Она обволокла его, задвигалась под ним — трепещущая, сладострастная женщина. Выдохнула его имя, слетевшее с ее уст, как страдальческий стон.

Он опять и опять погружался в нее сильными ритмичными толчками. Она то покорно приникала к нему, то отстранялась. Шпильки выбились из ее волос, и теперь они струились вокруг ее головы, словно роскошный мех. Он зарылся в них лицом, упиваясь ее запахом, пьянея от жара распаленного женского тела.

Ее ногти вонзились ему в спину, рот вдавился в плечо, заглушая вопль исступленного блаженства, мышцы сомкнулись вокруг его возбужденной плоти, завладели ею, высосали ее.

Изнуренный, выдохшийся, как и она, он рухнул на нее в изнеможении, стремясь наполнить горящие легкие воздухом. Она продолжала содрогаться под ним, вся еще во власти экстаза.

Когда в глазах наконец-то перестало рябить, он увидел разбросанные по палубе предметы ее делового костюма. И одну черную лодочку на высокой шпильке. Он ухмыльнулся и чуть поменял положение, нежно покусывая ее плечо.

— Вообще-то я обычно бываю более аккуратен, — озорно произнес Филипп и, скользнув ладонью ей по ноге, затеребил тонкую кружевную резинку в верхней части чулка. — О, вы полны сюрпризов, доктор Гриффин.

Она плыла, пребывая где-то над реальностью, не в силах раскрыть глаза, пошевельнуть рукой.

— Что?

При звуке мечтательного голоса, донесшегося будто откуда-то издалека, он поднял голову и внимательно посмотрел на ее лицо. Ее щеки раскраснелись, губы вспухли, волосы свисали со скамьи спутанной массой.

— Объективное наблюдение показывает, что тебе прежде не случалось становиться жертвой насилия.

Его насмешливый самодовольный тон быстро вернул ее на землю. Она раскрыла глаза и, увидев ленивую победоносную улыбку на его лице, бросила коротко:

— Мне тяжело.

— Ладно. — Он поднялся с нее, сел на скамью, а потом рывком поставил ее на ноги и, развернув, усадил на колени к себе лицом. — Ты все еще в чулках и одной туфле. — Он улыбнулся, тиская ее упругую ягодицу. — Боже, это так сексуально.

— Прекрати. — В ней опять всколыхнулся жар, вызванный смущением и пробуждающимся желанием. — Отпусти.

— Я пока не закончил с тобой. — Он склонил голову к ее груди и стал лениво водить языком вокруг соска. — Ты все еще такая разморенная, теплая. Ароматная, — добавил он, затем провел языком по набухшему соску и втянул его в рот. Она задышала часто и тяжело. — Я хочу еще. И ты тоже.

Он губами проторил тропинку от груди к пульсирующей ямочке на ее шее. Она выгнула спину, восхитительно гибкая и пластичная в его руках. О да, да, да. Она желает повторения.

— Но на этот раз, — пообещал он, — мы не будем торопиться.

Она стоном выразила свое согласие и губами нашла его губы.

— Пожалуй.


Косые лучи солнца низко стелились над водой. Сибилл чувствовала себя одновременно утомленной и полной свежих сил; измятое тело пылало. Она даже не догадывалась, что способна выказывать такой аппетит к плотским утехам, и теперь просто не знала, как относиться к подобному открытию.

— Нам следует обсудить… — Сибилл нахмурилась и обхватила себя руками. Она стояла перед ним полуголая, влажная от его и своего пота. Большего конфуза она еще не испытывала в своей жизни. — Мы… так… не может продолжаться.

— В данный момент, безусловно, нет, — согласился Филипп. — Даже мои возможности не беспредельны.

— Я о другом… Сейчас мы просто развеялись, как ты выражаешься. Нам обоим необходимо было встряхнуться физически. И теперь…

— Замолчи, Сибилл. — Это было сказано мягким тоном, но она различила в его голосе раздражение. — То, что произошло между нами, вряд ли укладывается в рамки понятия «развеяться». И мы обсудим это позже.

Он убрал со лба упавшую прядь волос, пытливо всматриваясь в ее черты. Было видно, что она стесняется своей наготы, не знает, как вести себя после случившегося. Филипп улыбнулся.

— А сейчас давай-ка лучше приведем себя в порядок. Знаешь, как это можно сделать?

— Как?

Все еще улыбаясь, Филипп снял с нее туфлю, загреб в свои объятия и оторвал от палубы.

— Вот так. — Он швырнул ее за борт.

Сибилл только раз успела вскрикнуть, прежде чем упала в воду. Но на поверхность уже вынырнула разъяренная мегера с мокрыми спутанными волосами на лице.

— Скотина! Идиот!

— Я так и знал. — Филипп весело расхохотался и поднялся на верхнюю кромку борта. — Так и знал, что в гневе ты просто великолепна. — С этими словами он прыгнул в воду.

ГЛАВА 13

Еще никто и никогда не обращался с ней так, как Филипп Куинн. Что об этом думать, Сибилл не знала; как относиться к этому — тем более.

