Аббат расправил смявшуюся манжету и принял прежний серьезный вид.

– Вы везунчик, Эме! – повторил он. – Ваши люди сегодня утром покинули аббатство, сопровождая господина Мазарини. Де Бофор и его подручные также уехали… Что до событий, которые вы и я уже не могли видеть, то там все получилось в точности по плану. Правда, Блез понял, что Мазарини не имеет смысла вести в отведенные ему апартаменты, ибо де Бофор в них уже побывал и обнаружил, что кардинала там нет. Герцог бегал по аббатству в совершенном бешенстве, расшвыривал все вокруг и наводил ужас на братию. Скандала не получилось только потому, что его сопровождал преподобный де Билодо. Я не знаю, как именно, но настоятелю удалось заставить де Бофора утихомириться. Моего отсутствия никто не заметил… Я доставил ее величество в Лувр.

– Спасибо, – сдержанно поблагодарил Эме.

– Это вам спасибо, лейтенант. Если бы не вы и не ваши люди…

Де Фобер вздохнул.

– Двое ваших остались на дороге. Подозреваю, не самые худшие, – Андре смотрел в потолок и машинально перебирал тонкими пальцами четки из черного дерева. – Еще один бедолага был убит прямо в церкви.

– Трюдо, – Эме перекрестился. – Мир его душе.

– Его похоронят в аббатстве, если не объявятся родные, которые захотят забрать тело… И еще. Никакой огласки это дело не получит. Сегодня утром после службы преподобный собрал всех нас и строго-настрого запретил распускать языки. Конечно, у настоятеля появилась масса вопросов, на которые он хотел бы знать точные ответы. Например, про комнату за органом, где было устроено любовное гнездышко. Де Бофор не нашел ничего лучше, чем привести его туда. Преподобный в шоке. Наше аббатство славится строгими нравами и четким соблюдением устава. А тут… выстрелы среди ночи, убитый в церкви гвардеец, герцог де Бофор с глазами бешеной кошки, который врывается в кельи и кричит богохульства… К счастью, многие спали сном праведников и ничего не слышали. Я вас хотя бы чуть-чуть успокоил, лейтенант? Вы не собираетесь на тот свет, но волноваться вам вредно…

Раненый хмыкнул. Что греха таить, немного презрительно.

– Ваше аббатство славится строгими нравами и четким соблюдением устава? Де Линь, вы, часом, не иезуит?

Андре нахмурился.

– Я запамятовал, что вы недолюбливаете священников, лейтенант.

– Хотите знать почему? Они слишком много лгут. Даже тогда, когда в этом нет необходимости. Просто по привычке. Раз уж мне не суждено исповедоваться, может, поговорим о вас? Как так получилось, что герцогиня де Лонгвиль пряталась за пологом вашей кровати в тот момент, когда ее величество и его преосвященство почтили вашу келью своим присутствием?

Скулы викария побелели.

– Я не обязан давать отчет…

– Конечно, нет. Так же как я не обязан собирать и трепетно хранить ваши секреты! Анна-Женевьева видела королеву и кардинала. Знаете, кого особенно не любят сильные мира сего? Правильно, случайных свидетелей их тайн.

– Она никому не расскажет!

– Откуда такая уверенность? Мадам де Лонгвиль всего лишь молодая женщина, абсолютно неискушенная в политике. Надеюсь, хотя бы в постели вы ей добавили опыта!

– Сударь, прекратите! – де Линь невольно вскочил с кресла. – Иначе, клянусь распятием, я…

– Меня вызовете? Не говорите глупостей, аббат. Вы приняли сан.

– Я дворянин.

– Вы священник. Только, вот беда, в вас ни смирения, ни кротости.

– Вы правы, – Андре в каком-то покаянном жесте запустил ладонь в густые волосы. – Я дурной священник. Просто… Я очень люблю эту женщину, понимаете! И, словно мальчишка, полностью теряю голову в ее присутствии. Я прекрасно знаю, что должен был отослать Анну в Беруар. Но когда она появилась из тайного хода… такая… такая…

Де Линь сбился, отчаянно дернул сам себя за длинную каштановую прядь, пытаясь восстановить душевное равновесие.

– Ладно, оставим это, – устало заметил Эме, которому эмоциональные споры нынче давались с трудом. – Просто если маркиза д’Оди расскажет королеве о том, что она столкнулась с герцогиней де Лонгвиль в вашей келье, реакцию ее величества мне трудно предугадать.

– Маркиза? – викарий, наконец, сообразил, откуда шевалье де Фоберу известна очередная пикантная подробность про него и Анну-Женевьеву. – Вы думаете, она…

– Эта очаровательная молодая особа беззаветно предана Анне Австрийской. И если ей придет в голову, что королева просто обязана знать всю правду…

– Что ж, благодарю за предупреждение, – взгляд Андре сделался задумчивым.

– Не стоит. Я далеко не бескорыстен. И, как вы догадываетесь, тут же потребую услуги взамен.

– Не сомневаюсь. Что на этот раз?

– Господин де Лекур.

– Значит, ваш «шпион» все-таки Николя?

– Более того, он едва не отправил на тот свет мадемуазель де Лажуа. В том, что люди де Бофора отыскали тайную комнату за органом, наверняка тоже его заслуга. И, к моему огромному сожалению, эта каналья не станет ждать, пока я выберусь из постели. Тем более раз уж вы больше не «смертельно больны». Как только господин де Лекур поймет, что его водили за нос, он исчезнет, а вот этого мне бы очень не хотелось.

