— Не волнуйся. Конечно, ты не должен был поворачиваться к ней спиной.

Разве мог герой так поступить? Повернуться спиной к попавшему в беду другу? Нет, мой герой не мог.

— Я тебя попрошу только об одном. Ты сам скажешь Ли, что приехала Сюзанна. Это будет справедливо.

Мы снова поцеловались и быстро поднялись в спальню. Тодд заснул, а я лежала и благодарила Господа за то, что мой муж благополучно вернулся. Но тут я вспомнила его слова: «Мне ужасно хотелось домой. Мне нужно было немедленно с тобой поговорить».

О чем он хотел со мной поговорить? Это прозвучало как нечто очень срочное. Мне захотелось разбудить его и спросить. Но его сон был таким спокойным и невинным, что я не решилась. Придется отложить разговор до утра.

42

Нас разбудили дети. Они были в восторге от того, что буран прекратился, что папа приехал домой и что было воскресенье — это значит, он возьмет их кататься на санках. Мы сели завтракать вчетвером, а Сюзанна решила спать допоздна. Затем Тодд с детьми ушел, а я осталась готовить завтрак для нашей гостьи. Ли реагировала на присутствие в доме Сюзанны тем, что полностью ее игнорировала.

Я поставила поднос в комнате для гостей и раздвинула занавески. Холодный свет тут же залил всю комнату. С минуту я смотрела, как Тодд играет на улице с детьми. Нам пока удалось поговорить о том, из-за чего он так торопился домой. Я услышала, что Сюзанна проснулась, и повернулась к ней.

— Как ты себя чувствуешь?

— Баффи, мне приснился сон…

О Боже, подумала я, сейчас она расскажет мне, сладкую сказку о примирении с Хайни, которая привиделась ей во сне. Не думаю, чтобы Хайни был способен простить такое предательство, чем бы оно ни оправдывалось. И я его понимала. Я верила в силу его любви. И чем сильнее была его любовь, тем горше должно было стать разочарование.

— Послушай, Сюзанна, не стоит возлагать на сон слишком большие надежды.

— Но во сне все вышло так хорошо. Хочешь, я тебе расскажу?

— Ну хорошо. — Я села на край ее кровати. Мне показалось, что лучше дать ей выговориться. Она улыбнулась мне, обнажив зубы, на щеках ее появились ямочки. По ее глазам было видно, что она что-то затеяла. Это должно было послужить для меня сигналом того, что ее сон не что иное, как очередная уловка.

— Мне приснилось, что Тодд поговорил с Хайни и убедил его продолжить съемки. Хайни восхищается Тоддом и поэтому послушался его. Мы закончили картину, и она прошла с огромным успехом. Она затмила все, что снималось до нее. Разве мой сон не прекрасен?

— Прекрасен. — Да, мне следовало догадаться, что любой сон Сюзанны таит в себе какую-нибудь уловку.

— Баффи? — произнесла она молящим голосом. На этот раз я знала точно, что последует дальше. — Баффи, — повторила она. — Мне неловко тебя спрашивать, но как ты думаешь, Тодд согласится? Он поговорит с Хайни о продолжении съемок?

Я вздохнула.

— Не уверена, что он сможет, Сюзанна. Это такое личное. Ты понимаешь? Это ваше личное с Хайни дело. И я не знаю, может ли Тодд в него вмешиваться.

— Подумаешь, — пренебрежительно заявила она и пожала плечами. — Хайни очень высоко ценит мнение Тодда. Он относится к нему с большим уважением и даже восхищением. Баффи, он согласится? Он бы согласился, если бы ты его попросила… — Она канючила, как ребенок.

А почему бы и нет, подумала я. Разве теперь это имело какое-нибудь значение?

— Ну хорошо, Сюзанна. Я поговорю с Тоддом. Может, он и согласится.

Кто знает? Может, Тодду действительно удастся убедить Хайни.

Сюзанна снова разревелась.

— Я потеряла Хайни и не могу потерять все. Понимаешь ты меня или нет?

— Понимаю.

Я понимала. Каким-то образом мне стало понятно все. Но объяснить это я бы не смогла никогда.


Когда я спустилась в кухню, Тодд и дети сидели за столом и уплетали овощной суп и сандвичи с цыпленком и салатом, а Ли варила шоколад и бубнила себе под нос что-то про идиотов, мокрую одежду и угрозу умереть от простуды.

Я села рядом с ними, и Тодд прошептал мне на ухо:

— После обеда мы собираемся лепить снеговика. Ты сможешь найти сухие варежки и другую одежду так, чтобы кое-кто об этом не узнал?

Я кивнула, и глядя на спину Ли, тихо спросила:

— Так о чем ты хотел со мной поговорить? Ты сказал, что тебе не терпится домой, чтобы…

Тодд посмотрел на детей, затем на Ли и произнес:

— Думаю, нам лучше обсудить это попозже.


После обеда, облачившись в сухие варежки, шарфы, чистые куртки и брюки, они снова отправились на улицу лепить снеговика. Затем приехали рабочие, которые весной стригли нам газоны и кусты, и стали расчищать дорожки. Я тоже решила выйти на воздух. Сюзанна все еще валялась в постели, а Ли громыхала посудой и что-то бубнила, так что улица обещала мне больше спокойствия. Я оделась потеплее, натянула тяжелые сапоги и присоединилась к детям и Тодду.

