Люк поднялся и огляделся вокруг. Оранжевое заходящее солнце отражалось от стекол его очков и окрашивало лицо в бронзовый цвет. Я тоже встала.

– Ты умнее большинства читателей, Блайт, – тихо сказал он.

По моей коже побежали искорки. Шея и щеки покраснели, а пульс участился. Я не могла вспомнить, когда в последний раз так реагировала на комплимент. Обычно я легко их воспринимала. Но не в этот раз. Я попыталась отвлечься, отделяя целые черничные мафины, расфасованные по одному, от раздавленных.

– Ну, а ты умнее большинства журналистов, Люк, так что точно с этим справишься.

– Ты так думаешь? – тихо спросил он.

Я поискала на его лице следы лицемерия. Но увидела лишь растерянность и неуверенность в себе. Именно так я чувствовала себя последние две недели. Я ухватилась за край бака, чтобы удержать равновесие, и выпрямилась.

– Определенно, – ответила я.

Люк потирал пальцем пятно ржавчины, что находилось на краю бака между нами.

– Знаешь, Блайт, обычно я очень хорошо разбираюсь в людях, но должен признаться, что мое мнение о тебе было ошибочным. Ты совсем не такая, как я думал.

У меня вырвался смешок:

– На что ты ориентировался? На папу? Или на фотографии, где я ковыряю в носу?

Каждый раз, проводя пальцем по ржавчине, Люк останавливался чуть ближе к моей руке.

– Ковырять в носу отвратительно, – ухмыльнулся он.

А я сразу парировала:

– И мне это говорит тот, кто стоит на раздавленной куче коричневого сельдерея, покрытого слизью. В окружении мусора. В мусорном баке. – Люк расхохотался, поэтому я зашла еще дальше: – И у меня есть фотография в качестве доказательства.

Люк вдохнул, и его рот широко открылся, но голубые глаза засверкали за очками.

– О, правда?

– Да. Так что будь осторожен.

Я пыталась скорчить грозную мину, но никак не могла спрятать улыбку.

– Или что? – ухмыльнувшись, спросил Люк.

– Или я воспользуюсь ей, – засмеялась я.

– Для чего?

– Чтобы добиться мирового господства.

– А, понятно. И что произойдет потом?

– Потом я сделаю тебя своим личным рабом, и ты будешь выполнять мои требования, в том числе – не думай, что я этим ограничусь, – будешь приносить мне самые лучшие продукты, которые только можно найти в мусорных баках.

Я откровенно флиртовала. Но меня это ничуть не волновало.

Ладно-ладно, волновало.

Хмыкнув, Люк скрестил руки и выпятил грудь:

– А что я с этого буду иметь?

Я оперлась рукой о противоположную стенку контейнера, приняла позу, как у девушки с плаката в стиле пин-ап, и подняла вверх руку:

– Меня, конечно! Ты будешь поклоняться мне и делать все, чтобы я была счастлива, потому что ты очарован моей ослепительной красотой и врожденным талантом слагать стихи пятистопным ямбом[32].

Я опустила руку и подождала, когда Люк засмеется и ринется все отрицать. Притворится, что я рассмешила его. Но Люк не сказал ни слова. Он даже не моргнул.

Он молчал так долго, что атмосфера между нами начала меняться. Хотя я и не понимала в какую сторону. Я застыла. Скорее даже не застыла, а задумалась над тем, что делать дальше; мои щеки полыхали. Я не стала надевать маску леди. Это было бы фальшиво. К тому же мне не хотелось, чтобы Люк тоже закрылся. Мало ли что!

Люк придвинулся ко мне и снова начал водить пальцем по ржавчине.

– Так, Блайт, давай кое-что проясним… – Он смотрел на палец и, не останавливаясь, водил им по краю мусорного бака. – Ты говоришь, что я стану частью твоего зловещего плана по захвату мира?

Парень напряженно смотрел на свой палец. Слишком напряженно. А я в это время смотрела на него. И видела, как кровь прилила к его щекам, как участилось его дыхание и как задрожала его рука.

Он не притворяется?

– Если ты этого хочешь, то да, – сказала я.

Наконец Люк своим пальцем достиг моей руки и замер, его прикосновение было ненавязчивым, словно тень, но при этом воспламеняло каждый нерв в моем теле. Он провел подушечкой пальца по моему указательному пальцу.

– И ты хочешь, чтобы я согласился? – спросил он шепотом, но в его голосе ощущалась дрожь.

Я с трудом втянула в легкие воздух и прошептала:

– Да.

Палец Люка замер, как и он сам, только его грудь поднималась и опадала от коротких, неровных вдохов. Мое дыхание тоже сбилось с ритма. Пульс раздавался во мне, как барабан. Меня бросало то в жар, то в холод.

– Хорошо, – не отрывая взгляда от своих пальцев, сказал Люк. – Я тоже этого хочу.

А затем раздался глубокий вдох, и Люк крепко сжал мою руку.

Я могла бы всю жизнь провести так. Провести целую вечность, купаясь в тех ощущениях, которые вызвал Люк своим прикосновением. Мне пришлось приложить все усилия, чтобы оторвать взгляд от наших сплетенных рук и посмотреть на Люка. Мне так этого хотелось, чтобы узнать, смотрит ли он на меня, действительно ли хочет того, что я предложила.

Люк окинул меня взглядом. И мне казалось, что с каждым вздохом он склоняется все ближе и ближе ко мне. А затем он поднял взгляд, и я наконец получила ответ на свой вопрос.

