Юджиния Райли - Сердце хочет любви

Ли нахмурилась.

– Я удивлена. Он, оказывается, усердный работник, но говорил мне, что адвокатская деятельность – рутина и скука.

– Все мы жалуемся, – сказал Сидни, – но я уверен, Питеру нравится его работа.

Ли обдумывала расстроившие ее слова Сиднея до конца вечера. Она украдкой наблюдала, как Питер беседует с Милтоном Прайсом, седовласым мужчиной, основателем компании «Прайс, Бирмингем и Уотсон». Казалось, что Питер просто-напросто прилип к нему.

В час ночи родители Ли предложили отвезти ее в гостиницу, но Питер тактично ответил, что сам проводит их дочь. Около двух гости разошлись, и все стали убирать. Питер и Ли сидели рядом на мягком диване бежевого цвета и пили шампанское, уставившись на стеклянную стену с мозаикой, изображавшей уютный светлый дворик в тропиках.

– Мне нужно сказать тебе кое-что, – произнесла Ли, задумчиво изогнув бровь. – Действительно, если уж ты берешься за что-то, то берешься всерьез.

Он пожал плечами.

– Большую часть всего этого организовала моя секретарша.

Сладко потянувшись, он улыбнулся ей.

– Я был довольно сильно занят с тех пор, как вернулся из Натчеза, дорогая.

– Мне это прекрасно известно.

Она обвела рукой огромный холл, устланный дорогими коврами.

– Кажется, ты окружил меня со всех сторон, Питер, и в работе, и в личной жизни.

Он подавил зевок.

– О, ты имеешь в виду этот дом? Прежние владельцы предложили мне сделку, от которой я просто не мог отказаться. Конечно, для меня он слишком большой.

Он обнял ее одной рукой за плечи.

– Чтобы не чувствовать себя здесь одиноко, мне нужна ты.

– Нужна я, – медленно повторила она, вспоминая слова Сидни.

– Позволь предложить тост, – оживился Питер, явно не улавливая ее меланхоличного настроения и собираясь налить еще шампанского. Он подал ей полный бокал. – За нас. За сегодняшний вечер. За наш полный успех.

– Салют, – понуро отозвалась она.

Они чокнулись и пригубили шампанского.

– Питер, что касается сегодняшнего вечера…

– Я говорил тебе, что ты была великолепна?

– Десять тысяч раз.

Она поставила бокал на кофейный столик и повернулась к нему:

– Ты помнишь свои слова о том, что это выступление поможет мне решить, хочу ли я продолжать выступать?

– Да.

– И все же ты не спросил, поняла ли я что-нибудь, когда стояла на сцене сегодня вечером.

Он провел по ее щеке кончиками пальцев.

– Мне не нужно ничего спрашивать, дорогая, – хрипло проговорил он. – Я слышал твою музыку. Я видел твое лицо. Теперь я знаю, насколько тебе нужна твоя работа. Это будет самым лучшим для тебя, дорогая, и я, безусловно, принимаю это.

Ли не успела ответить, Питер сжал ее руку.

– Мы прекрасно заживем здесь, в Калифорнии. У тебя будет твоя музыка, а у меня моя юридическая практика.

– Понятно, – безжизненно ответила Ли.

Это начинало напоминать дурной сон. Она вспомнила слова отца: «У тебя своя работа, у Питера своя…»

– Скажи, Питер, что для тебя в Калифорнии самое лучшее? – спросила она, стараясь не показывать своих чувств.

Он горячо обнял ее.

– Дорогая, я никогда не был так счастлив.

Питер поцеловал ее. Ли сидела неподвижно, эти слова разрушили все ее надежды. Она раздраженно подумала, что у Питера все идет по плану. Он даже не пожелал услышать, что она согласна отказаться ради него от музыки. Он хотел иметь жену настолько же амбициозную, насколько амбициозен он сам! Почувствовав головокружение от этих мыслей, она наконец мягко оттолкнула его.

– Питер, уже поздно, и я совершенно измотана. Ты не мог бы проводить меня в гостиницу?

Он прижал ее к себе.

– Леди, если вы думаете, что я повезу вас куда-нибудь, вы сошли с ума.

Обняв ее за шею, он страстно взглянул на нее.

– Теперь ты у меня, и я не отпущу тебя.

Он жадно поцеловал ее. Она попыталась сопротивляться, но нарастающее возбуждение было слишком сильным, оно захватило ее подобно природной стихии. Она закрыла глаза и страстно прижалась к нему. Она не хотела, чтобы он видел ее слезы. Ли любила его сейчас так, как будто больше не будет любить его никогда.

Ранним утром следующего дня, еще до того, как Питер проснулся, Ли стояла у обеденного стола в своем концертном костюме и писала, утирая слезы. Подозрения, одолевавшие ее и ранее, теперь совершенно оправдались. Всю свою жизнь она жила под влиянием других людей. Теперь Питер Уэбстер стал таким же, как ее родители и ее менеджер, – он не желал любить ее, если она не будет выступать. Она все время удивлялась, почему он настаивал на том, чтобы музыка была частью их отношений, но теперь она знала – он планировал с головой погрузиться в свою работу!

