И мы наперегонки помчались к велосипеду, оставшемуся на берегу у городской стены под присмотром стражников. Конечно, Стэнн меня обогнал, и пришлось мне раз десять квакнуть, прежде чем он разрешил мне усесться в седло.

Когда я в следующий раз пришла к нему, он, ни минуты не медля, с таинственным видом потащил меня в сад.

– Смотри, что у меня есть!

На земле, у толстого ствола арабузги6, перевёрнутая кверху ножками, лежала широкая табуретка. К длинным ножкам были привязаны верёвки, уходившие вверх и терявшиеся в ветвях дерева.

– Это что?

– Сейчас увидишь. Вставай внутрь

Я забралась в табуретку, пытаясь догадаться, какую новую игру Стэнн придумал на этот раз.

Внезапно табуретка оторвалась от земли и, покачиваясь, начала довольно быстро подниматься вверх. При этом, вопреки всем законам физики, верёвки, к которым была привязана табуретка, не натягивались, а шурша, свивались в кольца и падали на дно табуретки, прямо мне на ноги.

Перепугавшись до полусмерти, я присела, закрыла глаза и, вцепившись в ножки, завизжала так, что с дерева сорвалась отдыхавшая в ветвях стая птиц, а в окно кухни высунулась леди Икэсса:

– Стэнн! Немедленно опусти девочку!

Табуретка прекратила подъём, немного покачалась в воздухе, и не спеша поплыла вниз.

– Тебе не понравилось? – раздался над ухом разочарованный голос Стэнна, и я, наконец, открыла глаза.

Табуретка днищем прочно лежала на земле, но у меня перед глазами до сих пор всё качалось и кружилось, и я не сразу решилась разжать пальцы.

– Дурак! – сердито сказала я и, выбравшись из этого ненадёжного сооружения, быстро пошла к дому.

– Селена, ты чего? – растерянно спросил Стэнн, хватая меня за руку. – Я думал, ты обрадуешься. Я же лифт изобрёл!

– Разве это лифт! – закричала я, всё еще не придя в себя от ужаса, охватившего меня в тот момент, когда я болталась высоко над землёй без всякой страховки. – Лифт – это кабинка. Стены со всех сторон. Знаешь, что не вывалишься. А тут что? Даже держаться не за что!

– Ну, так же интереснее. И видно всё, и качаешься, как на качелях. Здорово ведь? – воодушевлённо проговорил он, но взглянув на мою насупленную физиономию, закончил упавшим голосом: – Или нет?

Я помолчала, думая, надо ли обижаться на этого глупого мальчишку. Он, вроде, порадовать меня хотел. А что не получилось – так на то он и мальчишка. У них вечно шутки дурацкие. Ладно, пусть живёт.

– Я высоты боюсь, – пробурчала я, глядя в сторону. – Ты бы хоть предупредил сначала. А то всё качается, держаться не за что. Я до смерти перепугалась.

– Прости, – виновато погладил меня по плечу Стэнн. – Я не подумал. Я доделаю.

– Спасибо, – саркастически усмехнулась я, а сама подумала, что в этот так называемый лифт он в следующий раз меня сможет затащить только силой.

– Так, сын. Ну-ка, покажи, что ты тут изобрёл?

Мы оглянулись на голос. К нам подходили отец Стэнна лорд Джэффас и его друг лорд Атулис.

Стен сразу воодушевился:

– Это лифт, папа. Смотри!

И он, забравшись в табуретку, продемонстрировал его действие, взлетев до верхушки десятиметрового дерева.

– Я же говорил тебе, что твой сын – гений, – повернувшись к лорду Джэффасу, сказал Главный Маг Высшей Школы Магии и Колдовства.

– Да, способности есть, – согласился Главный Королевский Колдун, не сводя глаз со спускающегося сына.

И обратился к вылезающему из «лифта» Стэнну:

– Скажи-ка, сын, кто научил тебя этому заклинанию?

– Никто… А разве тут есть какое-то заклинание? – недоумённо посмотрел на отца Стэнн.

