— Обложили меня со всех сторон, — сказал он как-то Силвии. — Эта выскочка Синтия, ее ухажер Алекс, да и Алма, которая им обоим покровительствует. Я уже не чувствую себя управляющим! Хочется бросить все и уехать куда-нибудь в деревню. Ты бы поехала со мной?

— Я бы поехала, — ответила Силвия, — но ты и сам никуда не поедешь. Этот конезавод стал смыслом твоей жизни. Ты вложил в него столько сил!

— Да, поэтому мне и обидно! — подхватил Педру. — Стоило появиться какой-то вертихвостке, и все мои труды пошли насмарку: она ввела новый рацион для лошадей Алмы, а ее любовник сделал то же самое и для остальных…

Алекс не был любовником Синтии, хотя мечтал об этом еще со студенческих лет и не раз предлагал ей выйти за него замуж. Но Синтия всегда отвечала отказом, потому что влюблялась в кого угодно, только не в Алекса. А он все это терпел, поневоле смирившись со статусом друга. Когда умер ее отец, оставив Синтии маленький зоомагазин, Алекс помог ей наладить это дело так, чтобы оно приносило существенную прибыль. Отдал Синтии все свои сбережения, и вдвоем они взяли в аренду новое, гораздо большее помещение, где устроили не только зоомагазин, но и ветлечебницу, и парикмахерскую для кошек и собачек, и гостиницу — приют для всякой домашней живности, которую хозяева спокойно оставляли там на сутки или на целый месяц, если им приходилось куда-то уезжать.

Алекс при этом продолжал работать ветеринаром у Алмы, а Синтия скучала по лошадям, и вот теперь он помог ей устроиться сюда, на конезавод. Ее мечта осуществилась, но перспектива проводить еще больше времени с Алексом не очень-то радовала Синтию, поэтому она согласилась вести только небольшую группу лошадей. Главным же местом работы для нее по-прежнему оставался зоомагазин, хотя острой необходимости в этом уже не было, поскольку семейный бизнес не так давно возглавил Эладиу— опытный менеджер и просто хороший человек, за которого мать Синтии вышла замуж.

— Мне нравится работать с лошадьми, но я боюсь, что вообще не смогу там долго продержаться, — говорила Синтия матери и отчиму. — Этот управляющий Педру меня люто ненавидит, и от него можно ждать любой пакости.

— А ты не обращай на него внимания, — советовала дочери Оливия. — Главное, что Алма тебе симпатизирует.

— Да, это так, но Педру она ценит очень высоко и к его мнению всегда прислушивается, — вздыхала Синтия. — Не зря ведь он работает у нее управляющим чуть ли не двадцать лет. Нет, я точно знаю: стоит мне допустить малейшую оплошность, и Педру сделает все, чтобы убрать меня с конезавода.

— А ты будь осторожнее — не рискуй, не лезь на рожон, — внушала ей мать, и Синтия следовала этому совету.

Но избежать стычки с Педру ей все же не удалось.

Однажды ночью старая кобыла Принцесса, родившая за свою жизнь целый табун элитных жеребят, выбралась каким-то образом из стойла и направилась в луга, на простор. Но в нескольких метрах от конюшни она упала, издав пронзительный крик, и уже не смогла подняться на ноги. Дежуривший в ту ночь Северину позвонил сначала Педру, потом Алексу, но того не оказалось дома, и растерянный конюх набрал номер Синтии.

Педру примчался первым на помощь Принцессе, а Синтия приехала чуть позже. К тому времени пошел дождь, кобыла лежала на мокрой траве и билась в конвульсиях.

— Почему она здесь, под дождем? Было бы легче обследовать ее под крышей, — сказала Синтия.

— Ей захотелось на свежий воздух, — сердито ответил Педру. — А ты зря сюда приехала: это не твоя лошадь, за нее отвечает Алекс.

— Но позвали почему-то меня!

— Потому что твой дружок где-то шляется! Но я разыскал его по мобильному, он вот-вот подъедет.

— Я не могу ждать его. Мне нужно осмотреть лошадь, — решительно заявила Синтия. — Похоже, у нее отнялись задние ноги.

— Не беспокойся, я сделал ей укол. А ты поезжай обратно, без тебя тут обойдемся! — встал стеной Педру, не подпуская ее к лошади.

— Но она же мучается! Укол тут бессилен.

— Да, ей нужна операция. Но это не твоя забота!

— Позволь мне все же осмотреть ее как следует. Это моя обязанность! А буквоедствовать будешь потом, если захочешь.

Принцесса тем временем издала мучительный стон, и Педру скрепя сердце уступил Синтии.

Обследовав лошадь, она пришла к выводу, что никакая операция Принцессу уже не спасет и ее нужно усыпить.

Услышав это, Педру едва не избил Синтию. Он стал кричать, что не позволит ей прикасаться к лошади и вообще выгонит ее прочь с конезавода. Синтия, в свою очередь, упрекала его в бездушии, говорила, что физические страдания для животного тяжелее смерти. Так продолжалось несколько минут, пока в их спор не вмешался Северину.

— Вы тут ругаетесь, а бедная Принцесса мучается, — сказал он, и Педру, не желая отступать со своих позиций, вынужден был апеллировать к авторитету Алмы:

— Ты не можешь усыпить лошадь без разрешения Алмы!

