– Я не принадлежу к элите, если тебя это волнует. И я все время сплю с простолюдинками, – ответил он с легкой, вызывающей ухмылкой.

– Не сомневаюсь, – пробормотала Габби. – Только в этот раз тебе это не удалось.

– Пока не удалось, – согласился он, пожалуй, чересчур быстро, чтобы она могла почувствовать себя в безопасности.

– К тому же я не простолюдинка. У нас больше нет классовых различий.

– Вообще-то, – согласился Адам, – ты права. Ты действительно не проста. – Он присел у ее кровати, подогнув ногу.

– О чем это ты? – осторожно спросила Габби, внимательно глядя на него и ожидая от него каких-то действий. Но он не сдвинулся ни на дюйм, просто сидел на краешке ее изящной кровати в цветастой женской спальне – большой смуглый мужчина в окружении кружевных подушек и расшитых шелком покрывал, – и из-за этой девичьей чепухи вокруг него он казался еще более мужественным.

– Выпей кофе, и я тебе все объясню.

Ужасное подозрение закралось в ее душу.

– Почему ты так хочешь, чтобы я его выпила? Оно что, отравлено?

Адам закатил глаза, взял чашку, сделал несколько глотков и снова вручил ей.

– Ну конечно нет, ирландка. Я всего лишь хочу, чтобы твой день хорошо начался. Хочу, чтобы ты была счастлива.

– Ну да.

Но Габби дразнил аромат только что сваренного кофе, она расслабилась и сдалась без дальнейших споров. Она взяла чашку и сделала большой глоток. Горячий, черный, сладкий кофе, такой, как она любит. Он даже угадал количество сахара! Когда Адам ненароком отвернулся, чтобы выглянуть в окно, она повернула чашку той стороной, с которой пил он, и прислонилась губами к краю.

Когда ей последний раз подавали кофе в постель? Никогда. И все именно так, как она любит, и как раз то, что она ест на завтрак. Круассаны и фрукты, дававшие ей возможность съесть в течение дня пару конфеток, не говоря уже о ее слабости к французским булочкам с сыром. И к кроличьему мясу из «Скайлайна». И ко всему остальному, что неизбежно оставляло след на ее бедрах. Но поскольку каждый день с утра она принимала здоровую пищу, то в остальное время суток тоже чувствовала себя прекрасно.

– Так почему же я не простая? – Адам ее заинтриговал. Перед ней стоял мужчина... Существо, которое знало историю лучше, чем какой бы то ни было человек, и при том видел все собственными глазами. Что он может поведать о ее предках?

– Ты – Видящая Сидхов. Давным-давно, в древней Ирландии, их считали выше остальных людей и обращались с ними как с членами королевской семьи, потому что только они могли защитить народ от Невидимого. Самые могучие воины со всех земель сражались на турнирах за руку и сердце Видящей. Не один мужчина погиб в бою за такую деву. Она отказывала всем, даже королям, – таким высоким было ее положение. Видящая Сидхов жила в самых лучших условиях, и, в обмен на защиту с ее стороны, ее до конца жизни оберегал весь народ. Да уж, подумала Габби, как это непохоже на ее собственную жизнь. За нее – ту, которой оказалось так тяжело удержать собственного молодого человека – раньше сражались бы воины. Ее бы не считали ненормальной, а ценили бы за ее дар. И если бы об этом даре стало известно, ее уважали бы, а не высмеивали и увозили неизвестно куда, а семья, в которой она родилась, гордилась бы ею. Ее мама смогла бы ею гордиться.

– И даже сейчас ты продолжаешь традицию, – мягко сказал Адам.

– В каком смысле?

– Видящие Сидхов защищали древнее право: они издавали законы. И хотя человеческое право превратилось в нечто странное, именно это занятие ты выбрала для себя. Это кровь подсказала тебе.

Габби молчала, потягивая кофе и поглядывая на него из-за края чашки. «Он пытается к тебе подобраться, О'Каллаген», – предупредил вкрадчивый внутренний голос.

«Вовсе нет, – мысленно возразила она. – Что плохого в том, чтобы попить кофе и поговорить с ним об истории?» Она ни с кем не говорила о Существах и о Чаре с тех пор, как умерла Грэм. Четыре года – это долгий срок. Ей трудно было выразить, как она соскучилась по этим разговорам.

«Вот так он тебя и соблазнит». «Вряд ли. Он даже не попытался снова меня поцеловать». Еще чуть-чуть, и она начнет задаваться вопросом почему. Сколько времени прошло с того момента, как он ворвался в ее двери? Два дня? Три? Четыре? Она начинала терять счет времени. «Но он делает это намеренно, чтобы проскользнуть мимо...»

Габби резко помотала головой, отгоняя призрачный голос. Она была начеку и в полной боевой готовности. Ситуация под контролем. Кофеин уже начал разливаться по ее телу, принося приятное умиротворение. Было хорошо сидеть вот так в постели, поджав под себя ноги, и болтать.

– Расскажи мне о моих предках, – попросила она, потянувшись за круассаном.

Габби стояла под душем и чувствовала невероятное наслаждение. Сегодня она заняла душ первой и собиралась использовать всю горячую воду до последней капли. Она намыливалась и ополаскивала кожу, пока та не стала гладкой как шелк и удивительно приятной на ощупь (конечно, Габби не собиралась позволить кому-либо себя щупать или что-то в этом роде, но все же).

Была суббота, и хотя обычно по субботам она работала весь день, сегодня она решила не идти в офис. Не из-за Адама Блэка, он здесь был ни при чем. Габби поняла, что сообщать о своем прогуле начальнику поздно. И подумала, что она не его рабыня и не обязана жертвовать ради него своими выходными.

Значит, изучение дела Роллинсов не будет закончено. А если из-за этого у мистера Столлера возникнут проблемы, он может ее уволить. Но она знала, что он этого не сделает. Практиканты – это дешевая рабочая сила. И пусть Габби не так убедительна, как Существо, которому несколько тысяч лет от роду, все же ей удалось завоевать желанные восемьдесят два процента голосов судей. Нет, он ее не уволит.

«Значит, защитники права», – подумала она, намыливая голову шампунем. Адам много ей рассказал о древнем ирландском праве; он вспоминал истории одну за другой о том, что он пережил и что знал о древних кельтах. Габби даже начинало казаться, что она перенеслась этим утром в прошлое.

«Он был превосходен», – неохотно признала она. С таким простым, всегда немного мрачноватым чувством юмора, и к тому же настоящий кладезь информации практически обо всем на свете.

«Возможно, – прищурившись, подумала она, – если бы я провела с ним больше времени, выспросила у него побольше о нем самом, я нащупала бы слабые места, которые можно использовать, его ахиллесову пяту, и смогла бы обратить это себе на пользу».

«Чем больше времени ты с ним проводишь, тем больше даешь ему шансов тебя соблазнить».

Что ж, у нее не было выбора. Он жил в ее доме. Самое темное из всех Существ жило с ней под одной крышей и, Габби была вполне уверена, не собиралось никуда уезжать в ближайшее время, разве что она найдет способ заставить его уехать.

«Держи друзей возле себя, Габби, – всегда говорила ей Грэм, – а врагов еще ближе».

– Так что ты натворил такого, что королева тебя наказала? – Габби без лишних предисловий приступила к своему новому плану, когда вошла в кухню. Адам стоял возле раковины и доедал то, что осталось от продуктов, принесенных из «Мезонетты».

Он проглотил последний кусочек холодного филе лосося и пожал плечами. Господи, эта потребность есть по пять, шесть, а то и семь раз в день, чтобы поддерживать максимальную работоспособность, была абсолютно пустой тратой времени. И в то же время чувство голода и его утоление доставляли ему удовольствие. В человеческом теле вкусовые ощущения были гораздо ярче, чем у Туата-Де, так же как сексуальное влечение и другие чувства. В этом заключалась какая-то несправедливость. Было в жизни человека несколько приятных особенностей, которые он не хотел бы потерять, когда снов а станет бессмертным.

– Твой вопрос не к месту, ka-lyrra, – уклонился он от ответа.

Из всего, о чем она могла бы его спросить, об этом Адам меньше всего хотел говорить. Даже после нескольких месяцев он все еще не знал, почему он сделал то, что сделал. Он знал, что Эобил будет вынуждена его наказать. Знал, что это добром не кончится. Знал, что, бросая ей вызов и подрывая ее авторитет на глазах у всего двора и Высшего Совета, он вынудит ее свести с ним счеты способом более суровым, чем обычно.

И все же он это сделал.

У него не было на то причин. Дэгьюс МакКелтар полностью подорвал доверие к себе и заслужил наказание. Он нарушил Договор между их расами и воспользовался возможностью путешествовать во времени, которую давали камни Стоунхенджа, в личных целях – чтобы спасти жизнь своего брата-близнеца; это действие каралось любым способом, который выберет королева.

И Эобил решила, по требованию Высшего Совета, подвергнуть его испытанию кровью, а это означало, что королева собиралась выслать Охотников, чтобы те убили самых близких Дэгьюсу людей. И если он использует хоть малейший элемент запрещенной магии, чтобы спасти их, Охотники уничтожат весь клан Келтаров, начиная с шестнадцатого века.

Долгое время хранили МакКелтары мир между их расами, придерживаясь условий Договора и проводя ритуалы на кельтские праздники Имболк, Белтейн, Люгнассад и Самейн, благодаря которым сохранялись стены между мирами Чара и людей. А теперь они подлежали уничтожению за нарушение древнего Договора.

И почему-то Адам поднял свою глупую голову, открыл рот – и в тот же миг понял, что обрекает себя на жизнь в теле смертного при любом исходе. Смело, дерзко он выступил на защиту МакКелтаров.

Он наблюдал за их кланом тысячу лет; указ королевы, запрещавший кому бы то ни было из Туата-Де приближаться к землям МакКелтаров в горах Шотландии ближе чем на тысячу лиг, только подстегивал его желание (и, как всегда, она предоставила ему карт-бланш; ей это не нравилось, но она терпела).

Адам наблюдал за маленькой, восхитительной девушкой-физиком Гвен Кассиди во время ее путешествия во времени, когда она влюбилась в Драстена МакКелтара. Он следил за чувственной, взбалмошной и не совсем этичной, когда дело касалось артефактов, Хло Зандерс, которая отдала свое сердце Дэгьюсу, несмотря на то что тогда младшим из близнецов МакКелтаров овладели злые духи тринадцати темных друидов.