— Не беспокойтесь зря. Здесь дело не только в том случае на крыльце. Да и там Итан не совсем уж и был в стороне, так как Сандерсон позволял Итану заезжать к своей дочке, только лишь пока сам мог наносить вам визиты. Но теперь…

— Я вас не понимаю. Что еще вы имеете в виду? — Когда Эймос промолчал в ответ, Джульетта продолжила: — Это как-то связано с вашей ссорой тогда на танцах?

— Не совсем. На танцах Сандерсон просто объявил мне, что не хочет больше позволять Итану встречаться с его дочерью. Я тогда надеялся, что он поостынет, что он еще раз все взвесит и не станет это обрушивать на Итана. Теперь ясно, что мои надежды были напрасны.

— Но как же он может так несправедливо выступать против Итана? — настойчиво спросила Джульетта. — Он же такой добрый, славный мальчуган. Он никогда бы ничего плохого не причинил Элли.

— Сандерсон не желает, чтобы его дочка влюбилась в него. Он никогда не позволил бы ей выходить замуж за Итана. Вот он и не хочет, чтобы дело заходило так далеко. Поэтому и решил теперь не пускать Итана к себе на порог, — Эймос сморщился. — Хорошо хоть, что он не рассказал Итану обо всем. Я боялся, что он это сделает. — Он поднял взгляд на Джульетту и посмотрел печально. — Итан незаконнорожденный. Сандерсон не допустит, чтобы его дочь выходила замуж за такого.

Джульетта опустилась на стул с противоположной стороны стола от Эймоса, настолько пораженная услышанным, что не находила слов. Эймос Морган воспитывал незаконного ребенка! Она нередко задумывалась о матери Итана, о том, почему никто и никогда о ней не вспоминает, гадала, умерла ли эта женщина, или же не вынесла совместной жизни с таким угрюмым человеком и ушла от него. Но никогда даже и мысли такой у нее не появлялось, что Эймос мог и не быть женат на той женщине. Ее не слишком бы удивило, если бы Эймос имел связь с какой-то женщиной, не вступая с ней в брак. Джульетта выросла в достаточно свободной от предрассудков среде, чтобы от такого проявления человеческой натуры быть в шоке. Кроме того, она целовалась с этим мужчиной и для нее стало очевидным, что под невозмутимой внешностью Эймоса кипел океан страсти.

Но знала она также и то, что Эймос человек добропорядочный. Она не могла поверить, чтобы он сделал женщину беременной и затем бессердечно бросил ее, отказываясь на ней жениться, когда она уже носила в себе его ребенка. Джульетта вспомнила, как он спас ее от Сандерсона, как он предупреждал ее, что Сандерсон не уважает женщин. Джульетта не могла поверить, что Эймос сам так мало уважает женщин.

— Но я… — Джульетта осеклась.

— Да не смотрите на меня с таким видом, — проворчал Эймос. — Я мог бы догадаться, что вы сразу подумаете самое худшее обо мне.

— Нет, не подумаю! То есть подумаю, но не так. Я не могу поверить в то, что вы бросили его мать.

— Бросил! Ха! — Тон его был совсем безрадостным. Суровые морщины прорезались по сторонам рта. — Сильно сказано. Это она меня… черт побери, я собирался жениться на ней. Я просил ее выйти за меня замуж. А она только смеялась: «Замуж за сельского парня?» — Он изобразил презрительный женский голос. — Ей никто не нужен был, ни я, ни ребенок. Единственная причина, почему она родила Итана, состояла в том, что она слишком боялась попытки избавиться от него.

Краска отхлынула с лица Джульетты.

— О, Эймос…

— Я любил ее, — признался Эймос каким-то сухим, как песок, голосом. — Я надеялся, что мы поженимся. Я… я ее просто боготворил. Я думал, она богиня, ангел. Клеопатра и Елена Прекрасная в одном лице.

Грудь Джульетты сдавило болью, когда она взглянула на его лицо, на котором сейчас ясно читалась старая, израненная любовь. Как сильно он любил эту женщину! Теперь понятно, почему он так и не женился.

И тут слова просто полились из уст Эймоса, он говорил несколько скомкано, извлекая из памяти давние и тайные факты, но уже не мог остановиться.

— Долгие месяцы только о ней я и мечтал. Я был молодой и наивный, совершенно неопытный. Для меня не существовало ограничений, я был охвачен любовью и желанием. Затем она мне объявила, что устала от меня. Я был просто… уничтожен. А потом она появилась здесь, вручила мне ребенка и ушла. Конечно, я взял малыша. Па хорошенько выбранил меня за это. Он хотел, чтобы я отправил ребенка в приют, называл его плодом моей похоти. Но я не мог так поступить, это же была моя плоть и кровь.

— Конечно же, именно так! — Джульетта внезапно протянула руку через весь стол и сочувственно положила ее на руку Эймоса. — Естественно, что вы его взяли себе. Как иначе можно было поступить?

Эймос криво усмехнулся.