— Я знаю это, и сейчас позвоню ей, — ответила Синтия.

Педру был уверен, что Алма примет его сторону, однако Синтия сумела убедить ее в своей правоте.

— Это преступление! Это убийство! — бесновался Педру, пока Синтия делала последний, прощальный укол Принцессе.

Когда все было кончено, она со слезами на глазах сказала ему:

— Мне тоже это нелегко далось.

Но он не захотел разделить с ней общее горе, которое могло бы примирить и объединить их. Кроме душевной боли — такой же, какую испытывала Синтия, — Педру еще раздирали гнев и обида.

— Теперь можешь убираться отсюда! — произнес он, испепеляя Синтию ненавидящим взглядом. — Ты уже все сделала. Отработала этим преступлением месячную зарплату. А наша хозяйка, возможно, еще и премию тебе даст за него!

Синтия не обиделась, только посмотрела на Педру с сожалением и спросила:

— Зачем ты все время стремишься выставить напоказ свою гнусность? В чем твоя беда? Детские страхи, комплексы? Или тебя никто не любит?

Уязвленный этими вопросами, Педру схватил Синтию за плечи своими мощными ручищами и стал трясти ее как грушу.

— Я тебе покажу, кого здесь не любят! — угрожающе произнес он, притянув к себе Синтию так близко, что их лица соприкоснулись.

Она испугалась: ей вдруг показалось, что он сейчас не ударит ее, а… поцелует! От этого испуга Синтия на мгновение даже перестала сопротивляться, и неизвестно, что было бы дальше, если бы в тот момент не пришел Алекс. Он сразу же решил, что Синтии угрожает опасность, и бросился с кулаками на Педру, а тот обрадовался такой возможности выплеснуть наружу свой гнев.

Дрались они отчаянно, беспощадно, катаясь по мокрой траве под дождем. Синтия, безуспешно пытавшаяся разнять их, позвала на помощь Северину, и лишь присутствие конюха остудило пыл драчунов. После этого побоища на обоих было страшно смотреть: вывалявшиеся в грязи, с разбитыми в кровь физиономиями…

Синтия потащила Алекса к машине, а Педру крикнул им вдогонку:

— Я еще до тебя доберусь!

К кому из двоих относилась эта угроза, они так и не поняли, но каждый принял ее на свой счет.

Между тем слух о потасовке на конном дворе уже к утру докатился до Алмы, и она строго отчитала Педру, нисколько не сомневаясь в том, что зачинщиком скандала был именно он.

А Синтия сама пришла к Алме и сказала, что хочет уволиться. Но Алма упросила ее не рубить с плеча, поработать еще некоторое время и потом уже принять какое-то решение.

— Я попробую, — неохотно согласилась Синтия, — но Педру ненавидит меня, и я его тоже. А это ничем хорошим не кончится.

— Да, страсть, рожденная из ненависти, иногда бывает еще сильнее, чем страсть, рожденная из любви, — неожиданно сказала Алма и тотчас же поспешила поправить себя: — Впрочем, к вам с Педру это не относится. У вас нет серьезных причин для ненависти, значит, скоро все уладится. Кстати, чтобы не накалять обстановку, я отправила их обоих домой — и Педру, и Алекса. Незачем им тут людей распугивать своими синяками!


Пока Педру находился в вынужденном отпуске, подоспел его день рождения. Силвия по такому случаю тоже устроила себе выходной, и вдвоем они мирно попивали вино, не догадываясь о сюрпризе, который им приготовила Ирис.

Она тайком уехала из дому и спустя несколько часов уже стучалась в дверь Педру.

— Это, наверное, соседка, — сказала Силвия, услышав стук. — Пойду узнаю, что ей надо.

За дверью, однако, стояла Ирис.

— Привет! — бросила она небрежно Силвии. — Я приехала на день рождения к моему брату.

— Напрасно, — ответила ей Силвия. — Во-первых, он тебе не брат, во-вторых, его нет дома, а в-третьих, я не желаю тебя здесь видеть!

— Ты не слишком гостеприимна, — укоризненно покачала головой Ирис.

— Я возвращаю тот небольшой должок, что остался за мной после поездки на фазенду, — пояснила Силвия, закрыв дверь у себя за спиной. — Идем вниз, я провожу тебя и заодно отчитаю консьержа, чтобы впредь не впускал сюда посторонних.

— А я не посторонняя! — закричала во весь голос Ирис. — Я сестра Педру и никуда не уйду, пока его не увижу!

— Перестань орать, не то я вызову охрану, — пригрозила ей Силвия, но Ирис нарочно подняла шум, надеясь, что Педру услышит ее и сам выйдет на лестничную площадку.

— Люди! Помогите! Меня хотят убить! — истошно кричала она, пока на площадку не высыпали соседи.

— Что здесь происходит? — спрашивали они, и Ирис отвечала, нисколько не убавив громкости:

— Она ревнует ко мне своего мужа и хочет убить меня! А я всего лишь сестра Педру, я пришла к нему на день рождения. Педру! Педру! Помоги мне! Спаси меня!

Педру наконец услышал ее, и скандал, начавшийся на лестнице, продолжился уже в квартире. Педру принялся отчитывать обеих, не делая между ними различия, что вызвало торжествующую улыбку у Ирис, а Силвию обидело до глубины души. Она ушла к себе в комнату и там горько заплакала.