— Нам потребуется морковка для носа и пара пуговиц для глаз, мама, — сказал Тодд. — Как ты думаешь, из чего лучше сделать рот?

— Как насчет стручка красного перца? Думаю, что у Ли должен быть в запасе красный перец.

— Что скажете, ребята? — спросил Тодд. — Стручок красного перца?

Дети издали одобрительные возгласы и вернулись к своей работе, а я подошла к Тодду, чтобы забросить удочку по поводу просьбы Сюзанны.

— Как в действительности настроен Хайни? Как тебе кажется? Он очень зол?

— Очень. А что?

— Сюзанна хочет, чтобы ты съездил к нему и убедил закончить картину. Что скажешь?

— Ничего не выйдет.

— Ты уверен?

— Абсолютно, — решительно заявил он, глядя мне прямо в глаза. Кажется, теперь я знала, о чем он собирался со мной поговорить. Мне стало казаться, что я чувствовала это еще до того, как он улетел в Калифорнию в такой спешке.

— Почему ты так уверен, Тодд? У тебя был с Хайни какой-то разговор о судьбе картины?

— Да, Баффи. Хайни завязывает с Голливудом. Он собирается продать студию.

— Понимаю, — сказала я и добавила, отчетливо выговаривая каждое слово: — А ты собираешься ее купить?

— Да!.. Но как ты догадалась? — Он взял меня за руку. — Об этом я и хотел с тобой поговорить.

— Тогда давай поговорим! — Я повернулась и пошла к дому.

Он встал у меня на пути и спросил:

— Так ты найдешь стручок красного перца? — Ему было пора возвращаться к детям.


Тодд и дети закончили своего шестифутового снеговика, последним штрихом был его рот из перца. Теперь осталось подобрать шляпу, шарф и курительную трубку, чтобы он выглядел щеголем. Затем я занялась ужином. У Ли, кажется, разболелась спина, и ей пришлось лечь. Я не сомневалась, что Сюзанна в состоянии причинять людям головную боль, а это видимо, был первый случай, когда из-за нее разболелась спина.

Я хлопотала по кухне, когда вошел Тодд и предложил пригласить на ужин Сьюэллен со всем ее семейством.

— Не самая удачная идея. — Я энергично замотала головой. Сьюэллен, как и Ли, совершенно не выносит Сюзанну.

— Наша отзывчивая Сьюэллен?

— Наша высокоморальная Сьюэллен, — твердо сказала я.

— Знаешь, раньше я никогда этого не замечал, но Ли и Сьюэллен очень похожи. Ли тоже очень отзывчивая. Она, например, может пожертвовать церкви половину своей зарплаты. А в смысле морали она ничуть не уступает нашей дорогой Сью. — Подумав, он добавил: — В отличие от Говарда.

— Говарда? Говард очень отзывчивый человек, да и аморальным его никак не назовешь.

— Да, — согласился Тодд, голодными глазами поглядывая на сельдерей. — Но он не такой непоколебимый — он более… — он задумался, подбирая правильное слово, — более терпимый, более открыто мыслящий. Признай, что Сьюэллен несколько ограничена… лишена гибкости. — Он подбирал слова осторожно, боясь задеть меня, — Говард не берет на себя роль судьи, так бы я сказал…

Тодд был прав. В отличие от Сьюэллен, Говард действительно никогда не брался судить других людей. Но интересно, к чему был весь этот разговор? Ответ показался мне простым: Тодд разворачивал кампанию. Да, пожалуй, иначе и не назовешь — именно кампанию. Ком негодования подступил к горлу. Я едва могла дышать. Тодд искал себе союзников — Говард был первым, — а мы еще даже не начинали разговор о студии.

— Ты же знаешь, что все равно ничего не выйдет, — сказала я.

— Что не выйдет? — С сельдерея он переключился на оливки, и теперь посасывал косточку.

— Через Говарда ничего не выйдет. В этой семье решающее слово принадлежит Сьюэллен, а она никогда не согласится с этой твоей голливудской затеей. Ну, и потом, для чего тебе одобрение и благословение Сьюэллен и Говарда? Разве тебе недостаточно моего окончательного решения? Ведь у меня все еще есть право не соглашаться, правда?

— Баффи Энн! — произнес он с упреком. — Ты знаешь, мы никогда ничего не делаем без обоюдного согласия…

Да, слова звучали разумно. Вот только не уверена, что они соответствовали истине. А истина заключалась в том, что у меня просто не хватало сил в чем-то ему отказать. И он об этом знал. А я знала, что теперь эта студия и Голливуд стали стремлением, которому он не мог противостоять.

* * *

Мы больше не возвращались к этому разговору до самого позднего вечера. К ужину Сюзанна наконец сподобилась встать и выйти к нам. После ужина они вчетвером стали играть в «кэндилэнд», а я осталась в кухне убирать со стола и мыть посуду. Когда я присоединилась к ним, Сюзанна уже успела на треть опустошить бутылку «Джека Дэниелса». Тодд не пил «Джек Дэниелс», и я знала, что раньше бутылка стояла запечатанной.