— Ну, естественно нет! — воскликнула она. — Мать должна жить, чтобы в конце концов убедиться в моей правоте… В том, что я тоже могу быть победительницей! А если мать умрет раньше времени, это будет победа всего лишь в результате отказа противника от борьбы, понимаешь?

Нет, я не понимала. Мне хотелось забиться куда-нибудь подальше. Кэсси разрушала сама себя — это единственное, что было совершенно ясно.

Тут Кэсси улыбнулась на удивление милой улыбкой.

— Посмотри на этот розовый дом. Правда, прелесть? Вот это действительно «Ма Maison». Мне он безумно нравится! Я каждый вечер на него смотрю. По вечерам и всю ночь в доме горит яркий свет. Там никто не живет, и свет служит защитой от воров и погромщиков. А когда-то там жила одна актриса из Германии. Ее звали Дженни. Дженни Эльман. Правда, красивое имя? Она вышла замуж за американца из Северной Калифорнии. Этот человек должен был унаследовать железную дорогу… Его звали Джон Старр Уинфилд. Джон Старр Уинфилд из Сан-Франциско. Однажды ночью, когда он возвращался домой, жена приняла его за взломщика, схватила ружье и выстрелила ему прямо в сердце. Правда, ужасная история? Такая грустная. Она заколотила дом и вернулась в Европу. И теперь мой отважный домик стоит всю ночь один-одинешенек. Я часто вспоминаю о ней, о бедной Дженни Эльман. Наверное, это невыносимо. Собственными руками застрелить любимого человека. — Она посмотрела на меня — улыбка сошла с ее лица. — Если она, конечно, любила его.

Я с ужасом посмотрела на дом, явственно представляя себе красавицу Дженни, стоящую посреди темной комнаты с ружьем в руках и целящуюся прямо в сердце незваному гостю. Действительно ли она хотела убить его? Хотела ли Кэсси смерти Гая, а Гай — смерти ее матери? Мне стало страшно за Кэсси, больше, чем когда-либо.

Я посмотрела на Кэсси, она стояла неподвижно и все еще смотрела на дом. Мне захотелось взять ее за руку и увести с собой, подальше от розового дома на склоне, подальше от сумасшедшей Лотосовой Страны, назад в Акрон — и пусть солнце там светит не всегда, зато там живут такие люди, как Сьюэллен и Говард. Но я знала, что она уже все для себя решила и никуда со мной не пойдет… По крайней мере сейчас.

— Пожалуйста, не покупай себе никаких ружей, — сказала я с легкой усмешкой.

Ее зрачки расширились.

— Но Гай уже купил. В последнее время в нашей округе появилось столько грабителей. Вообще-то у нас нечего красть, но Гай… Гаю все время чудится, что каждый хочет его ограбить.


Настало время уходить. Тодд, должно быть, уже вернулся в отель.

— Кэсси… — неуверенно начала я, — мне кажется, тебе стоит поговорить с кем-нибудь…

— Ты имеешь в виду врача? Психиатра? Думаешь, я больна? Ненормальна?

— Нет. Конечно же нет! Просто я считаю, что сейчас у тебя не самые лучшие времена, и ты можешь себе же навредить. Я тебе уже говорила об этом. Тебе обязательно надо с кем-то поговорить, привести в порядок свои мысли. Твои поступки — это не то, что ты думаешь. А если тебе нужны деньги… я… мы с радостью тебе одолжим.

— Спасибо тебе за заботу, но все не так уж запутано, как тебе кажется. И в голове у меня полная ясность. Все предельно просто — мне нужны три вещи: первое — ребенок, второе успех Гая, и третье — чтобы мать сказала: «Да, ты была права, Кэсси, а я заблуждалась». И тогда, вот увидишь, я стану свободна.

Вот только одна неувязочка, Кэсси. Как определить, в чем заключается успех? Может, твоя мать никогда не признает его. Может, она станет воротить нос от твоего ребенка. Может, она скажет: «Твой ребенок так же не достоин любви, как и ты. Достаточно вспомнить, кто его отец…» И что, Кэсси, ты собираешься делать тогда?

33

По случаю вечерних торжеств я надела платье, купленное в нашем акронском пассаже, в отделе «Же Ревьен», на что Тодд заметил:

— Хоть платье и из Огайо, ты все равно будешь там самой красивой.

— Не забывай, что там будет Сюзанна, — напомнила я.

— Она тебе в подметки не годится.

«Хорошо бы, чтобы ты всегда так считал».


Войдя в дом Клео, я сразу же увидела Кэсси. Здорово, что она нашла в себе силы собраться и прийти на этот прием. По ее виду нельзя было даже заподозрить, что что-то не так. На ней были темные очки, но она была не единственной, кого украшал этот атрибут. Ну, и потом Голливуд ведь был страной чудес, в которой образ, спроецированный на экран, всегда казался больше и лучше, чем в жизни. А Кэсси была верной дочерью Голливуда, рожденной и вскормленной всего лишь за полверсты от него. Кожа ее лица была гладкой и покрытой загаром да и возможно ли представить себе жителя таких солнечных краев без загара? Ее роскошные волосы, вымытые и завитые, отливали бледно-лимонной желтизной и спадали на спину. А ее чрезмерная худоба? Разве может она быть чрезмерной здесь, на земле Голливуда, где богачи, движимые нарциссовым комплексом, изнуряют себя бесконечными диетами, массажами и физическими упражнениями? Что же касается ее платья, то хоть оно и не было произведением высокой моды или шедевром от «Родео», его фиолетово-голубой цвет прекрасно сочетался с ее глазами, такими же фиолетовыми, как у кинозвезды Лиз Тейлор. Единственное, чего ей недоставало, чтобы самой походить на звезду — это блеска белоснежных зубов. Не было улыбки не было и блеска. В отличие от своего мужа, она не умела улыбаться. Может, благодаря этому дару, ему и была уготована судьба звезды? Он знал, как и когда улыбаться. Особенно, как улыбаться, когда смотришь на человека, наделенного властью. Властью в киноиндустрии.

