Когда она увидела его в отеле, то не поверила своим глазам, а он поспешил обрадовать ее:

— Я не мог допустить, чтобы вы с Камилой были здесь одни, и счел своим долгом продемонстрировать вам все прелести Японии!

Элена смутилась:

— Мигел, ты настоящий друг, я очень тебе рада… Только, знаешь, я ведь здесь не одна… В последний момент все переменилось, Эду поехал со мной.

— Вот как? Значит, вам тут не одиноко, — произнес он дрогнувшим голосом.

Элене стало жалко его: бедняга помчался за ней на край света и получил такой жестокий удар!

— Да, мне здесь не одиноко, но я тебя никуда не отпущу. Ты будешь нашим гидом! Выбирай туристический маршрут на свой вкус.

— А Эду не будет против?

— Нет! Наоборот, он обрадуется! Мы тут ходим повсюду с Тошио, другом Камилы, но он не говорит по-португальски, а без хорошего гида эти экскурсии теряют всякий смысл.

— Ну что ж, я готов стать вашим гидом, — согласился с такой участью Мигел.

Эду не слишком обрадовало внезапное появление Мигела, зато Сеса пришла в восторг, узнав, что Эду здесь и она проведет в его обществе целую неделю.

— У Эду будет прекрасный шанс понаблюдать меня на фоне этой молодящейся старухи и сделать соответствующие выводы, — сказала она отцу. — Не слепой же он, поймет, что Элена — древняя развалина, а я — как раз то, что ему надо!

— Ты оставь эту затею и веди себя прилично, — приструнил ее Мигел.

Но Сеса не видела ничего дурного в своем стремлении понравиться Эду, а неприличным она считала как раз поведение Элены, задурившей голову юноше, который младше ее сына. И напропалую кокетничала с Эду, вызывая раздражение не только у Элены, но и у Камилы. Та почему-то сразу же невзлюбила Сесу, и они постоянно обменивались колкостями. А потом, когда стало очевидно, что Сеса слишком рьяно пытается завладеть вниманием Эду, Камила принялась довольно жестко одергивать ее и высмеивать.

Мигелу тоже бывало неловко за свою дочь, и он вновь и вновь делал ей замечания:

— По-твоему, это хорошо — все время кокетничать с Эду в присутствии Элены?

— Да если бы не она, я бы уже давно с ним целовалась! — заявила однажды Сеса.

— Хватит! Прекрати! — вышел из себя Мигел. — Эду влюблен в Элену, забудь о нем!

— Ну да, он влюблен, а она этим пользуется.

— Что за глупости? Не смей так дурно говорить об Элене!

— А откуда у нее деньги на билет первого класса и на такой дорогущий отель? Ты не знаешь, так я тебе скажу: за все платит Эду! У него же полно бабок!

— Дочка, ты переходишь все границы! Элена хорошо зарабатывает и в состоянии позаботиться о себе и Камиле.

— Папа, какой же ты наивный, — усмехнулась Сеса. — У Элены на лице написано, что она живет с Эду по расчету!

Сеса была в этом уверена, и Мигел, как ни старался, не мог втолковать ей, что Элена, к его величайшему сожалению, действительно влюблена в Эду.

А тем временем Камила в соседнем номере возмущалась поведением Сесы:

— В каждой бочке затычка! Где вы только откопали эту малолетку?

— Что значит «откопали»? Она дочь Мигела! — строго произнесла Элена.

Эду же поддержал Камилу:

— И мне эта выскочка действует на нервы.

— А ты тоже хорош — заигрываешь с ней! — ответила ему черной неблагодарностью Камила.

— Я?!

— Да! Ты тоже это заметила, мама?

Элена неопределенно пожала плечами:

— Я заметила только, что она глаз не сводит с Эду.

— Мало того, на шею ему вешается! — добавила Камила, а Элена продолжила:

— Возможно, это и есть та девочка, о которой говорила гадалка.

Эду сразу же воскликнул:

— Ерунда! Не стоит вспоминать об этой глупости, — чем весьма заинтриговал Камилу.

Она не отстала от него и матери, пока они не рассказали, что нагадала им цыганка в новогоднюю ночь. Камила отнеслась к этому предсказанию очень серьезно и еще раз укорила Эду:

— Тем более ты должен вести себя построже с Сесой! Я не думаю, что она способна завоевать твое сердце, просто мама нервничает, ей это неприятно.

Эду попытался отшутиться:

— Куда я попал?! Мной недовольны и мама, и дочка! Двойной приступ ревности!

— Да, я очень ревнивая, — подхватила Камила. — И мама тоже.

— Нет, я вовсе не ревнивая, — возразила Элена, но Камила ее тут же оспорила:

— Ты просто умеешь это скрывать. А я — нет! Все выплескиваю! Я бы и Тошио отчитала, будь он на месте Эду. И Сесу бы живо приструнила, отбила бы у нее всякую охоту бегать за моим парнем!

— Какая ты, однако, воинственная! — отметил Эду с изумлением и восхищением. — Элена, у твоей дочери бойцовский характер, ты знала об этом?