Она так ошибалась. Она надеялась, что у них есть будущее в Натчезе, но теперь, увидев, как он живет в Калифорнии, она поняла, что это невозможно. Здесь он другой человек, а она не обладала необходимыми качествами, чтобы стать женой вечно занятого преуспевающего адвоката. Она жаждала простоты, неспешности Натчеза, и если ради этого ей придется оставить в Лос-Анджелесе часть своего сердца, значит, так тому и быть.

Ли торопливо заканчивала письмо. Она писала Питеру, что не смогла найти искомого ни на концертной сцене, ни в Калифорнии и что никогда она не попросит его отказаться от привычного уклада жизни и вернуться с ней на Миссисипи. Она положила обручальное кольцо поверх сложенного письма и, глотая слезы, заспешила к выходу.

Ли остановилась у парадного выхода. Разве она не может попросить его?.. Нет, он никогда не просил ее отказаться от карьеры ради любви, и она тоже не попросит его отказаться от своих амбиций ради их отношений. Она не останется здесь и не позволит тому будущему, которое он так тщательно запланировал, уничтожить их обоих. Даже дом его холоден и безличен – это не дом, а роскошная гостиница, куда два деловых человека наведываются в перерывах между деловыми встречами. Здесь их любовь закоченеет.

И все же… а что, если она не права?

Ли закусила губу и заставила себя покинуть этот дом. Она жила в реальном мире, а не в сказке. Реальный мир неизбежно накладывал на нее собственные обязательства, даже если они и во благо ей. Она должна стать хозяйкой своей собственной судьбы до того, как будет значить что-то в жизни другого человека.

Кроме того, если она не права, он приедет вслед за ней. Приедет ли?

Он не приехал. Ли возвратилась в Натчез, но Питер не приехал за ней. Через неделю она признала, что ее выводы, сделанные в Калифорнии, оказались верными – место Питера в Лос-Анджелесе, и для их параллельных прямых не существует точек пересечения.

Несмотря на сильную боль, которая последовала за этими выводами, Ли почувствовала, что после концерта в Калифорнии стала совершенно другим человеком. Она больше не скрывалась от людей и не стыдилась себя. Когда ее спрашивали о работе, она прямо отвечала, что собирается хотя бы иногда играть в «Серебряном дереве». Еще она подумывала взять несколько учеников, выступить на бенефисе одного артиста и участвовать в благотворительных акциях, но концертировать больше не будет. Жители Натчеза не находили в этом ничего необычного. Майра повела себя очень деликатно, она встретила Ли, вернувшуюся из Калифорнии, с распростертыми объятиями, при этом ничего не спросив ни о Питере, ни о том, почему она больше не носит кольцо. И тем не менее Ли слишком часто думала о нем. Она убеждала себя, что ей совсем неплохо живется и без него, но вдруг натыкалась на его записки о ремонте, оставленные на кухне, или на черный водяной пистолет, и страдания начинались заново. Одним августовским вечером, собираясь на работу, она почувствовала себя особенно плохо. Майра ушла на весь вечер, и в доме осталась только экскурсовод Салли Блэр, которая водила туристов по прекрасным обновленным комнатам.

Услышав голоса внизу в коридоре, Ли спустилась по кухонной лестнице. У нее было время до работы, поэтому она налила себя чаю со льдом и присела в оконной нише, освещенной солнцем, пригладив длинную ситцевую юбку. Не успела она притронуться к чаю, как в кухню влетела раскрасневшаяся Салли.

– Ли, мне очень неудобно спрашивать, но не могла бы ты заменить меня на последней экскурсии? Там в прихожей стоят три пары, которым не терпится осмотреть дом.

Ли взглянула на часы.

– Вот так так! Я бы с удовольствием помогла тебе, но тогда я опоздаю на работу.

– Ли…

Салли скорчила шутливую гримасу, приставив руки к округлившемуся животу.

– Мне совершенно необходимо пойти домой и прилечь.

– Ох, прости, – сказала Ли, подумав о беременности Салли. – Если ты себя плохо чувствуешь, то тебе, конечно, нужно пойти домой. Я им все покажу.

– Ты уверена?

– Иди и займись собой.

Салли быстро обняла Ли и поторопилась выйти через черный ход. Ли вздохнула и направилась в переднюю, чтобы начать экскурсию. Оказалось, что три пары болтливых и любопытных пенсионеров путешествуют группой по югу страны. К тому времени, когда они все вместе поднялись наверх, Ли поняла, что появится на работе с большим опозданием.

Наконец они подошли к последней спальне, и Ли с удивлением заметила, что дверь закрыта, – все было именно так, как и месяц назад. Ее сердце сжалось от безумной надежды, она вздохнула, заставляя себя вернуться к реальности.

– А теперь моя любимая комната, – произнесла она, одновременно распахивая дверь.

Она застыла от изумления и мгновенно закрыла рот руками.

– Интересно почему? – усмехаясь, произнес Питер Уэбстер.

Туристы удивленно рассмеялись. Ли стояла, совершенно ошеломленная случившимся. Поначалу она не поверила своим глазам и прищурилась, чтобы лучше видеть. Но это была правда – Питер Уэбстер собственной персоной! История повторилась, но на этот раз Питер по крайней мере был одет. Кыш тоже, как и в тот раз, был там, лениво растянувшись в открытом чемодане Питера, лежавшем на кровати.