гарри, ваша светлость. Он добрый парень, но… Скажем так, не достаточно смышлен, чтобы самому устроить свою жизнь.

Дальнейших объяснений не требовалось. Джон понял, что Гарри одна из «заблудших овец». Еще он начал понимать, что, кроме них, в замке почти никто не станет работать. Был еще дворецкий Теннисон, но больше новый хозяин замка никого не узнавал.

Фараон добавил:

– Гарри отвечает за огород, ваша светлость. Он такие овощи там выращивает – загляденье. Капуста, картошка, порей, лук, травы…

– Овощи, которые мы ели вчера, были превосходны.

– Я передам ему, что вы так сказали. Он будет очень рад.

– Фараон, здесь есть еще люди, которых я не знаю?

Старик кивнул.

– Несколько человек на кухне, ваша светлость, и несколько на конюшне.

– Несколько? Сколько?

Кучер неопределенно пожал плечами.

– Один-два, может, три.

– А точнее? – стоял на своем Джон.

– Ну… – старик снова пожал плечами. – Трудно сказать… Но…

– Несколько, – заключил его светлость, начиная понимать, что в этом противостоянии ему не победить.

– Верно! – сказал Фараон. – Несколько. Ах да, и еще пара человек выращивает прекрасные цветы. Вы вчера заметили цветы на столе?

– Да. Мать не раз о них упоминала. Я боялся, что их прислали за большие деньги.

– Боже, нет! Они из сада вашей светлости.

– Но они были великолепны! Я и не думал, что мы сами можем выращивать такое.

– Лошадиный навоз творит чудеса.

– Лошадиный навоз? У нас все еще достаточно лошадей?

– Вообще-то нет, но Гарри работает на местных фермах и добывает его там. Из-за его силы к нему многие обращаются за помощью.

– Значит, он работает на других людей, и ему платят навозом, которым он удобряет мой сад?

– Сад замка, ваша светлость, – мягко поправил его чудаковатый старик.

– Но замок ему не платит за работу.

– Он получает еду и крышу над головой, чего сам себе он не может добыть. Замок – его дом и убежище, место, где он видит доброту, чего внешний мир ему никогда не даст.

– Мой дядя его жаловал?

– Да, ваша честь. Но теперь герцог вы.

Смысл этого замечания был понятен. Здесь личности не имели значения. Герцог умер. Да здравствует герцог! И да здравствуют его обязанности перед теми, кто слабее, чем он. Да здравствует замок, который дает приют бедным и беззащитным.

Джону вдруг подумалось, что Джина должна понимать это. Вообще-то, все, что говорил Фараон, являлось живым подтверждением ее представления о том, что замок является общественным достоянием и принадлежит всей округе, которая нуждается в нем и зависит от него.

Старик взял одну из сумок и собрался уходить, но что-то остановило его.

– Гости, ваша светлость, – сказал он, указывая на ворота проездной башни, через которые въезжала карета.

Джон посмотрел в направлении, указанном пальцем Фараона, и увидел пассажира кареты, который встал и приветливо замахал ему рукой.

– Эй, на корабле! Есть кто-нибудь дома?

– Черт возьми! – воскликнул молодой герцог, и лицо его озарилось радостной улыбкой. – Да это же Бенедикт!

Его друг выпрыгнул из кареты и бросился к Джону с распахнутыми руками. В следующий миг молодые люди крепко обнялись.

– Я не надеялся увидеть тебя так скоро! – сказал хозяин замка.

– А я не думал, что так скоро освобожусь. Когда приехал домой, там никого не оказалось. Вся семья уехала отдыхать на море. Ну и, поскольку я сам вернулся с моря, мне это показалось довольно забавным. Мы могли даже разминуться на дороге. Не стал задерживаться у себя, уехал сразу, и вот я здесь.

– И как раз вовремя, дружище. Мне очень нужна твоя моральная поддержка.

– Ты говоришь, как утопающий.

– Да уж, иду на дно. Но пройдем в дом.

В замке он первым делом разыскал Соню и Имельду, которые недавно нашли комнату для Джины, и те его не подвели. Побегав по замку, близнецы приготовили приемлемое жилье и для Бенедикта. Комнате придали жилой вид на скорую руку, но для человека, который совсем недавно провел несколько недель на борту корабля, она выглядела вполне удобной.

– Передать не могу, как я рад тебя видеть, – с чувством сказал Джон, когда они остались одни. – Я живу в сумасшедшем доме под башмаком у женщины, самой необычной женщины из всех, которых я встречал.

– Расскажи мне все, – потребовал Бенедикт.

Тем временем Джина в своей комнате разбирала вещи, гадая, сошла она с ума окончательно или еще нет.

Сообщить Джону о знакомой богатой наследнице ее заставил неосознанный мгновенный порыв, который, теперь она это понимала, нужно было погасить сразу.

Впрочем, все сложилось не так уж плохо. Джине понравилось, как он воспринял это известие, к тому же имя богачки не называлось, тем более что это было бы весьма затруднительно, поскольку этой богатой невесты не существовало в природе.

Потом к гостье пришла Друзилла, которой хотелось пошушукаться о фривольностях, в последнее время занимавших ее мысли. Не сразу, но все же сестру Джона удалось убедить, что Джина приехала сюда серьезно работать, после чего та посмотрела на нее, как на пришельца из иного мира.

Однако, как ни легкомысленна была Друзилла, в том, что касалось дамских туалетов, она разбиралась отлично. Пансионерка сразу заметила, что одежда Джины сшита из лучших материалов. Платье ее не выглядело модным, но белье было из мягчайшей, украшенной красивой вышивкой ткани.

– Вы бывали в Лондоне? – спросила Друзилла, усаживаясь на кровать Джины.

– О да, родители возили меня туда зимой. Мы чудесно провели время. Ходили в оперу, смотрели Шекспира.

Друзилла скорчила гримаску.

– А на балах вы бывали?

– Один из папиных друзей устроил танцы для своей дочери, и мы сходили туда.

– А разве ваш отец в ваш первый сезон не устраивал для вас бал?

– Зачем это мне? Сезоны – это для дам из высшего общества, как вы. У вас, наверное, скоро будет свой первый бал.

– Если удастся уговорить брата.

Джина не ответила. Она замерла, как будто ее поразила какая-то неожиданная мысль. Оставаясь в задумчивости, девушка медленно опустилась на кровать.

После нескольких безуспешных попыток привлечь к себе внимание Друзилла сдалась и, сердито хмыкнув, ушла.

Через какое-то время леди Эвелин зашла к Джине справиться, хорошо ли она устроилась и не нужно ли ей чего.

– Спасибо, сударыня, комната мне очень нравится. Мне хочется одного: приступить к работе, поэтому, наверное, я сейчас пойду к мистеру Фаберу в библиотеку.

– Я велела отнести вам сюда еду. – Она посмотрела прямо на Джину и тихо произнесла: – Дорогая Джина, вы думаете, получится?