— Может, в ней есть что-то особенное, — размышляла она, чувствуя, что все в этой женщине вызывает ее ненависть. Глядя в пространство, она думала о том, что никогда прежде ей не было так больно. — Она сказала мне, что Блейк собирался пригласить ее сюда, чтобы встретиться с нами.

— Я знаю. Она имеет огромное влияние на своего отца. Следит за каждым его шагом. Ты заметила, как она им командует?

Ей не сиделось на скамье, она переменила позу: скрестила ноги.

— Блейк проводит с ней все время. Не пытайся убедить меня, что этого требуют интересы фирмы, — ответила она, разглаживая на бедрах модельные джинсы. Заметив, что ее кремовые ковбойские ботинки протерлись на одном носке, она скорчила недовольную гримасу.

— Мы с тобой тоже проводим вместе много времени, — возразил он. — Но мы ведь остаемся при этом просто друзьями.

Она вздохнула:

— Все это так…

— А Блейка это бесит. Она удивилась:

— С чего бы это?

— Ревнует. — И он рассмеялся.

Она густо покраснела и отвела взгляд.

— Ты спятил!

— Ты думаешь? Он считает тебя своей собственностью и, чуть что, приходит в ярость. Он всегда был такой, а в последнее время я почти боюсь сидеть рядом с тобой, когда он дома.

При этих словах сердце ее заколотилось. Она все еще надеялась, хотя надежды не было. Хотя она знала, что это не правда.

— Он просто такой властный тип, — нервно возразила она.

— Неужели? И поэтому он сознательно спровоцировал твоего приятеля на скандал и позорное бегство? — Филлип пристально посмотрел на нее. — Когда мы вернулись домой из Чарльстона, Блейк ушел, а ты заперлась у себя, сославшись на головную боль. Что произошло между вами, пока нас не было дома?

Она покраснела до ушей. Ответить она не смогла.

— Ты вспыхиваешь, едва он входит в комнату, — продолжал он с улыбкой. — А он следит за тобой, когда думает, что никто этого не замечает. Как огромная голодная пантера, которая охотится на стройную молодую газель.

Она не знала этого, и сердце ее бешено забилось.

— Ох, Фил, неужели это правда? — вырвалось у нее, и все, что она чувствовала, отразилось в умоляющем взгляде устремленных на него зеленых глаз. Он тихо кивнул.

— Я так и думал, — мягко произнес он. — Твое сердце тоже оказалось в силках, которые он таскает за собой. Верно, киска?

— Это так заметно? — жалобно спросила она. И, отвернувшись, стала внимательно рассматривать прохожих.

— Мне заметно, потому что мы всегда были рядом, — ответил он. — Еще прежде, чем ты купила это смелое платье, я знал, зачем оно тебе. Ты хотела произвести впечатление на Блейка. И он взорвался, как динамит, правда, девочка? — спросил он, насмешливо улыбаясь.

Она залилась пунцовым румянцем.

— Ты прятался за занавеской? — прошептала она, потрясенная его проницательностью.

— Я не подросток, Кэт, — напомнил он ей. — Вы с Блейком всегда заводили друг друга. Ты вечно бунтовала. Нетрудно представить себе его реакцию. Блейк не слишком-то деликатен.

Как мало он знает своего брата, подумала она, прокрутив в памяти то сладостное утро в беседке…

— Или я ошибаюсь? — прошептал он, правильно истолковав мечтательное выражение ее лица.

Она взглянула на него:

— Не приставай.

— Я не собираюсь вмешиваться в ваши дела, — мягко возразил он. — Но я не хотел бы видеть твоего поражения. Блейк очень искушенный мужчина. Его может соблазнить готовый раскрыться бутон, но он слишком боится попасть в сети. Не пытайся обтачивать на нем зубки. Это все равно, что загонять за ограду ветер.

— Ты хочешь сказать, что мне не по плечу тягаться с леди Вивиен? — взорвалась она.

— Именно это, — мягко согласился он и похлопал ее по руке, лежавшей на спинке скамьи. — Кэтрин, опытная женщина может привлечь мужчину способами, о которых женщина неопытная вообще не имеет понятия. Я не хочу тебя обидеть. Но ты должна знать, что для Вивиен ты не соперница.

— А кто тебе сказал, что я хочу ею быть? — спросила она, окончательно сникнув. — Для тебя Блейк…

— Блейк мне брат, и я для него сделаю все. Но он уже обратил внимание, что ты выросла и стала прелестной девушкой, и у него сдали все тормоза. Он скоро их заменит, но и этого короткого промежутка времени достаточно, чтобы разрушить твою жизнь. — Он сжал ее руку и попытался улыбнуться. — Люби его как брата. Но не как мужчину. Мне не стоит говорить тебе, как Блейк относится к любви.

Она чувствовала, что жизнь уходит из нее. Ее плечи поникли, и она слабо покачала головой.

— Он не верит в любовь, — прошептала она, чуть не плача.

— Блейку от женщины нужно только одно, — сказал он. — А от тебя он этого получить не может.

Она тоскливо улыбнулась.

— Он не захотел бы, даже если бы я предложила, — тихо сказала она, бросив на него быстрый взгляд.

— Он не стал бы добиваться этого сознательно, — согласился Филлип. — Но он может потерять власть над собой. Мужчины особенно уязвимы, когда видят женщин, которых они желают.