Андре кивнул.

– Он не исчезнет.


Маркиза д’Оди воспользовалась приездом священника, чтобы, наконец, привести себя в порядок и сменить измятое и измазанное кровью мужское одеяние на более привычное платье. В соседней комнате колет, рубаха и панталоны, брошенные безжалостной рукой, полетели в угол, а им на смену пришел темно-зеленый, шитый жемчугом корсет и бежевая с зеленым атласная юбка. Виолетта придирчиво оглядела себя в зеркале – бледная и измученная, она сейчас особенно похожа на привидение – и принялась расчесывать волосы. Это заняло гораздо больше времени, чем предполагала мадемуазель де Лажуа. Поэтому, когда она осторожно постучала в комнату лейтенанта, аббата там уже не было.

– Что-то вы быстро исповедались, – изумленно заметила девушка, с удовольствием оценив восхищение, появившееся во взгляде де Фобера при виде ее преображения. – Я думала, мы поужинаем втроем.

– У аббата срочные дела, а я не голоден.

– Ничего не знаю. Хотя бы бульон придется выпить.

– Из ваших прекрасных ручек – хоть яду.

– Тем лучше. Трактирщица пообещала мне, что «яд» вот-вот будет готов, – Виолетта привычно устроилась в кресле у изголовья кровати. – Что вам сказал аббат?

– Трое из моих людей мертвы, а остальные уехали в Париж с Мазарини. Ваш любимчик де Бофор отправился туда же.

Маркиза д’Оди недовольно поджала губы.

– Он вовсе не мой «любимчик»!

– И все же герцог будет вас искать. Захочет вас видеть, – хмуро заметил Эме. – Я бы захотел, – добавил он едва слышно.

– Королева позволила мне не являться в Лувр до конца недели. А отца я попросила сообщать возможным визитерам, что я больна.

Мадемуазель де Лажуа помрачнела. Мысль о том, что герцог де Бофор продолжит свои ухаживания, вызывала у нее содрогание.

– Жаль, я не успела поговорить с аббатом, – вздохнула девушка печально. – Я обещала Анне-Женевьеве…

– Об этом вы можете не беспокоиться, сударыня, – утешил ее лейтенант. – Первое, что сделает Андре, – помчится в Беруар.

– Я вижу, вы хорошо осведомлены об отношениях этой пары.

– По чистой случайности, – Эме невольно улыбнулся и тут же вновь стал серьезным. Потому что вспомнил про сиятельную Шарлотту-Маргариту. Отношения, которые давным-давно доставляли ему немалое удовольствие и которые выгодно и умно было бы возобновить, коль скоро птичка сама летит в руки, сейчас, в присутствии рыжеволосой красавицы-маркизы, внезапно показались де Фоберу некстати свалившейся обузой.

За окном быстро темнело, поэтому мадемуазель де Лажуа пришлось подняться, подбросить дров в камин и зажечь свечи. В дверь осторожно постучали.

– А вот и ваш «яд».

На подносе, принесенном трактирщицей, красовались две чашки бульона и кусочек слоеного пирога.

– Вы решили поститься со мной за компанию, маркиза?

– Нет, просто я тоже не голодна. Вы в состоянии самостоятельно удержать чашку?

– Я в состоянии попробовать.

На этой незамысловатой посудине из обожженной глины их пальцы, словно невзначай, встретились и какое-то время не спешили расставаться.

– Вы выглядите уставшей, сударыня, – неуверенно заметил Эме, когда их ужин был закончен. За прошедшие сутки Виолетта заметно осунулась от волнений и недостатка сна. – Мне, право, неловко, что я доставляю столько хлопот. Вам нужно выспаться.

– Хорошо, я постараюсь, – мадмуазель де Лажуа послушно уселась в кресло, завернулась в плед и даже подложила под бок подушку.

– На этом пыточном стуле? В корсете и фижмах? – возмутился де Фобер. – Немедленно раздевайтесь и отправляйтесь в постель.

– Никуда я не пойду. Лекарь сказал, что вам нужна постоянная сиделка.

– Я имею в виду эту постель, – лейтенант многозначительно похлопал ладонью по одеялу.

– Вы в своем уме? – вспыхнула маркиза.

– Конечно. Тут вполне хватит места на четверых.

– Да, но…

– Виолетта, не будьте ребенком! – Эме тихо рассмеялся. – Прошлый раз с вами ничего не случилось, не правда ли? И, при всем желании, сегодня ночью я не смогу вас домогаться. Вы ничем не рискуете, Святой Девой клянусь.

– Значит, желание у вас все-таки есть?

– Не цепляйтесь к словам!

Какое-то время девушка колебалась. Потом нерешительно взялась пальчиками за шнуровку корсета.

– Отвернитесь, тут нет ширмы, – прошептала она, краснея.

Де Фобер послушно повернул голову и со вздохом уставился в темноту за окном. Вскоре мадемуазель де Лажуа осталась в одной легкой сорочке. Присев на краешек кровати, она вновь почувствовала смущение.

– Тут только одно одеяло…

– Оно большое.

– А на вас… На вас нет штанов.

– Сами виноваты. Я вас предупреждал. Не сидите на постели, озябнете.

Закусив губу, девушка осторожно скользнула под одеяло, стараясь пристроиться на самом краешке.