— Это нетрудно.

— В самом деле, — с горечью согласилась я.

Женщина задрала подбородок.

— Не желаешь узнать, что сделала я?

Я склонила голову набок.

— Только если ты хочешь мне рассказать.

— Я убила своего мужа. Ножом мясника. Перерезала ему горло.

Я восприняла эту жуткую новость спокойно.

— Я мало что знаю о мужьях, — проговорила я. — Никогда не состояла в браке. Но я слышала, что порой они и впрямь могут довести до белого каления.

Хетти долго на меня смотрела. Потом из ее груди вырвался резкий, лающий смех.

— Это точно, миледи! — Она отвернулась, хихикая. — До белого каления! Ха!

Когда Хетти ушла, я заметила, что с соседнего тюфяка на меня настороженно поглядывает другая женщина. Я дружелюбно улыбнулась ей. Она придвинулась ближе.

— Первый раз слышу, чтобы Хетти смеялась, — удивленно проговорила узница. — И она тебя не избила.

Я сложила руки на коленях.

— Я нахожу, что мисс Хетти весьма выразительная собеседница.

Женщина нахмурилась.

— Кому ты насыпала соли на хвост, что тебя закрыли?

Я перевела для себя ее слова. Кого ты так разозлила, что тебя посадили в тюрьму? Мне всегда хорошо давались языки.

Я вздохнула.

— Его называют лордом Б… Когда-то мы были друзьями, но он предал мое доверие. Теперь он решил уничтожить меня, чтобы завладеть большим богатством.

Собеседница смотрела без особого понимания, но я продолжала:

— Меня обвиняют в том, что я якобы убила своего любовника. Если меня повесят, я не унаследую денег, которые он мне завещал. Лорд Б. сможет жениться на дочери моего любовника и прибрать все богатство к рукам.

Женщина захлопала ресницами.

— Похоже, ты вляпалась не на шутку.

— Да, это точно. — Я помассировала разболевшуюся голову. — Ирония в том, что недавно я начала понимать, как пуста жизнь, которую я себе выбрала. Я стала задумываться о том, как ее изменить. Праздное существование, построенное на блуде, деньгах и славе, слишком тонкий лед, чтобы по нему кататься. Все, что происходит со мной теперь, уходит корнями в прошлое. Понимаешь, я сама принимала решения. И это привело к тому, что у меня нет влиятельных друзей, на которых я могла бы опереться. У меня нет железной репутации, за которой я могла бы укрыться. Та самая свобода, которой я всегда дорожила, делает меня теперь уязвимой.

Я посмотрела сквозь грязные окна в тускнеющее небо.

— Боюсь, для меня пришло время пожинать то, что посеяно. — Я вздохнула и обратилась к более насущным проблемам. — Судя по небу за окном, наступает ночь. Где получают тюфяки?

Женщина нахмурилась.

— Их берут.

— О! — Я окинула камеру взглядом, но все тюфяки были заняты. — А свободные есть?

Женщина покачала головой.

— Можешь выдернуть из-под Берты. Она сумасшедшая и все равно не заметит. — Она задумчиво почесала грязную шею. — Хотя утром может убить тебя за это.

Я резко вдохнула.

— Пожалуй, я просто лягу на лавку. У меня чемодан вместо подушки.

Женщина забарабанила пальцами.

— Что у тебя там?

Я улыбнулась.

— Это мои вещи. Они принадлежат мне. Берта не единственная, кто может незаметно подкрасться к человеку ранним утром.

Моя улыбка сделалась немного зловещей.

Женщина отпрянула.

— Это верно.

Она спешно вернулась к своему тюфяку и села на него, поглядывая на меня с удивлением и уважением. И правильно сделала. На вершину полусвета не выбиваются те, кто не может выдержать конкуренции. Пусть я в тюрьме, но все равно могу подняться на вершину.

На вершину навозной кучи.

Мне нужна была моя кровать. Мне нужна была моя свобода.

Мне нужно было, чтобы Сударь пришел и сказал, что все будет хорошо.

Но он не приходил.

Глава тридцать первая

Бостон


Стук был таким тихим, что Пайпер едва расслышала его.

— Что? — рявкнула она, прыгая по комнате на правой ноге, воюя с пряжкой на левой туфле и одновременно озабоченно поглядывая на часы.

У нее было ровно пять минут, чтобы подняться наверх и встретить членов совета директоров. Ее темно-синий пиджак испачкался в шерсти. Она не могла найти своих сережек.

Стук раздался снова.

— Входите! Господи!

Дверь приоткрылась, и в проеме показалась голова Мика. Раздражение Пайпер внезапно улетучилось.

— Я не вовремя? — Он несмело улыбнулся.

— Извини, что кричала. Я так рада тебя видеть! Скорее. Закрой дверь.

Пайпер опять нырнула в свою большую сумку, почти уверенная, что утром бросала туда сережки — вместе с туфлями, упаковкой экседрина[41] и бутылкой «Пино Гри»[42]. Сережек она не нашла, зато раскопала маленький подарок, который планировала вручить Мику вечером. Почему бы не сделать это сейчас?

— Держи, — сказала она, протягивая коробочку одной рукой, а второй продолжая перерывать сумку в поисках сережек.

Может, стоит забыть о них? Сегодня у нее просто показ экспозиции сотрудникам и членам совета. Кому какое дело, в серьгах она или нет?

— Хочу, чтобы это было у тебя.

Пайпер посмотрела на Мика и улыбнулась.

Тот вошел в комнату и обогнул стол.

— О, спасибо! — сказал он. — Открывать сейчас?

— Может быть, позже. Я хочу видеть твое лицо, когда ты откроешь, но сейчас я ужасно опаздываю.

Мик рассмеялся.

— Без проблем.

Он сунул коробочку размером с колоду карт в карман брюк.

Пайпер отпила из бутылки.

— Хочешь вина?

— Может быть, позже.

Мик зашел за спину Пайпер, убрал ей волосы на одну сторону и нежно помял в пальцах мочку ее уха. Потом она почувствовала на затылке его теплое дыхание, и он продел золотой штырек в проколотую дырочку.

— Полагаю, ты это искала?

Она хихикнула и выпрямилась, машинально прислоняясь к Мику и закрывая глаза. Хотелось лишнюю секунду насладиться ощущением его надежного тела.

— Где ты их нашел, Мик?

— Здесь, на твоем письменном столе, — ответил он, убирая волосы с другой стороны и продевая вторую сережку в другое ухо.

— Спасибо огромное. Я такая растеряша.

Пайпер повернулась к нему лицом и, хотя на губах у молодого человека играла приятная улыбка и он сногсшибательно выглядел в парадно-выходной рубашке с открытым воротом и в широких вечерних брюках, почувствовала что-то неладное. Красивые голубые глаза Мика были затуманены.

— Мик?

— Я знаю, что ты опаздываешь. Просто хотел пожелать удачи.

Он скользнул ладонями по округлостям ее бедер, но она не купилась на это.

— Что такое?

— А, черт, — сказал он, потирая подбородок и отводя глаза. — Я сегодня опять говорил с людьми из «Компаса», любимая.

Пайпер ахнула.

— Тебе не дали шоу?

— Присядь на минутку.

Мик устроился в кресле за письменным столом, усадил Пайпер к себе на колени, откинулся назад и заглянул ей в лицо. Он выглядел изможденным. Пайпер знала: это потому что последние две недели она заставляла беднягу работать на износ. В этот момент девушка решила, что обязательно компенсирует Мику его затраты. Побалует его чуть-чуть. Или не чуть-чуть. Ведь у нее будет уйма свободного времени, после того как ее уволят.

— Мне нужно немедленно лететь в Лос-Анджелес.

Казалось, мозг Пайпер отказался воспринять то, что она услышала.

— То есть через несколько дней? На следующей неделе?

Мик покачал головой.

— Завтра после обеда.

Пайпер хотела встать, но он держал ее крепко.

— Я пытался уговорить их подождать, но они уперлись: или завтра, или никогда. Мой агент…

— Мне надо идти.

Пайпер собрала все силы и вскочила с его колен. Ей вдруг показалось, что ее голова весит тонну. Что она вот-вот лопнет. Она пошла к двери, понимая, что что-то забыла, но уже не обращала на это внимания.

— Пайпер, пожалуйста, позволь объяснить.

Она резко развернулась. Она понятия не имела, откуда в ней столько драматизма. Наверное, из-за стресса. Или вина. Но ей вдруг захотелось визжать и топать ногами, оттого что Мик сообщил ей, что не придет завтра на открытие выставки.

Как он может?! Предпочесть ее какому-то реалити-шоу! Он ей нужен. Завтра, когда настанет минута великого разоблачения, он должен быть рядом с ней.

Он обещал.

Пайпер почувствовала, что внутри у нее все сжалось от тоски. «Ну вот, опять», — подумала она. Мик снова бросит меня. Разобьет мне сердце.

— Пайпер, послушай. — Мик медленно пошел к ней, выставив перед собой руки, словно приближался к пугливому дикому животному. — Я буду здесь весь сегодняшний вечер и завтрашнее утро. Я сделаю все, что нужно, чтобы подготовить экспозицию, как и обещал. У меня рейс в десять утра с пересадкой в Чикаго, но назад я нашел вечерний самолет прямым сообщением до Бостона. Мне даже не придется там ночевать.

— Ничего страшного, — сами собой проговорили ее губы. Пайпер подняла подбородок и смахнула с пиджака шерсть. — Я понимаю. Мне пора наверх.

Мик попытался прикоснуться к ней, но она отпрянула.

— Послушай, я расстроена. Я знаю, что это неправильно. У тебя свое, Мик. А у меня свое. Вот и должен каждый заниматься своим. Не нужно было вешать на тебя этот дурдом. Это нечестно.

— Пайпер, это не…

— Поговорим потом. Мне нужно идти.

Она оставила Мика в рабочей комнате. Ее голова уже была занята кучей мелких деталей, необходимых, чтобы успешно пережить предстоящую ночь, теперь же на нее еще накатывали сокрушающие волны эмоций, а на это у нее времени не было.