Сердце набрало запредельные бешеные темпы. Жалюзи у окна, выходившего на улицу, с треском взлетели к потолку. И снова разочарование.

Увы, у крыльца не сиял новеньким кузовом автомобиль полуспортивного класса, на котором можно было рвануть вдаль, за тоскливый линейный горизонт, к горам, подпирающим небо. Не было даже велосипеда для маунтбайка с усиленной рамой, рифлеными шинами и сорока пятью скоростями.

Аннабел метнулась к окну, глядевшему, на внутреннюю лужайку. Она обрадовалась бы и простой одноместной палатке — с тамбуром, навесом от дождя и карманами для одежды. Но ни маленькая, ни большая палатка не проглядывалась в траве, которую когда-то шериф заботливо прихорашивал любимой газонокосилкой.

Возвращаясь обратно в постель, Аннабел мимоходом отвесила безучастному кожаному манекену высокий пинок, но финт не удался, лишь тапка совершила продолжительный кульбит и замерла подошвой вверх в дальнем углу. Аннабел зарылась в одеяло, накрыла голову подушкой и предалась негромким причитаниям.

Как будто двадцать лет исполняется каждый день. Сейчас казалось, что даже коробка пластмассовых цветных скрепок сошла бы за приличный подарок. Все-таки это лучше, чем ничего.

Выплакавшись, Аннабел резко скинула подушку, сбросила на пол одеяло, живо соскочила с постели и, проскакав на одной ноге за тапкой, срочно направилась в ванную смывать непрошеные слезы. Вдруг Джоан Кловер заявится и узрит неприличную печаль наказанной дочурки? И праздник продолжится очередным разбирательством. А то, что мать наказала двадцатилетнюю Энни, как неразумное дитя, стало совершенно очевидно.

Проводя привычный комплекс водных процедур, она пыталась понять, чем же могла разгневать грозного домашнего политика? Норма по рассылке писем перевыполнена. В доме наведена чистота.

— Ч-ч-черт! — Аннабел взглянула в туалетное зеркало и выдула из пенной зубной пасты белесый мятный пузырь. — Ч-ч-черт!

Лишь одно событие тянуло на столь суровое наказание: неудачный визит Огдена Хакена.

Правда, миновал целый месяц. Припомнилась реакция матери, узнавшей о произошедшем: холодные глаза и холодное молчание, не сулившее ничего хорошего.

— Ч-ч-черт!

Аннабел запустила зубной щеткой в зеркало, и паста разлетелась по кафелю отчаянными брызгами. Полный мрак: остаться на двадцатилетие без единого подарка. Аннабел отрешенно присела на край ванны.

Это похлеще любого фильма ужасов!

Аннабел всадила ногти в розоватый обмылок.

Может быть, и торжество отменяется?

Аннабел метнула обмылок.

И никто, никто, никто не придет?

Аннабел попыталась всплакнуть, но все слезы остались в спальне на подушке.

И никто, никто, никто не поздравит?

Если бы сейчас на крыльце возник Огден Хакен, то вряд ли ему удалось бы отделаться легким испугом.

4

Безответная любовь, наверное, самое обидное, что может быть на свете. А для мужчины в особенности. Хоть из штанов выпрыгивай, хоть звезды с неба доставай, хоть лезь в огонь и воду, хоть разорись на цветах и подарках, все бесполезно. И никто не может понять, почему вполне приличный, исключительно порядочный соискатель зачисляется в разряд отверженных.

Но неудача Огдена Хакена складывалась из целой массы независимых друг от друга причин. Заезжий рохля был самым невзрачным, самым нерешительным из тех, кто пытался приударить за дочкой Джоан Кловер.

В школе Энни не везло на мальчиков, и виновата в этом была не отталкивающая внешность и не резкость характера, как случается порой. Просто все ученики знали, что вдова шерифа, ударившаяся в политику, порвет глотку любому, кто посмеет испортить ее безукоризненную репутацию. Шашни с дочерью одной из ведущих демократических функционеров слишком рискованная авантюра, у которой мог быть только один логический конец: официальный брак и предельно правильная, невыносимо однообразная семейная жизнь, без обильной выпивки, бейсбольного стадиона, ежевечерней партии в ковбойский покер и прочих приятных мужских развлечений.

Но выросшая Аннабел, несмотря на затворничество, тотальный контроль и рабский труд за компьютером, волновала воображение большей части холостяцкого контингента и немалой доли женатых мужчин. Как-то незаметно дочь погибшего шерифа превратилась из худенькой невзрачной малолетки в девушку какой-то нездешней, даже пугающей красоты — темно-зеленые глаза, которые местный поэт в своем блоге окрестил русалочьими, стройная фигура, блестящие каштановые волосы, идеальные для рекламы любого престижного шампуня, — хоть сейчас на подиум. Мужчины городка и его ближайших окрестностей дрогнули.

Но непреодолимым барьером и непроходимым заграждением на пути потенциальных женихов стояла непреклонная мать и образцовая вдова, придававшая главное значение в жизни женщины правильному выбору мужа. Слишком дорого заплатила она за собственный неудачный выбор, так рано став вдовой человека, посвятившего жизнь ежедневному риску.

