Черт побери, может, Вася был прав, и не стоит вываливать абсолютно все свои мысли во всемирную сеть? Один американский телеведущий как-то сказал, что он никогда не станет пользоваться "Твиттером", потому что не делает в своей повседневной жизни абсолютно ничего интересного…

На моей страничке грустно висела роковая запись про французский крем и уже начали сыпаться комменты от коллег с соболезнованиями в связи с моим увольнением. "Сочувствую", "держись", "все будет хорошо", "всегда будем тебя помнить"; печальные смайлики, возмущенные смайлики, плачущие смайлики, рыдающие в три ручья смайлики…

Меня неожиданно охватила ярость. Пока я не увидела всю эту приторную банальщину, пусть даже написанную с самыми добрыми намерениями, мое увольнение казалось некой абстракцией, я никак не могла в него поверить, но сейчас виртуальный "Инстаграм" опустил меня в неприятную реальность. Я будто попала на собственные поминки.

Ах так? – подумала я. И со злостью защелкала "мышкой". Удалить аккаунт! Да, я уверена, спасибо, что спросили! По какой причине? Нет, мой аккаунт не взломали. Нет, я не создала второй аккаунт. Нет, дело не в том, что я не могу найти фолловеров\друзей. Other reason: ваше приложение сломало мне жизнь.

Удалить навсегда! Со всеми фотографиями и фолловерами! И никто больше не влезет мне в душу! Никто больше не узнает, каким кремом я пользуюсь, сколько именно масла с укропом оказалось в моей котлете по-киевски и почему я не сплю в половине третьего ночи!

Увлекшись интернетом, я совершенно позабыла про Василия, с детским любопытством бродящего по моей квартире, и потому подскочила на диване, когда он на кухне хлопнул дверцей холодильника. Я отложила нетбук в сторону и пошла проверить обстановку. Вася с хозяйским видом открывал окно, раздвинув безжизненно свисавшие занавески. Свежий осенний ветер распотрошил прозрачную органзу, она заблестела всеми оттенками голубого.

– Нет, ну правда, – сказал Василий, пытаясь удобно устроиться на кухонном уголке, что, как я знала, было абсолютно невозможно, – почему у тебя вся квартира синяя? При всей моей любви к этому цвету, – он поправил воротничок рубашки, сливавшейся с интерьером, – это уж слишком. Чувствую себя утопленником на дне морском.

Я по-птичьи, как на жердочку, присела на серебристый барный стул возле стального холодильника.

– Понимаешь, мне и хотелось создать такую легкую курортную атмосферу…

– Легкую? Курортную? – насмешливо повторил Вася.

– Знаешь, как на море…

– Послушай, Алекса, положа руку на сердце, о каком море может идти речь в Купчино? Даже до Финского залива отсюда – как до луны.

– Не буду спорить. Вместо криков чаек тут у меня – рёв двигателей транзитных фур, и выхлопные газы – вместо освежающего бриза. Но дело не только в этом. Видишь ли, мне очень нравятся цвета нашего канала, хотела выразить свою любовь к родному ТТВ… – пролепетала я, понимая, как глупо это звучит.

– Ну и чем ты после этого лучше нашей великой Раисы Павловны? Одного поля ягоды! Ты спишь на диване, который будто прямиком из нашей студии сюда доставили; она в честь вождя революции сына назвала. Владлен! Это же какой изощренный подхалимаж!

– Да… Только у нее всё это было не зря – видишь, стала же губернатором. А у меня вот как закончилось…

Вокруг все расплылось от подступивших слез.

– Перестань, что ты так убиваешься? – Вася встал, подошел ко мне, неловко потоптался рядом, потом отвернулся к окну. – Давай-ка лучше начнем собирать вещи, мы же за этим сюда приехали, а не чтобы рыдать в три ручья. Время идет, а до дачи отсюда путь неблизкий.

Я высморкалась в салфетку и сказала:

– Ты прав, сейчас выключу компьютер, вставлю сим-ку в старую "раскладушку" и примемся за дело.

Выходя из кухни, я вдруг услышала немного смущенный Васин голос:


– Алекса, можно тебя спросить кое о чем?

В горле мгновенно пересохло.

– Кхм, конечно, Вася, с удовольствием отвечу.

Мужественный силуэт, эффектно освещенный солнцем, нарисовался в кухонной арке.

– Я понимаю, что вопрос немного неуместный, тебе сейчас совершенно не до этого…

Краем глаза я видела свой профиль в зеркальной двери шкафа-купе в прихожей – боже, в этом черном костюме я похожа на монашку, нужно переодеться во что-то более неформальное и, возможно, даже соблазнительное… Я быстро вытерла глаза.

– Что ты, я уже совершенно успокоилась, можешь спрашивать, о чем пожелаешь!

– Ну ладно, – Василий подошел поближе и я с удивлением увидела в его руке сковородку. – Тогда скажи, зачем ты хранишь в холодильнике яичницу недельной давности? – он с интересом потыкал пальцем в неаппетитную заскорузлую субстанцию, которая за эти дни, кажется, мумифицировалась. – Это какой-то научный эксперимент? Ты выращиваешь яд из подручных продуктов? Еще я заметил у тебя на полке булку, целиком состоящую из плесени. Это тоже в рамках твоего химического исследования?

Я залилась краской. Да уж, главный приз в номинации "Лучшая хозяйка Купчино – 2014" мне явно не светит.

– Да это я еще на прошлой неделе собиралась позавтракать, приготовила яишенку, а меня срочно вызвали на работу, ну я подумала, съем ее вечером, убрала в холодильник, а потом устала и вообще про еду забыла… – залепетала я. – Слушай, будь другом, хватит держать ЭТО у меня перед носом, выкини ты ее вместе со сковородкой, и булку туда же!

Вася хмыкнул и пошел обратно на кухню, я же занялась новым-старым телефоном. Написала смс Марианне со своей новой сим-ки – а вдруг я ей срочно понадоблюсь? Больше никаких номеров я не смогла бы вспомнить даже ради спасения собственной жизни – всё осталось в белом смартфоне.

Разве что телефоны родителей знала наизусть. Так, папе не стану звонить – просто не смогу ему сказать про свое увольнение, это его убьет, он ведь такие надежды возлагал на меня… Помню, как мы мечтали, что вот стану ведущей на ТТВ, меня заметят в Москве, пригласят на «Финансовые новости», перееду в столицу, выйду там замуж за какого-нибудь знаменитого телеведущего, например, и тогда он сможет всем говорить: "А знаете, ведь Алекса Сурикова – это моя дочь, а небезызвестный Иван Ургант – мой зять! Да-да, тот самый Ваня Ургант, из программы "Вечерний Ургант"! Конечно, мне не сложно, я с удовольствием дам вам автограф!"

Нет, не могу его разочаровать, позвоню лучше маме, она гораздо спокойнее относится к моей карьере.

– Мамочка, привет, это я, у меня новый номер!

– Сашенька, доченька, ну наконец ты объявилась! А я проснулась, стала читать твой "Инстграм", а там все эти непонятные соболезнования, а потом вдруг аккаунт совсем исчез, когда я пыталась его обновить, а телефон твой выключен… У тебя вообще все в порядке? Что происходит, почему новый номер?

Я слышала, как у мамы запищал закипевший чайник, и представила, как она заваривает себе ароматный матэ, привезенный из глухой парагвайской деревушки. Я глубоко вздохнула и постаралась не расплакаться в – какой уже по счету? – раз.

– Мам, меня уволили. Из-за поста в "Инстаграме". Поэтому я вообще удалила аккаунт, у меня теперь на "Инстаграм" аллергия.

– Как уволили? Что ты там такое написала? Я ничего особенного не заметила!

– Ну помнишь крем, французский, ты мне на восьмое марта дарила? Я его похвалила в своем посте.

– И что такого? – мама казалась обескураженной. Да я и сама была в таком же состоянии.

– А то, что нельзя сейчас хвалить иностранную косметику, особенно публично. Наша губернаторша запретила. Теперь можно только отечественную косметику хвалить.

– Ты же не на государственном канале работаешь, имеешь право высказать свое мнение! – в маминой стеклянной чашке яростно звенела ложка. Мама позволяла себе положить несколько крупинок тростникового сахара только в утренний чай, потом ничего сладкого, такая фигура требует жертв. – И потом, тебя ведь уже назначили ведущей, папа мне вчера еще в аэропорту сказал, как только я из самолета вышла!

– Я тоже так думала. А вот наш главный редактор неожиданно оказался другого мнения. Ладно, мам, ты можешь сама это папе передать? А то мне пора собирать вещи, я на дачу их сегодня перевожу.

– Хорошо, детка, скажу как-нибудь поаккуратнее. Тебе помощь нужна?

– Нет, мне друг помогает.

– Друг? Какой?

Я понизила голос.

– Да с работы, Вася зовут, потом расскажу.

– Ладно, тогда ждем тебя вечером после дачи, не расстраивайся, такого опытного репортёра повсюду возьмут. Кстати, я тебе с Бали привезла великолепное парео. Знаешь, в этой Индонезии невероятно красиво…

Я немного послушала про далёкий остров, потом попрощалась с мамой и оглянулась по сторонам. С чего начать? На кухне шумела вода и гремела посуда. Пока я возилась со своими электронными устройствами, Василий взял все в свои руки. В том числе и грязную посуду. Он засучил рукава, перемыл все чашки, которых скопилось в раковине великое множество, и теперь тщательно вытирал их полотенцем.

– Где у тебя остальные полотенца хранятся? – деловито спросил он.

Я подвела его к стенному шкафу в коридоре.

Василий взял стопку полотенец, отнес их на кухню и стал заворачивать в них посуду. Аккуратные свертки складывал в картонные коробки.

– Что стоишь? Приступай! Пока ты там болтала, я уже вызвал грузовую машину на восемь вечера. Телевизор с кухни забираешь?

Я кивнула и пошла в ванную переодеваться в старую фиолетовую футболку и джинсы (о соблазнительных нарядах, похоже, думать еще рановато). Работа закипела.

Пока Вася упаковывал содержимое кухонных шкафов, время от времени изумленно спрашивая: "Так у тебя совсем нет никаких запасов еды? Даже макарон? Как же ты живешь?", – я занялась гардеробом. В черные похоронные мешки полетели дешевые костюмы, мрачные блузки, юбки-карандаши и прямые брюки, самое скучное изобретение фэшн-индустрии. Черный, серый, коричневый.

У родителей в квартире был некоторый запас моих личных вещей, поэтому я побросала в мешок все свои туфли и сапоги на шпильках. Оставила только пару кроссовок расцветки британского флага, они вполне сочетались с моей футболкой и джинсами и к тому же отлично подходили для переезда.