— Очень многие считали, что можно было сделать по-другому. Старая леди Кинг повернулась ко мне спиной, когда я впервые пришел с ним в церковь. Долгое время после того я не хотел вообще там появляться. Благочестивые лицемеры! Франсэз, конечно, была на моей стороне. Она упорно продолжала ходить в церковь и сталкиваться со всеми этими людьми, пока и я, наконец, не сообразил, каким же я был трусом. И тогда я снова стал ходить туда. Постепенно люди забыли обо всем или же просто привыкли. Возможно также повлияло и то, что после смерти папы я стал самым состоятельным фермером нашего района.

— Не надо вам так язвить об этом.

Он пожал плечами.

— Должен признать, что и Генриетта тоже помогала. Они с Сэмюэлем безоговорочно приняли Итана. А с Генриеттой приходится считаться многим.

Джульетта улыбнулась.

— Я знаю.

— Я никогда не предполагал, что такое может случиться. Я имею в виду, после того, как все уже привыкли и успокоились. Никак не ожидал, что люди могут все это снова вспомнить, когда Итан повзрослеет.

— А он сам не знает?

— Конечно, нет! Как я мог ему это сообщить? «Сынок, ты незаконнорожденный», что ли?

— Да нет же, конечно, — сморщилась Джульетта. — Но не думаете ли вы, что он имеет право знать?

— Право? Возможно. Но нужды нет ему знать об этом. Он не хочет этого. Что хорошего ему даст, если он узнает, что его мать даже не хотела, чтобы он родился, что она просто бросила его на крыльце, если бы я его не принял?

— Что вы сказал Итану про его мать?

— Я лгал ему, стиснув зубы, всякий раз, когда он спрашивал меня о ней. Я ему рассказывал, какая она была добрая и нежная, как она любила его и говорил, что она умерла вскоре после его рождения. А когда он не спрашивал, то сам я ничего не говорил о ней. И Франсэз тоже. А больше никто не осмеливался все рассказать самому Итану. Большинство людей побаиваются ссориться со мной.

— Полагаю, у них на то есть веские основания.

Он посмотрел на нее без всякого выражения.

— Кое с кем пришлось серьезно поговорить разок-другой об этом.

— А что же теперь? Вы не думаете, что он все узнает рано или поздно? Не будет ли он сильно огорчен, когда поймет, что вы его обманывали все это время?

— Не будет, если все станут держать язык за зубами, — Эймос пригвоздил ее тяжелым взглядом.

— Не надо так на меня смотреть! Уж я ему рассказывать не собираюсь. Но он когда-то же начнет увлекаться другими девушками, а их родители…

— Не найдется больше такого идиота, как Джон Сандерсон. Довольно много людей ничего не будут иметь против того, чтобы их кровь смешалась с кровью внебрачного ребенка, учитывая, что эта кровь принесет с собой самую крупную ферму в нашем районе.

— Может быть, вы и правы. — Но Джульетта сама не верила своим словам. Тайны трудно бывает хранить и главной причиной, по которой Эймосу удавалось так долго скрывать правду от Итана, был их уединенный образ жизни. Но Итан не будет довольствоваться одиночеством, которое избрал для себя Эймос. Он общительный молодой человек, он начнет ездить на пикники и постройки сараев, на церковные базары. Будет он ездить и в город. Он станет танцевать с девушками и наносить им визиты. И где-то кто-то все же расскажет ему правду.

И что тогда с ним будет? Джульетта даже не хотела думать о возможных последствиях. Для Итана эта правда станет настоящим потрясением, не только от того, что его мать вовсе даже не такое нежное и любящее существо, как описал ему отец, но и потому, что отец лгал ему все эти годы.

Джульетта вздохнула. Бесполезно было пытаться убеждать Эймоса в своих опасениях и она сомневалась, что они вообще будут им восприняты. И если бы Эймос решился вдруг сейчас все открыть Итану, на того это все равно произвело бы такое же сильное действие. Как говорится, лучше не трогать спящую собаку, подумала Джульетта. И все же ее не покидало предчувствие, что Эймос и Итан вступили на мрачную дорогу, ведущую к беде.

ГЛАВА 12

Джульетта проснулась и села, выпрямившись, мигая глазами и пытаясь сообразить, где она находится. Она сидела на стуле рядом с кроватью Франсэз, и сразу поняла, что задремала, положив голову на скрещенные руки, пока присматривала за Франсэз. В таком положении, почти скорчившись, спать было совсем неудобно и у нее затекли плечи и шея. Она положила руку на шею сзади и покачала головой, пытаясь разработать затекшие мышцы. Потом встала, потянулась и наклонилась к изголовью постели.

Франсэз спала и ее лицо бледное, такое же, как простыни, на которых она лежала. Джульетта вздохнула, и на ресницах у нее замерли слезы. Ей было очень больно видеть, что Франсэз с каждым днем понемногу тает на глазах, умирая.

Несколько дней назад Франсэз совсем перестала есть: ее желудок больше не принимал никакой пищи. И Джульетта знала, что это было даже хорошо, так как Франсэз устала бороться. Ей куда лучше было тихо уйти из этой жизни, чем сносить и дальше бесконечные мучения. Но близким Франсэз от таких мыслей не становилось легче.

Пока Джульетта стояла, рассматривая Франсэз, та вдруг открыла глаза. Она слабо улыбнулась Джульетте.

— Привет.