Девушка даже не заметила, как они стали ходить, держась за руки – словно так было всегда.

– Не-а. По паспорту я как раз Маруся. Мама так меня назвала, в честь ее бабушки, а моей прабабушки, – пояснила она.

– Ясно, – Коля задумчиво поглаживал ее пальцы. – А Андрюха тебя называет только Рысей. С того, видимо, случая, когда ты ему щеку расцарапала.

Маруся фыркнула. На самом деле ей нравилось это прозвище. Почему-то, несмотря на то, что ей дал его враг, Русе слышалось в нем что-то теплое, словно она котенка гладила.

В тот вечер они вернулись домой не очень поздно – на следующий день начиналась вторая четверть.


Дружба с Колей Репейниковым изменила Марусин мир. Раньше в лицее она ни с кем не общалась, теперь же на переменах к ней то и дело подходил Коля, и они подолгу беседовали. Он садился рядом с Русей в столовой, отвозил ее домой и привозил в лицей, и казалось, ему совершенно все равно, кто как на него смотрит и что вообще по этому поводу думают окружающие.

Неожиданно для Руси, с ней стала общаться ее одноклассница, Света Козякина – не то чтобы они подружились, скорее, просто приятельствовали, но для Маруси и это было в новинку.

Настроение ее прочно закрепилось на отметке «выше среднего». Его не портил теперь даже Андрей, который, судя по всему, жутко ревновал к ней своего лучшего друга и всеми силами старался перетянуть внимание Коли на себя.

Впрочем, у Репья хватало времени для обоих – и для Руси, и для Андрея, и девушка не понимала, почему последнего так бесит сам факт ее дружбы с Репьем.

Маруся не пыталась даже для себя определить, что у них с Колей за отношения. Да, он часто брал ее за руку или слегка приобнимал, но никогда не пытался ни поцеловать ее, ни расставить точки над «i». Она получала удовольствие от общения с ним и сама не знала, хочет ли какой-либо конкретики.

Противный ноябрь пролетел быстро. Его сменил снежный, белый декабрь. Погода стояла мягкая, сосны на участке укрылись белыми покрывалами.

Приближался Новый год.

Впервые у Руси появились варианты, где и как его встречать. Она могла остаться с заметно округлившейся мамой и Борисом, а могла пойти к Коле, который устраивал у себя вечеринку для друзей. Русю он пригласил самой первой, еще даже до Андрея. Честно говоря, она стеснялась идти к нему, но оставаться дома вместе со счастливыми молодоженами ей не хотелось. В итоге девушка согласилась присутствовать на празднике в доме Репейниковых.

В католическое Рождество, на которое мама и отчим уехали в Австрию, Коля позвонил и сообщил подруге новость – их группу пригласили отыграть концерт в известном московском клубе тридцатого декабря. Маруся обещала прийти.

Борис и мама вернулись вечером двадцать девятого. Они привезли кучу пакетов и свертков, разложили их под большой искусственной елкой, наряженной вчера в гостиной Русей и Натальей. В доме запахло праздником.

Вечером перед сном девушка шла пожелать спокойной ночи маме и невольно задержалась у дверей кабинета Бориса. Отчим на повышенных тонах спорил с Андреем. Руся не стала вслушиваться, о чем идет речь. Как всегда в таких случаях, ей сделалось неприятно.

«Неужели они совершенно не умеют разговаривать нормально? Обязательно надо орать друг на друга?!» – подумала она.

Мама сидела в кровати, читая пособие для будущих родителей, но сразу отложила книгу, когда к ней вошла дочь. Они немного поболтали, пока не явился раздосадованный Борис. Руся поспешно ретировалась.

Днем тридцатого числа за девушкой заехал микроавтобус, принадлежавший Колиному отцу. Старший Репейников выделил и своего шофера для сына, чтобы тот мог со всей аппаратурой доехать до клуба и обратно.

Музыканты расположились в автобусе. Только Андрей отказался ехать со всеми – отправился на своей машине.

До клуба они доехали весело. По дороге все с ажиотажем обсуждали предстоящее действо, у Руси по спине то и дело пробегали мурашки от предвкушения, что уж говорить о ребятах.

Пока группа подключала на сцене аппаратуру и настраивала ее, девчонки – а кроме Маруси, приехали еще Света и Натали, – расположились в баре. Руся заказала себе безалкогольный коктейль и медленно цедила его через соломинку, наблюдая за ребятами.

Андрей то и дело поглядывал в зал, словно ждал кого-то. Он казался сосредоточенным и спокойным, но на его лицо то и дело набегала тень. Маруся недоумевала – что с ним происходит?

Наконец, объявили начало концерта. В зал набилось довольно много народу. Собравшиеся сгрудились перед сценой, ожидая начала шоу.

Руся расположилась в дальнем конце зала, на высоком барном стуле – отсюда ей было хорошо видно все, происходящее на сцене, и воздух тут был посвежее – неподалеку работал кондиционер, худо-бедно разгонявший никотиновую дымку.

Концерт удался. Публика восторженно ревела и аплодировала, ребята на сцене испытывали экстаз. Только Андрей по-прежнему то и дело искал глазами кого-то в толпе, и его лицо принимало все более замкнутое, угрюмое выражение.

После выступления музыканты общались со зрителями, пили кто пиво, кто кофе.

