Кэт бормотала над малышками что-то усыпляющее, рассказывала им, что все хорошо, что им так славно лежать в своих постельках, и сейчас самая пора хорошенько вздремнуть. Но при этом сама она никак не могла отвлечься от гула голосов за стеной: две мамаши о чем-то горячо спорили.

— Ты обещала, что присмотришь за ней! — Это говорила Меган, и Кэт отметила про себя, что сейчас она говорит в точности, как избалованная младшая сестра, разобиженная на весь свет за его несправедливость. — Ты обещала!

— Да, но у нас снова вышел из строя титан, — объясняла Джессика, возмущенная тем, что ей столько раз приходится объяснять вполне очевидные вещи. — В этой квартире вообще ничего не работает! У нас нет горячей воды, не работает отопление, и завтра я жду водопроводчика, если он, конечно, соблаговолит осчастливить нас своим посещением.

«Ничего не меняется», — с тоской думала Кэт. Сколько раз она уже слышала эти пререкания, когда ее сестры подрастали? Сколько раз ей приходилось брать на себя роль посредника, миротворца, просто старшей сестры, наконец? Только раньше Меган с Джессикой спорили о том, кто оторвал ногу у Барби, а теперь находились другие поводы для ссор.

Хотя, с другой стороны, столько всего изменилось! Посмотрите хотя бы на этих малышек. Кэт подобрала с кровати выпавшую из кулачка маленькой Вей соску и снова бережно вложила девочке в руку, потому что она знала, что если, проснувшись, Вей не досчитается хотя бы одной из своих сосок, то устроит целый скандал.

Малыши, между тем, заснули. Поппи все еще не дотягивала по весу до своего возраста, однако была вытянутой и неуклюжей — прямо как Кэт, сплошные руки и ноги, и ничего общего с Меган, которая вся состояла из округлостей. Как и у Кэт, у Поппи была маленькая головка, отчего многие ее сверстники рядом с ней казались верзилами.

Но теперь, после всех страхов, вызванных ее преждевременным появлением на свет и несколькими неделями в отделении интенсивной терапии, сестры уже не волновались за Поппи. Ну и что из того, что она не толстенькая? Весь западный мир озабочен проблемой лишнего веса, так что Поппи попадала в самую струю. Вообще, Кэт даже теперь могла сказать, что Поппи станет высокой и тоненькой — и очень красивой. «Прямо как я, но гораздо красивее», — думала Кэт.

А маленькая Вей адаптировалась к новой жизни гораздо лучше, чем смели надеяться ее родители. В ней все еще прослеживались отпечатки прошлых страхов — например, три соски по ночам или постоянное стремление как можно аккуратнее выстроить своих обезьянок и говорящих лягушек в ряд. Столь преувеличенная любовь к порядку казалась неуместной у такого маленького ребенка, как Вей.

Но тем не менее, Вей была веселой и смышленой. Она обожала свои детские книжки и видеофильмы и могла смотреть их часами. Но поцелуи берегла исключительно для Джессики. И к тому же научилась плакать. «Паоло с Джессикой провели с ней большую работу, — думала Кэт. — Благодаря им Вей узнала, что такое жить дома».

— Что для тебя важнее? — требовательным тоном спросила Меган. Она уже начала переигрывать — последняя зацепка избалованного ребенка. — Водопроводчик или племянница?

— Но это же несправедливо! — Слышно было, что Джессика готова расплакаться. — Я за ней столько дней ухаживала, когда она лежала в инкубаторе! А ты в это время, между прочим, предавалась тоске! И потом я столько раз ее нянчила, пока ты была на работе!

«Какие они разные, эти две малышки!» — думала Кэт. Глаза маленькой Вей похожи на горячий шоколад, а у Поппи глазки светло-голубые, такие же, как у ее отца. И кожа у Поппи столь бела и безупречна, словно никогда не видела солнца, а у Вей кожа по цвету напоминает мед. Даже спят они по-разному. Малышка Вей забрасывает вверх ручки и поворачивает голову в профиль — во сне она похожа на спортсмена-тяжеловеса, готового в любую минуту отстоять свой титул. А Поппи сворачивается этакой бледнолицей запятой и деловито сосет большой палец, как будто все еще тоскует по теплу и уюту материнского тела. «За что ни возьмись — все у них разное», — думала Кэт. И тем не менее, не возникало ни малейших сомнений в том, что оба ребенка являются членами одной семьи.

— Ты всегда плачешь, когда тебе нечего возразить! — продолжала наступление Меган. В ее голосе слышались нотки триумфа.

— А ты всегда думаешь только о себе! — всхлипывая, ответила Джессика. — До чего же типично!

Кэт почувствовала, как ребенок дважды толкнул ее изнутри — и ручками, и ножками, — что означало: «Не забывай про меня!» Поглаживая живот, Кэт оставила спящих детей и пошла в комнату к сестрам.

«Разве я могу про тебя забыть?» — подумала она.

При виде Кэт сестры замолчали.

— В чем проблема? — осведомилась старшая, не зная, как реагировать на эту ссору: то ли сердиться, то ли смеяться. «Даже когда мне будет семьдесят пять лет, — думала она, — мне и тогда придется разнимать этих скандалисток, которые будут таскать друг у друга костыли или спорить о том, чья очередь кататься на инвалидной коляске».

Меган с Джессикой старались не смотреть ей в глаза.

— Ни в чем, — буркнула Меган, всем своим видом выражая высокомерие и неприступность. Она словно говорила: «Прошли те времена, когда вы могли меня третировать, как ребенка!»

Джессика взглянула на Кэт заплаканными глазами.

— У Меган завтра очередное собеседование с работодателем, — сказала она. — На Харли-стрит.

— На Уимпол-стрит! — в ярости уточнила Меган. — Временная ставка в репродуктивном центре.

— Опять собеседование? — Кэт знала, что сестра прошла больше десятка собеседований. Везде ей отвечали, что у них полно докторов, которые старше ее и опытнее.

— Куда ни войду, мне отказывают с ходу, — с горечью сказала Меган. — Но у Джесси завтра водопроводчик, и она не сможет присмотреть за Поппи.

Кэт видела, что Меган на грани отчаяния. Все эти годы сестра с легкостью сдавала экзамены — стоило ей войти в аудиторию, и она тут же становилась в ней звездой, отличницей, самой перспективной студенткой. Но реальный мир оказался далеко не так дружественно настроен к ней, как студенческая аудитория. Он повернулся к Меган спиной как раз тогда, когда женщина больше всего нуждалась в его снисхождении. Ее прежние успехи никого не вдохновляли.

Но у Джесси были свои проблемы. Она старалась скрыть от Паоло, что была измучена до предела жизнью на новом месте. Мало того, что ей впервые в жизни приходилось переживать из-за денег, — так это место словно возненавидело ее. Закатав рукава, Джессика пыталась сладить с засорившимся туалетом, с протекающей стиральной машиной и с причудами доисторической газовой плиты на кухне. Но отсутствие горячей воды и неработающее отопление оказались для нее чрезмерным испытанием.

— За Поппи завтра присмотрю я, — объявила Кэт, даже не раздумывая над тем, какие у нее планы на день.

— Но у тебя же завтра врач! — напомнила ей Джессика.

— А в чем дело? — забеспокоилась Меган. — Текущая проверка?

— Да, — ответила Кэт. — Я могу позвонить и передоговориться на следующий день. Или на любой другой. Так что ничего страшного. Я буду даже рада побыть денек дома, потому что у меня так опухли ноги, словно я перенесла длительное путешествие на самолете.

— Тебе надо регулярно ходить к врачу! — наставительным тоном сказала Меган.

— Я пойду, — заверила ее Кэт. — Когда ты устроишься на работу, а Джесси починит свой титан.

Зазвонил телефон. Кэт медленно прошла через всю комнату, словно ноги отказывались нести одновременно и ее ребенка, и ее саму. К тому времени, когда она подошла наконец к телефону, в автоответчике раздался голос Рори. Смущенный, запинающийся. Без свойственной ему иронии или теплоты, отметила про себя Кэт. Впрочем, чья тут вина?

Она даже не стала брать трубку.

— Я знаю, ты не хочешь, чтобы я звонил… Но ты должна знать, что твой отец очень любезно пригласил меня на свою свадьбу… И я собираюсь пойти… Даже если ты попросишь меня не ходить… Так что, э-э-э… то есть… Надеюсь, что у тебя все в порядке?

Затем автоответчик щелкнул и отключился, а потрясенная Кэт повернулась к сестрам. Джессика улыбалась, а Меган понимающе покачивала головой.

— В чем дело? — спросила Кэт.

— Он такой симпатичный мужчина! — сказала Джессика.

— Даже не пытайся сладить со своими проблемами в одиночку! — поддержала ее Меган.

— Кто бы говорил! — рассмеялась Кэт.

— Да, верно! — запальчиво воскликнула Меган. — Я-то знаю, что говорю! Одной через это пройти очень трудно. — Она повернулась к Джессике и посмотрела на нее совсем другим, потеплевшим взглядом. — Я знаю, что не одинока. Особенно когда вы обе здесь, рядом. Но все же у Поппи нет отца… а у меня, как теперь говорят, нет партнера.

— Да разве у тебя был выход? — с жаром поддержала ее Кэт. — Не могла же ты позволить ему через себя переступать, Меган. Это не в твоем стиле.

— Но я ведь уже перестала быть самой собой. Как вам объяснить? Теперь есть Поппи. Я постоянно себе говорю, что должна быть счастлива, потому что тогда мой ребенок тоже будет счастлив. Говорю, но сама уже не уверена, а правда ли это? Может быть, надо было потерпеть — продержаться как можно дольше. Ради своей дочери. Вернее, ради нас обеих. Когда человек живет сам по себе, ему не на кого опереться в трудную минуту.

— Ты все сделала правильно! — убежденно возразила Кэт. — Бросила его. Вернулась обратно.

Но Меган была уже не настолько молода, чтобы идти по жизни не оглядываясь назад и ни в чем не сомневаясь.

— А я вот не уверена, правильно я поступила или нет. Мы хотим, чтобы мужчины тащили на себе весь наш груз. Чтобы они были романтичными, сексуальными, эмоциональными. Но, может, мы слишком многого от них ждем? Может быть, мы самих себя оцениваем слишком высоко? Может, нам следует больше думать о своих детях?