Единственная дочь не повторит ее ошибку. Ей должна достаться золотая середина. Только где ее найти? Мужа подобрать намного сложнее, чем мебель для гостиной или вечернее платье для светского раута, считала Джоан Кловер. Намного сложнее. Поэтому этот вопрос следует всесторонне и тщательно обдумать.

Все более и более встревоженная непрошеной красотой дочери, Джоан, как и во всех других делах, принялась выстраивать четкую схему, по которой следовало действовать. Для начала она составила оценочный реестр потенциальных женихов, куда входили многие параметры, включая профессиональную деятельность, уровень интеллекта, социальный статус, образование, состояние здоровья и наличие счета в банке.

Некоторые из этих пунктов никак не стыковались между собой. Мужские достоинства часто сопровождались отсутствием диплома престижного колледжа, а кредитная история часто вытесняла мужские достоинства. Напротив, хорошая деловая хватка нередко приносила совсем ненужные бонусы: облысение и ожирение. И главное, чего не хватало многим относительно приемлемым кандидатам в глазах партийной активистки, была приверженность к демократическому ослу. Ухажеры, замеченные в симпатиях к слону, отметались без раздумий и возражений. Но и аполитичность трактовалась как серьезное нарушение ослиных прав.

Материнские расчеты не были секретом для Аннабел. Наоборот, эта тема обсуждалась за каждым ужином. Ограничиваясь короткими невнятными поддакиваниями, Аннабел мрачно терзала серебряным ножом жилистый бифштекс, ясно сознавая, что если не удастся, судьбе вопреки, хотя бы ненадолго выбраться в горы, то настырная матушка отыщет в конце концов жениха на свой вкус и лад. Но пока, к радости девушки, никто из претендентов не смог набрать у привередливой вдовы необходимую сумму баллов.

Неожиданно на кукурузном горизонте объявился приезжий защитник экологической чистоты пищевых продуктов: двадцатипятилетний Огден Хакен, рыжеволосый веснушчатый парень с прекрасной родословной.

Начинающий партийный функционер прибыл в городок с миссией представителя экологического фонда, занимавшегося выяснением конкретного влияния генно-модифицированных початков на рождаемость детей, беременность женщин и мужскую потенцию. Эти темы мистер Хакен обсуждал так горячо, словно неприятности с беременностью грозили ему самому. Впрочем, Огден Хакен вообще близко принимал к сердцу человеческие неприятности и готов был помогать любому делу, которое считал добрым начинанием.

Весьма скоро к нему прилип титул Президент лиги милосердия. Авторство приписывалось красноречию миссис Кловер, которая в качестве резюме по итогам первой аудиенции удостоила им юного чиновника. Сам Хакен слышал о прозвище, но не возражал и не проявлял ни малейших признаков обиды. Тем более что через несколько дней Джоан Кловер внезапно взяла молодого человека под неусыпную опеку и даже, на удивление местной общественности, ввела рыжеволосого функционера в свой дом, куда после гибели шерифа не допускался ни один мужчина.

Вскоре, однако, всем заинтересованным лицам стали очевидны мотивы Джоан. У заезжего умника, вознамерившегося понизить доходы фермеров неумеренной борьбой против генетически облагороженной кукурузы, у городского хлыща, не знающего, как пахнет навоз и откуда берется молоко, у сноба, злоупотребляющего пугающими научными терминами, у наивного резонера отец был кандидатом то ли в Сенат, то ли в Конгресс. Разумеется, от демократов!

Партийный блондин полностью оправдывал доверие вдовы. И хотя по всем признакам угадывалось, что Огден Хакен был прикован сильнее к темно-зеленым русалочьим глазам, чем к сонму стеклянных и прочих осликов, он не форсировал событий, не засиживался слишком долго, не пытался остаться с хозяйской дочерью наедине.

Аннабел поначалу встретила появление нового лица в доме довольно благожелательно. Угостила гостя чаем и тостами. Немного посидела с ним за компьютером, составляя проект речи для выступления миссис Кловер на конференции под руководством мистера Хакена. На удивленный вопрос гостя об изобилии горной тематики в девичьей комнате проговорилась о мечте непременно отправиться на покорение заоблачных вершин.

То, что сам Огден Хакен был покорен тут же — без малейшего сопротивления и без всякого намерения со стороны Аннабел, — Джоан прочитала в первом же его взгляде, устремленном на ее дочь. Добрые глаза хлопали рыжими ресницами так красноречиво, что ничего лучшего не оставалось и желать. Браки заключаются на небесах, но готовятся на земле.

Совсем иначе отнеслась потенциальная невеста к порядочному джентльмену с благопристойными повадками. Уже к концу первого визита Огден Хакен начал раздражать Аннабел вызывающей правильностью, сквозящей не только в костюме с иголочки с выглаженным носовым платком в нагрудном кармане, с тщательно подобранным галстуком, а вообще во всем. Раздражали даже его туфли из буйволиной кожи на толстой подошве и высоком каблуке.