Руся сидела рядом с Колей, улыбалась, принимала участие в беседе, но то и дело поглядывала на Андрея.

Щебетала и буквально липла к нему Натали, но Андрей почти не обращал на нее внимания.

– Что с Андреем? – улучив момент, тихо спросила Маруся у Репья.

– Не знаю. А что с ним не так? – отозвался тот.

– Хмурый он какой-то, – пояснила девушка.

– Не обращай внимания. С ним это бывает. Характер такой, – Коля пожал плечами и приобнял ее за талию.

Андрей уехал домой раньше остальных, оставив Натали с компанией ребят. Похоже, она здорово на него за это обиделась.

Ребята собрались ехать по домам примерно через полчаса. Погрузились в автобус и поехали.

Русю доставили домой самой первой. У ворот особняка она попрощалась с Колей и своим ключом открыла калитку.

15

Окна дома были темными. Горело только одно окно – в столовой.

Девушка вспомнила, что мама сегодня собиралась к подруге, планировала заночевать у нее и утром вернуться.

На засыпанной снегом дорожке виднелась одинокая цепочка следов.

«Андрей», – поняла Маруся.

Она вошла в дом, оставила в небольшой гардеробной сапоги и куртку и уже собралась подняться к себе, когда услышала голоса. Сама не зная, зачем, она пошла на звук.

– Я тебе все сказал еще вчера, – холодно произнес Борис, и Руся замерла, не дойдя несколько до столовой. – Я не хочу, чтобы мой сын тратил жизнь на ерунду, и я не позволю тебе испортить свое будущее!

– Ты даже не слышал, – глухо проговорил Андрей, и девушка испугалась, сколько отчаяния было в его голосе.

– И не собираюсь слушать! Мой сын – шут гороховый! Прыгает по сцене и развлекает пьяных подростков! Вот уж повод для гордости! Твоя мать, наверно, в гробу переворачивается!

– Я не шут. Я пишу музыку, и людям она нравится.

Борис фыркнул и громко хлопнул рукой по столу:

– Разговор окончен!

– Я просил тебя всего лишь прийти и послушать. Один раз! – Руся поняла, что парень еле сдерживает истерику.

– Еще сопли мне здесь распусти! Мужик! – насмешливо произнес Борис, и девушка внезапно ощутила настоящую ненависть к отчиму.

Андрей пролетел мимо Руси стрелой, кажется, даже не заметив ее. Грохнула входная дверь особняка, а через пару минут со двора донесся рокот мотора.

Машина уехала, а Маруся, так и не заходя в свою комнату, побрела в беседку. Оставаться в одном доме с отчимом казалось ей невозможным.

Ночь давно уже опустилась на поселок, укрыв темным покрывалом дома и спавших в них людей. Снег мерцал в свете фонарей.

Читать не получалось. Сначала Руся думала позвонить Коляну и рассказать обо всем произошедшем ему, но потом решила, что она не имеет на это права – судя по всему, вряд ли Андрей делился с другом этими проблемами с отцом.

Она прислушивалась к каждому звуку и облегченно вздохнула, когда вдалеке ей послышался шорох шин и урчание мотора.

Девушка накинула куртку и вышла из беседки, плотно прикрыв за собой дверь. Она медленно пошла к дому, обогнула его сзади и свернула к гаражу. Нужно было убедиться, что с Андреем все в порядке. Задай ей сейчас кто-нибудь вопрос – зачем ей это понадобилось, она вряд ли смогла бы ответить на него вразумительно.

Андрей не торопился покидать гараж. Прошло минут двадцать, когда продрогшая до костей девушка решилась, наконец, толкнуть дверь. Она легко подалась. В лицо ей пахнуло машинным маслом и жаром разогретого мотора.

Здесь стояли машины – Бориса, мамина новенькая «Ауди» – подарок мужа на день рождения, Русин оранжевый скутер… У самого входа остывала машина Андрея. Ее хозяина видно не было.

Маруся несмело прошла в глубину гаража и только тогда увидела открытую дверь, ведущую в подсобные помещения. Шагнула внутрь.

Тут было темно. Раньше Русе не приходилось здесь бывать, и она шла на ощупь, сама не понимая, зачем она это делает и что хочет найти. На сердце у нее после подслушанного разговора было неспокойно.

Наконец, одна из дверей, идущих по стенам коридора, под ее рукой подалась, и Руся, не удержавшись, ввалилась в помещение. На ногах, впрочем, она устояла.

Комната оказалась прачечной. Справа с мерным рокотом прокручивала белье большая стиральная машина, у противоположной стены стояла гладильная доска.

Свет был тусклым, и девушка не сразу разглядела парня в углу большой комнаты.

Андрей сидел, притянув к груди колени и обхватив голову руками. На ее достаточно шумное появление он никак не отреагировал.

Подойдя поближе, Маруся разглядела стоявшую на полу, у его ног, бутылку минералки и три упаковки каких-то таблеток.

«Наркотики! – с ужасом подумала она, но, прочитав название, поняла: – Нет, не наркотики – снотворное».

Мысли в ее голове сложились в четкую схему, картинка нарисовалась – яснее некуда: вот утром Наталья заходит в прачечную забрать выстиранное белье, и находит у дальней стены холодный труп хозяйского сына, обложенный пустыми коробочками из-под снотворного! Слава богу, упаковки пока были нетронуты.