Переведя взгляд на Элену, он вдруг заметил, что она зябко подергивает плечами, словно в ознобе, и встревожился. А Элена ответила, упредив его вопрос:

— Нет, я не простудилась. Это какая-то внутренняя дрожь, возможно, от усталости или от чрезмерного количества впечатлений. Со мной такое в детстве иногда случалось. Родители тогда пугались, думали, что я серьезно заболела, а отец укутывал меня потеплее и нашептывал заклинание: «Уходи, смерть с косой, я еще живой!»

— И что, заклинание помогало? — хором спросили Эду и Камила.

— Не знаю отчего, но лихорадка прекращалась так же внезапно, как и появлялась, — ответила Элена. — Вот и сейчас, кажется, тоже все прошло!

— Ну и слава Богу! — облегченно вздохнул Эду. — Ты перенапряглась, тебе надо отдохнуть. Прими горячий душ и ложись спать.

Нежно поцеловав ее в щеку, он ушел к себе в номер. Но когда Элена уже начала дремать, вдруг позвонил ей:

— Ты еще не спишь? Я хотел сказать, что очень люблю тебя. Спокойной ночи! Целую!

— Кто это звонил? — спросила сонным голосом Камила.

— Эду. Сказал, что он меня очень любит.

— Счастливая ты, мама! У тебя такая любовь! — произнесла Камила не без зависти. — А Тошио, к сожалению, не романтик…

Пока Элена собиралась с ответом, ее вновь охватил тот давний детский озноб, и она мысленно повторила отцовское заклинание: «Уходи, смерть с косой, я еще живой!»


Из поездки к деду Фред вернулся потрясенный, растроганный до глубины души. Обняв Клару, он стал горячо благодарить ее за то, что она сумела настоять на его встрече с дедом.

— Ты знаешь, это удивительный человек! Он уже очень слаб, даже немощен, но какой дух, какое самообладание! А как он обрадовался, увидев меня! Рассказал мне про мои детские шалости. Представляешь, он все помнит, и все это ему очень дорого. Я тоже сразу вспомнил: и сад, и дом, в котором жил еще ребенком, и даже мебель — она до сих пор там стоит…

— Ладно, это я уже поняла, — прервала его Клара. — А что он пообещал оставить тебе в наследство?

— Дед подарил мне лошадь!

— Что? Я не ослышалась? Дед оставляет тебе в наследство лошадь? — затряслась от возмущения Клара.

— Не в наследство, а в подарок, — поправил ее Фред. — Больше ему нечего мне подарить.

— Не верю! Он просто жмот, каких свет не видывал! Ты на одну дорогу потратил уйму денег, а взамен — лошадь?!

— Я же поехал туда по собственной инициативе, а точнее — по твоей.

— Но я-то надеялась на другое! Я думала о нас, о нашей дочери, о ее будущем.

— Да, ты размечталась о каких-то плантациях…

— А что мне остается делать при таком муже? — взнуздала своего любимого конька Клара. — Я не могу жить в этих ужасных условиях, которые ты для меня создал!..

Она еще долго гневалась, а Фред, слушая эту бесконечную тираду, все мрачнел и мрачнел. Наконец он решительно встал и ушел в другую комнату, откуда позвонил матери.

Элена уже спала, впервые за долгие годы видя во сне отца, поэтому и звонок Фреда поначалу восприняла всего лишь как продолжение сна. В самом деле, могло ли такое случиться наяву, что Фред сам ни с того ни с сего вдруг поехал в гости к деду, о котором прежде и не вспоминал?! Но когда она услышала, что отец хочет повидать ее перед смертью, сон сразу же отступил — тот затяжной, словно летаргический, сон, длившийся более двадцати лет. Долгое время он спасал Элену от болезненных воспоминаний, но теперь боль снова всколыхнулась в ней. Элена испугалась, что может не застать отца живым. В последний раз она видела его молодым, крепким, энергичным. Таким он и запечатлелся в ее памяти. И лишь теперь до Элены вдруг дошло, что все эти годы отец не просто жил, но старился и вот подошел к своему концу…

— Боже мой, что же делать? Я нахожусь так далеко от него, — произнесла в смятении Элена. — Фред, позвони ему, скажи, что я постараюсь приехать как можно скорее.

Камила тоже проснулась от телефонного звонка и, услышав эти слова матери, встревожилась:

— Что случилось, мама? Фред заболел? Нина?

Элена ответила не сразу, погруженная в трудную душевную работу: напрягая все свои силы, она пыталась представить отца постаревшим, больным, немощным и — не могла. Камила мягко тронула ее за плечо, и лишь после этого Элена произнесла глухо, словно издалека, из того давно ушедшего и почти забытого времени, когда отец был молодым, а сама она была юной и делала первые, не всегда обдуманные шаги в своей трудной, беспокойной жизни:

— Мой отец умирает… Зовет меня, хочет попросить прощения…

— За что? — конечно же, спросила Камила, поставив мать в еще более сложное положение.

— Когда я оттуда уехала… — вынужденно ответила Элена, не зная, как объяснить дочери то, что произошло много лет назад, и при этом скрыть от нее самое главное — правду, — когда я уехала… В общем, у нас было не все гладко. И отец, наверное, чувствует себя виноватым. Он позвонил мне, точнее, позвонила моя сестра Ирис, и Фред туда съездил.

— Ты никогда не вспоминала о своей сестре…

— Да я ее и не видела никогда.