Сначала встретились наши взгляды.

А потом и губы.

Глава 17

Что-то загрохотало неподалеку, и мы, испугавшись, отскочили друг от друга.

– Проклятие, – скорее самому себе, чем мне, сказал Люк. – Это мусоровоз. Пойдем. – И он взял меня за руку. – Этот парень ненавидит меня. Он мне как-то говорил, что если снова увидит меня в баке, то вытряхнет в машину вместе с мусором.

Я вылезла, мои руки до сих пор дрожали, и Люк передал мне всю еду, что мы собрали. Я посмотрела на мусоровоз, который стоял рядом с баком, находившимся недалеко от нас, а затем вдруг понесся по переулку. Под рев мусоровоза Люк успел схватить еще несколько коробок с макаронами и выскочить из мусорного бака. Водитель сердито уставился на нас, крутанул руль и остановился рядом с нами.

Я приветливо махнула раздраженному дядьке – но он меня проигнорировал, – а потом помогла Люку загрузить продукты в кузов его пикапа. Люк захлопнул задний борт, и мы прислонились к нему, наблюдая за тем, как наш бак опрокидывают в мусоровоз. Столько еще еды не удалось спасти.

– По крайней мере, крысы на свалке сегодня отлично попируют, – усмехнулся Люк.

– Жаль, что у нас было так мало времени, – расстроилась я.

– Благодаря тебе сегодня мы собрали в два раза больше продуктов, чем обычно. Хочешь помочь мне на следующей неделе?

Это свидание? Люк только что предложил мне встретиться, чтобы в свое удовольствие порыться в мусоре?

– Конечно, – улыбнулась я. – Будто я позволю тебе веселиться в одиночестве.

Люк, скорчив гримасу, посмотрел на мои покрытые слизью туфли:

– Может, в следующий раз не стоит надевать обувь за двести долларов.

– Чепуха, – ответила я. – Леди всегда ныряет в мусорные баки в дизайнерских туфлях. Именно так поступают все девчонки из Меритона.

Я нарочно затягивала разговор. Мне не хотелось уходить.

– Ха! – ухмыльнулся Люк. – В тот день, когда я увижу, как девочка из Меритона ныряет в мусор, я съем покрытый слизью коричневый сельдерей.

– Ну, этот день настал, ведь мусор доходил мне до лодыжек, – парировала я.

Люк ехидно взглянул на меня:

– Ты не девочка из Меритона.

Прозвучало это как комплимент.

– А кто я тогда? – прошептала я, задержав дыхание.

Люк стер грязь с моей щеки:

– Ты Блайт.

Когда Люк произнес мое имя, показалось, будто мои мышцы превратились в желе, стекли с костей и собрались в лужицу. Сначала я решила, что такой эффект произвело на меня его прикосновение. Но на самом деле это случилось от осознания того, что Люк наконец увидел, какая я настоящая. Он не только захотел увидеть меня, он увидел.

До этого момента мне казалось, что я сама не знаю, кто я. Была ли я новичком из школы? Или дочкой директора? Или девочкой с козявкой? Или девушкой, которая все только портит? Была ли я той же, что и в Меритоне?

Я была выбита из колеи последними событиями, но когда Люк произнес мое имя, он словно подал мне руку, напомнив, кто я такая на самом деле.

Мы смотрели друг другу в глаза, и между нами нарастало напряжение.

Вдруг раздался долгий ревущий гудок мусоровоза, и мы отскочили друг от друга.

Водитель возмущался, показывая на мою машину, до сих пор стоявшую посреди переулка. Его совсем не радовало, что он никак не мог проехать.

Времени на прощание не осталось. Я сказала что-то типа: «Я должна…», а Люк пробормотал: «…идти», и мы просто попятились друг от друга, помахали на прощание, и я устремилась к своей машине. Запрыгнула на водительское сиденье и завела ее. Затем посмотрела на телефон, валявшийся на пассажирском сиденье, и увидела множество непрочитанных сообщений и голосовых посланий. И тут я все вспомнила.

Тара и девочки! Я совсем о них забыла. А ведь должна была встретиться с ними в торговом центре час назад.

Черт!

Я сразу же позвонила Таре, но в ответ услышала автоответчик. Отправила ей кучу сообщений, но подруга не ответила. Я хорошо знала Тару, чтобы понять – она злится. Поэтому рванула к торговому центру и попыталась найти Тару, но ее нигде не было. Поехала к ее дому, но и там ее не застала. Я чувствовала себя ужасно. В какой-то степени.

Я нисколько не жалела о том, что провела несколько часов с Люком, и где-то глубоко внутри испытывала удовлетворение от того, что не встретилась с Тарой. Возможно, это делало меня ужасным человеком и паршивой подругой, но это была правда. Мои встречи с Тарой становились какими-то странными. Казалось, будто никто из нас не хотел ничего слышать о чужих проблемах. Тара не понимала, через что я прошла в Эш-Гроув, а я устала слушать гадости про всех девчонок в Меритоне. Поэтому я не особенно расстроилась, что мы не встретились, хотя мне было стыдно, что я подвела Тару. Когда она на кого-то злилась, то просто вычеркивала человека из своей жизни. Я не знала, сколько смогу продержаться без лучшей подруги. Так что помимо сообщений и голосовых посланий я отправила ей письмо с извинениями на почту.