Он был с ней груб, требователен, небрежен. Его обхождение даже близко нельзя было назвать цивилизованным обольщением. Выражаясь его собственными словами, он совершил над ней насилие. Причем не раз. И она даже не попыталась оказать ему сопротивление.

Никогда в жизни не позволяла она себе физической близости с мужчиной, с которым была знакома всего несколько дней. Подобный шаг, чреватый опасными последствиями, можно расценивать только как сущее безрассудство и безответственность. И, даже учитывая беспрецедентный характер их обоюдного непреодолимого влечения, нельзя не признать, что поступила она глупо.

Более чем глупо, признала Сибилл. Ведь она готова вновь и вновь предаваться с ним подобному безрассудству.

Придется серьезно обдумать свое поведение, решила Сибилл. Сразу же, как только она успокоится и отвлечется мыслями от своего тела, познавшего несказанное наслаждение с этим мужчиной.

Теперь он вез ее назад, к набережной Сент-Кристофера, абсолютно уверенный в себе, раскованный, непринужденный. Никому бы и в голову не пришло, что некоторое время назад он более часа посвятил активному сумасшедшему сексу. И она сама бы не поверила. Если бы не была его партнершей.

Сибилл было ясно, что, поддавшись безумному порыву, они только усложнили и без того запутанную ситуацию. Избежать неприятностей удастся только в том случае, если впредь они оба будут действовать исключительно в рамках здравого смысла и практичности.

Ветер лохматил ее растрепанные влажные волосы. Она старательно прибрала их и, чтобы избавиться от мыслей о сексе, спросила:

— Откуда у тебя шрамы?

— Которые? — бросил он через плечо, хотя на самом деле догадался, какие шрамы ее интересуют. Другие женщины тоже всегда про них спрашивали.

— На груди. Похожи на шрамы после операции.

— Гм. Долгая история. — Он обернулся к ней с улыбкой. — Вечером расскажу.

— Вечером?

О, он просто обожает эту маленькую морщинку, образующуюся у нее на лбу, когда она сосредоточенно сдвигает брови.

— У нас ведь сегодня свидание. Разве забыла?

— Но я…

— Я тебя чертовски смущаю, верно?

Сибилл раздраженно откинула волосы, липнувшие к глазам под порывами ветра.

— И тебе это доставляет удовольствие?

— Еще какое. Ты все время пытаешься втиснуть меня в определенные рамки, а я из них постоянно вываливаюсь. Тебе показалось, что ты имеешь дело с относительно безвредным незамысловатым горожанином, которому нравятся выдержанные вина и интеллигентные женщины. Но это только фрагмент картины.

Они входили в гавань. Филипп спустил паруса и завел мотор.

— Ты на первый взгляд производишь впечатление воспитанной образованной деловой горожанки, которая любит белые вина и предпочитает держать мужчин на безопасном расстоянии. Но это тоже только фрагмент картины.

Он плавно подвел парусник к причалу и заглушил мотор, затем, дружелюбно дернув ее за волосы, выбрался на пирс и закрепил швартовы.

— Думаю, мы оба получим немало удовольствия, снимая завесу с остальной части полотна.

— Продолжение любовных отношений…

— Неизбежно, — закончил он, подавая ей руку. — Давай не тратить времени и сил, убеждая себя в обратном. Будем считать пока, что это просто зов естества. — Едва ее ноги коснулись причала, он притянул ее к себе и в подтверждение своих слов обжег ей губы долгим страстным поцелуем. — Меня такой расклад вполне устраивает.

— Зато твои близкие не одобрят.

— Мнение близких для тебя имеет значение?

— Разумеется.

— Я тоже таковым не пренебрегаю. В принципе им нет дела до моих отношений с женщинами. Но данный случай особый. — Их реакция его беспокоила, и немало. — Ну ладно, со своими близкими я сам разберусь. Это не твоя забота.

— Возможно, ты сочтешь это лицемерием, но мне не хотелось бы расстраивать Сета.

— У меня тоже нет такого желания. Но я не собираюсь строить свою жизнь по указке десятилетнего мальчишки. Успокойся, Сибилл. — Он провел пальцами по ее подбородку. — Мы же с тобой не Монтекки и Капулетти.

— На Ромео ты, во всяком случае, не тянешь. — Это было сказано таким сухим, сдержанным тоном, что Филипп расхохотался и опять поцеловал ее.

— Потяну, дорогая, если задамся такой целью. Но пока давай оставаться теми, кто мы есть. Ты утомлена. — Он потер большим пальцем у нее под глазом. — У тебя тонкая кожа, Сибилл. Усталость на лице сразу проступает. Иди поспи немного. А поужинаем в номере.

— В номере?..

— Я принесу вино, — весело сказал Филипп, запрыгивая на борт парусника. — У меня припасена бутылочка «Шато Оливье», давно мечтаю его отведать, — прокричал он, перекрывая шум мотора, и добавил с озорной усмешкой: — Одеваться к ужину не обязательно. — Он повел парусник от причала.

Сибилл не знала, что бы она крикнула в ответ, если бы утратила остатки самообладания. Вместо этого она просто смотрела ему вслед, стоя на причале в измятом, но элегантном шелковом костюме. На голове — путаное сооружение из влажных волос, в сердце трепет, чувство собственного достоинства сведено к нулю.