Сегодняшний прием не исключение. Хоть он и устроен в честь Тодда и меня, среди присутствующих одни киношники, и поэтому Гай Саварез начеку. Он дарит улыбки направо и налево — совсем не так, как накануне вечером. Прекрасно оформленная гостиная и сверкающая толпа заставили меня восхититься организаторским талантом Клео. Список ее гостей был сенсационным многих из них я частенько видела на телеэкране.

Сюзанна подбежала ко мне и обняла. На ней был серебряный комбинезон с глубоким вырезом. Не удержавшись, я поделилась с ней своими восторгами по поводу работы, проделанной Клео. Но будущая невеста замотала головой и сказала:

— А, одни телевизионщики! Большинство из них пойдет даже на открытие похоронной конторы, если пригласят. Им лишь бы покрутиться на виду, людей посмотреть и себя показать. Не говоря уже о бесплатной еде и выпивке. У Клео по этой части все в порядке. Кстати, о выпивке: не махнуть ли нам по бокальчику?

В глубине гостиной был организован бар. Он служил дополнением к двадцатифутовому бару красного дерева, который являлся основной достопримечательностью библиотеки. У стойки большого бара стояли высокие табуреты, обтянутые ярко-красной кожей. Официанты подавали жареные креветки и тосты с авокадо. Через распахнутую дверь столовой я увидела уже накрытый стол и буфет, который заставит учащенно биться сердце самого привередливого гурмана. Кроме того, на террасе, вокруг бассейна, были расставлены маленькие столики, накрытые розовыми муаровыми скатертями. Возле них располагались изящные позолоченные стулья.

Вбежала Клео в розовом шелковом костюме.

— Вам уже подали напитки? Прекрасно! Вы успели с кем-нибудь познакомиться? Сегодня мы не стали раскладывать именные карточки. Наша вечеринка неофициальная, и каждый может садиться, где ему нравится. Лео решил, что так будет лучше — народу довольно много. Мы рассядемся за одним столом, как большая семья. Сюзанна, будь так любезна, представь Баффи гостям. Я должна уточнить, когда приедет киномеханик. Лео сегодня немного не в себе, волнуется из-за предварительного просмотра пробной серии «Голливуд и Вайн». Я тебе уже говорила, что приедет За-За?

— Не Ева? — удивилась Сюзанна и широко раскрыла глаза.

Клео отошла, и я повернулась к Сюзанне:

— Почему ты так резка с ней?

Сюзанна махнула белой ручкой с крашеными ногтями.

— Они оба такие беспринципные, что меня просто тошнит.

— Но Клео в этом не виновата. — Я защищала Клео так, как обычно защищала Сюзанну.

— Разве? Но она ведь вышла за него замуж? Она ведь смирилась со всеми его глупостями?

Я с трудом нашлась, что ответить.

— Иногда бывает трудно не смириться, — это постепенно засасывает.

— Давай прекратим этот разговор. Мне не хочется спорить с тобой из-за Клео. Это твоя вечеринка. Там Хайни… — С этими словами она потащила меня туда, где Хайни правил бал.

— Моя малышка, — говорил он, — хотела уйти на покой, оставить карьеру и заняться исключительно нашим гнездышком. Но я сказал ей: «Нет!» Звезда есть звезда, и она принадлежит своей публике, миру. Я не могу принять такую жертву.

Я задумчиво посмотрела на Сюзанну. Не очень-то мне верилось, что она хотя бы в мыслях могла променять свою карьеру, на «гнездышко», неважно каких размеров, свитое с Хайни Мюллером. Она скромно пожала плечами, застенчиво улыбнулась и свернулась у Хайни на коленях — нелепая картинка. А когда Хайни принялся нахваливать интеллектуальные способности Сюзанны, я воспользовалась моментом, чтобы вырваться из этого заколдованного круга и отправиться на поиски Тодда и Кэсси.

Я стала пробираться сквозь толпы гостей, но попала в лапы Лейлы Пулитцер, матери Клео. Она была в желтом газовом костюме.

— Баффи, дорогая! — воскликнула она, представляя меня Хильде и Томми Стэнтонам. — Я только что объясняла Хильде и Томми, что они просто обязаны продать домик на юге Уилшира, чтобы потом купить дом на Норд Сайд. У меня есть на примете именно то, что им надо: дом в шестисотом квартале Кэмдена. Они могли бы сторговать его всего за сто тысяч долларов. Учитывая разницу в цене и то, что через два-три года он будет стоить миллион, они просто не могут себе позволить не купить его. Баффи, ты же бухгалтер, подтверди, что эта сделка им просто необходима.