Она грустно вздохнула.

— А поскольку Блейк — это Блейк, ему пришлось бы на мне жениться, так? Даже если сама мысль об этом ему претит, а меня он терпеть не может, он женился бы из чувства порядочности.

— Именно это я и хотел сказать. — Он все еще не выпускал ее руку. — Я был бы вполне счастлив, если бы вы с Блейком стали счастливой супружеской парой. Но я слишком хорошо знаю Блейка, и ты тоже. Он слишком большой циник, чтобы перемениться.

— Ты не веришь, что он может… заботиться о женщине? — сдержанно спросила она. Он пожал плечами.

— Блейк — своеобразный человек. Сколько я его помню, в нем всегда таились бездны, куда мне не было доступа. Может, он и способен любить. Но мне кажется, он как-то боится любви. Боится быть уязвимым. — Он сухо улыбнулся. — Например, он может жениться, чтобы обеспечить «Серые дубы» законным наследником. Может даже влюбиться. Не знаю.

— Ты сказал, то он считает меня своей собственностью, — напомнила она.

— Разумеется, он ведь опекал тебя половину твоей жизни, — сказал он. — Но что он чувствует на самом деле, не знает никто.

Она закусила нижнюю губу и кивнула. Отвернулась и уперлась взглядом в мостовую.

— Конечно, ты прав. — Она осветила улыбкой свое потухшее лицо. — Пошли, съедим мороженого.

Он мягко удерживал ее за локоть, не давая встать со скамьи.

— Прости, — сказал он вдруг. — Я не хотел причинить тебе боль.

— Откуда ты знаешь, что причинил? — спросила она, демонстрируя беззаботную улыбку.

— Ты его любишь.

Вся кровь отхлынула от ее лица. Она только теперь начала осознавать, что; с ней происходит. Но, услышав обвинение, она не смогла отрицать его. Попыталась что-то сказать, но язык не слушался.

Он прочел смущение на ее лице и встал.

— Значит, мороженое. Отлично. Ты какое любишь, Кэти? Ванильное или земляничное?

До поездки в Сент-Мартин, которую планировал Блейк, оставалось всего два дня. Времени было в обрез. Блейк лихорадочно расхаживал по кабинету и диктовал, диктовал, так что у Кэтрин занемели пальцы, а Блейк, у которого всегда было отличное настроение, казалось, в любой момент готов был выйти из себя.

— Черт возьми, тебе отлично известно, что я не указываю в подписи мой средний инициал, — гремел он, яростно швыряя только что напечатанные письма ей на стол. — Изволь переписать!

— Если я не подхожу, — обиженно произнесла она, — почему бы тебе не пригласить для этой работы Вивиен?

— Она бы давно уже ударилась в слезы, — признал он с усмешкой.

Она потянулась на своем стуле, скрестила стройные ноги под серой юбкой, удачно подобранной к шелковой блузе.

— От страха запятнать свою безупречную репутацию? — спросила она.

Он задумчиво взглянул на нее сквозь пелену сигаретного дыма.

— Тебе, Кэт, такая опасность не грозит, правда? — тихо спросил он. — Ты знаешь обо мне все: мои слабости, мои привычки.

— Что я вообще знаю о тебе, Блейк? — отстраненно произнесла она. — Иногда ты кажешься мне таким странным…

Он поднес к губам сигарету.

— Например, тогда, в беседке, да, Кэт? — осторожно спросил он, наблюдая, как румянец заливает ее щеки.

Она уткнулась взглядом в блокнот, а сердце ее готово было выскочить из груди.

— Не знаю, чего еще ты хочешь от меня, Блейк.

Он встал, подошел к ней и взял за подбородок, приблизив ее лицо к своему пронизывающему взгляду.

— Я мог бы сказать тебе то же самое, — хрипло произнес он. — Вы очень молоды, Кэтрин Мэри.

— О да, по сравнению с вами я просто дитя, — парировала она.

— Котенок рассердился и фыркает, — проворчал он. Что-то дикое и опасное сверкнуло в его глазах. — Ты будешь шипеть и царапаться, если я займусь с тобой любовью, Кэтрин? Или мурлыкать?

Она чуть не задохнулась от обиды.

— Никогда!

Его взгляд заскользил вниз по ее фигуре.

— Как ты думаешь, Кэт, я научу тебя мурлыкать? В тот раз твои губы обезумели под моими. Я все еще ощущаю их вкус, даже теперь.

— Я… не соображала, что делала, — слабея, прошептала она, смущенная воспоминанием о своей самозабвенной покорности.

— По правде говоря, я тоже, — пробормотал он, словно забывшись, глядя на ее рот с какой-то тревожно-настойчивой пристальностью. — Я лишь прикоснулся к тебе — и тут же потерял всякий здравый рассудок. Думал лишь о том, что хочу заниматься с тобой любовью, пока не перестану сгорать заживо.

Она затаила дыхание, глядя ему прямо в глаза. Это было похоже на разряд сверкнувшей молнии. Она испытывала то же самое, но он признался ей только в физическом влечении — именно от этого предостерегал ее Филлип. Он потерял голову от желания, не от любви.

— Разве Вивиен не заставляет тебя… пылать? — с трудом выговорила она, страдая от сознания, что ее чувство к нему — безнадежно.

Он спокойно взглянул ей в глаза: