Сюзан Таннер - Сердце изгнанника

Пораженный отец Эйндреас не мог оторвать взгляда от улыбки, блуждавшей на губах Сесиль. Было это наваждение? Так же неожиданно Сесиль перевела взгляд со священника на крепкую дубовую дверь. Озноб волнами прокатился у него по спине. Сесиль стояла не шелохнувшись и выжидая.

Чем ближе Иан подъезжал к дому, тем сильнее в нем росло беспокойство. Когда он пустил лошадь рысью, Тавис безоговорочно последовал его примеру, но Доннчад насторожился.

На лице Иана не было и следа радости победы над врагом, вознамерившимся силой вырвать у него его собственность.

– Что случилось?

Иан нахмурился и покачал головой.

– Я не знаю. Как-то не по себе.

Это было нечто большее, чем простое недомогание. Мысли о Сесиль неотступно преследовали его, заполняя все его естество. Что-то подсказывало ему, что он должен торопиться.

Лошадь Иана пошла галопом, Доннчад ехал рядом, бросая тревожные взгляды на Тависа. Иан был уверен, его состояние как-то связано с Сесиль, которой нельзя было отказать в магическом даре.

Они подъехали к дому, и Доннчад удивился, что Иан не въехал в небольшой дворик за домом, а спешился на улице прямо перед парадной дверью, небрежно бросив поводья на булыжную мостовую. Доннчад поспешил за ним, заметив при этом, что лицо Тависа неожиданно приняло задумчивое выражение.

Тавису было не до внезапных волнений Иана, так как у него были свои проблемы, требующие решения. Что делать с Элспет? Сейчас, когда стало совершенно ясно, что они абсолютно разные люди и смириться с этим невозможно? Во всяком случае, он не может. Помоги ему Господи, он хотел ребенка.

Беспокойство, глубоко проникшее в душу Иана, уступило место ярости, когда он широко распахнул дверь. При первом взгляде на Сесиль он не заметил в ней никакой перемены: она была все так же хороша и, казалось, ничто ей не угрожало, но, вглядевшись, он безошибочно обнаружил отпечаток мужской ладони на ее нежной щеке. С ревом он схватил глупца, осмелившегося сделать это, едва осознавая и полностью пренебрегая тем, что чинит расправу над слугой Господа. Дикая ярость, обуявшая его, заставила забыть обо всем, кроме того, что этот человек посмел напугать и обидеть его Сесиль.

Отцу Эйндреасу показалось, что он заглянул в геенну огненную, когда встретил темный взгляд Гилликриста. Сильные цепкие пальцы сомкнулись на горле священника, и он отчаянно забился в складках своей рясы.

Доннчад один заметил, как сверкнул металл в бледной руке священника, и понял, что это не распятие, хотя рукоятка пересекла лезвие наподобие креста. Он машинально выхватил кинжал из украшенных драгоценными камнями ножен и всадил его между ребер грешного слуги Господа.

Разум Сесиль не успевал за быстротой, с которой сменялись события. «Нет», – прошептала она, но было уже поздно. Священник обмяк в руках Иана, и на его одежде проступили пятна крови. Возможно, священник действительно был злоумышленником, но ей не хотелось, чтобы его смерть была на их совести. Из безжизненных пальцев священника выскользнул нож, который он принес с собой, и упал на блестящий пол рядом. Сесиль поняла, что он предназначался или ей, или Иану. Дрожащими губами она шептала слова благодарности, когда Тавис промчался мимо нее, привлеченный разворачивающейся мрачной сценой.

Над ними вверх по ступенькам лестницы шла Элспет. Ее взгляд выражал презрение и сожаление. Несмотря на осуждение, которое она прочла в лице Тависа, она сожалела не о своем поступке, а только о неудачном исходе дела. Стараясь уйти от его гнева, она повернулась, ее обутая в тапочку нога, не найдя опоры, соскользнула со ступеньки покрытой ковром лестницы. Откуда-то издалека донесся до нее его резкий крик. Но дитя в ее чреве помешало ей обрести равновесие.

Сесиль Гилликрист смеялась, подставив лицо солнцу. Легкий утренний ветерок обвевал ее взъерошенные волосы, луговые травы игриво цеплялись за юбки. Она шла через луга, держа за руку крохотную девчушку.

Сесиль подбросила девочку вверх, с любовью глядя в ее глаза, такие же синие, как у нее самой, смотревшие из-под неожиданно темных волос. Безмятежность этого утра проникала в ее душу, наполненную миром и спокойствием, которые она нашла здесь, в замке Коэ, на границе с Англией. Она поцеловала шелковистые кудри дочери и прошептала:

– Солнце уже поднялось, дорогая, нам лучше вернуться домой.

Она посмотрела на двоих мужчин, стоявших в отдалении и держащих под уздцы ее и своих лошадей. Иан разрешал ей ранние утренние прогулки только в сопровождении охраны. Он часто поддразнивал ее, заявляя, что она приучила к бродяжничеству их Линдел, но не препятствовал, если они обе были под надежной охраной.

Имя, которое она выбрала для ребенка, родившегося чуть больше, чем через год после их свадьбы, пришлось Иану по душе. Их не смущало то, что оно было необычным, оно удачно сочеталось с именами Энн и Сесиль. Самой же Энн Линдел Сесиль Гилликрист было все равно, как звучит ее имя. Она знала лишь одно, что она нежно любима.

Направляясь к сопровождающей ее охране, Сесиль заметила всадника, появившегося из-за стен восстановленного замка Коэ. Улыбка тронула ее губы, не узнать Иана было невозможно. Она была уверена, что ни у кого из мужчин не было таких широких и сильных плеч, ни у кого не было такой блестящей посадки.

Она стояла и ждала, когда он подъедет, с любовью глядя на дочь, которую баюкала, нежно прижимая к груди. Когда Иан подъехал, она с улыбкой протянула ему Линдел, а сама обернулась к охраннику, который подвел ее лошадь.

Оседлав лошадь, она потянулась к Иану для поцелуя, нежась в нескрываемой им любви. Прикосновение его губ, нежное и одновременно требовательное, вызывало легкий трепет. Почувствовав ее реакцию, Иан довольно ухмыльнулся. Она сморщила нос и засмеялась:

– Ты хотел бы продолжить?

Она не чувствовала смущения, признаваясь в своем желании, и Иан рассмеялся.

– Я думаю, что мне с тобой очень повезло, что ты такая, какая есть. Правда, я думаю так не всегда, – добавил он, вспомнив о тех случаях, когда она шла ему наперекор. Последний из них – ее появление в Коэ до окончания строительства замка. Он оставил Сесиль в безопасности в замке Дейлисс, но через неделю после его отъезда она собрала свои пожитки, завернула в одеяла Линдел, тогда еще совсем крошку, и появилась в Коэ. Несмотря на его яростное сопротивление, она проникла в несколько уже готовых комнат замка и расположилась в них – так же уютно, как в его жизни и сердце.

Сесиль ответила смехом на эти слова. Благодаря ее способности постоянно радоваться жизни, Иан снова научился смеяться так же, как научился прощать и любить. Ему хотелось разделить с ней радость прекрасного утра, и он поспешил ей навстречу. По крайней мере, это была одна из причин. Другой причиной была тревога, охватывавшая его всякий раз, когда она отсутствовала слишком долго.

– Я получил ответ от лорда Мирдаха. Он не против того, чтобы выдать свою дочь замуж.

Сесиль обрадовалась, почувствовав удовлетворение в его голосе.

– И когда ты скажешь об этом Тавису?

– Я отправлю гонца сегодня утром. – Хотя Сесиль напомнила ему о предстоящих трудностях, настроение Иана от этого нисколько не ухудшилось.

– Узнав об этом, он должен будет мчаться к нам сломя голову, – прошептала она.

– Точно так, любимая, – сказал он, – и вот тогда ты сможешь убедить его в разумности этого союза.

– В разумности? Нет, я расскажу ему, что мне понравилась эта девушка и что мы с ней похожи характерами.

Иан в страхе посмотрел на нее.

– Ты не сделаешь этого!

– Ты думаешь, это его испугает? – озорно спросила она. Взглянув на его испуганное лицо, она смягчилась. – Не бойся, Иан, я сделаю все, что в моих силах, чтобы все прошло без сучка и задоринки. – И она сдержит свое слово, потому что хочет видеть Тависа таким же счастливым, как они с Ианом. Тавису требовалось много времени, чтобы залечить свои раны. Он винил себя в смерти Элспет и их ребенка, которому не суждено было увидеть свет. Он проклинал тот час, когда связался с Данмаром. Не поступи он так, не было бы того ужасного утра.

Иан расслабился. Если кто и мог склонить Тависа в пользу этого брака, так это Сесиль. Его своенравная, желанная, верная Сесиль.

– Я люблю тебя, – сказал он с нежностью, вкладывая в эти три слова так много, как никто другой до него.

– Я люблю тебя так же нежно, – ответила Сесиль, не замечая ни дочери, которую Иан держал на руках, ни всадников, едущих следом. Чувство к Иану всецело поглотило ее. Изгнанник, наконец, обрел свой дом.