– Ну, ты как-то приводишь это сооружение в движение? Как?

– Да просто. Сначала я говорю себе, что очень хочу, чтобы оно поднялось. А потом делаю вот так, – и он сделал едва заметное движение ладонями вперёд и вверх. Табуретка опять подскочила на полметра и застыла в воздухе. Стен чуть повёл ладонями вправо, и табуретка послушно заскользила в том же направлении. Повернул ладони вверх – табуретка птицей взмыла к верхушке дерева. Наконец, Стэнн опустил её на траву и повернулся к отцу:

– Вот и всё. Никаких заклинаний.

Мужчины переглянулись и едва заметно усмехнулись. А затем лорд Джэффас сказал:

– Теперь, сын, представь, что ты уже стоишь в этом, как ты говоришь, лифте, и сделай ещё раз то же самое, но без него.

– Это как? – не понял Стэнн.

– Ты только что проделал очень трудный фокус: ты поднял себя на вершину дерева вместе с табуретом, который ещё при этом умудрился не упасть. Сейчас облегчи себе задачу: проделай то же самое, но без табурета.

Стен удивился:

– Так, что ли, можно? Без лифта?

Мужчины рассмеялись:

– А ты попробуй

Стен кивнул, зачем-то закрыл глаза и сосредоточился. И я увидела, как его ноги оторвались от земли, и он начал медленно подниматься.

– Ты глаза-то открой, – посоветовал лорд Атулис.

Стэнн открыл глаза, нашёл взглядом отца, чья голова была уже на уровне его ступней… и рухнул на землю.

– Сын, – глядя сверху вниз на сидящего в траве ошарашенного мальчишку, сказал отец. – К земле тянет не сила тяжести, а тяжесть мысли. И ещё страх. Избавься от неуверенности, и будешь летать, как птица.

И лорд Джэффас, прижав руки к туловищу, внезапно стрелой взлетел в небо, дважды вихрем облетел арабузгу и мягко опустился рядом с лордом Атулисом.

– Вот так-то, сын, – усмехнулся он, глядя на растерянное лицо Стэнна, и повернулся к другу:

– Ну, продолжим нашу беседу?

И они не спеша пошли к дому

Проводив взглядом уходящих лордов, я, наконец, захлопнула отвалившуюся от изумления челюсть, и присела перед Стэнном:

– Стэнн… как здорово! Ты летать умеешь! Покажи ещё раз!

Под моим восторженным взглядом парень быстро пришёл в себя.

– Сейчас.

Он вскочил и, снова закрыв глаза, сосредоточенно засопел и оторвался от земли.

– А лорд Атулис говорил, что глаза закрывать не надо, – ехидно вставила я свои пять копеек. – Слабо с открытыми глазами до верхушки дерева подняться?

– И ничего не слабо! – Стэнн открыл глаза и чуть снова не свалился, увидев, что от земли его отделяют уже метра три, но удержался и начал набирать скорость. Поболтавшись около самой вершины арабузги, он, наконец, спустился вниз, и сел на землю, тяжело дыша. Он был весь мокрый от напряжения. Я провела рукой по его слипшимся от пота волосам:

– Стэнн, ты правда гений. Страшно было, да?

– Ага, – кивнул Стэнн и, радостно улыбнувшись, добавил: – Очень.

А потом вдруг погрустнел:

– Только я думал, что я лифт изобрёл, а оказалось, что просто научился ещё одному фокусу.

– Ничего, – махнула я рукой. – Лифт изобрести ты ещё успеешь. А подниматься без лифта намного интереснее. Научи меня тоже, а?

Но то ли Стэнн оказался плохим учителем, то ли я была на редкость бестолковой ученицей, но с полётами у меня тогда так ничего и не вышло.


– Знаешь, я ведь лифт всё-таки изобрёл, – помолчав, сказал Стэнн. – Сейчас во всех трёхэтажных домах есть лифты и даже в некоторых двухэтажных. Там, где пожилые люди живут, которым трудно по ступенькам подниматься. Очень удобное изобретение.

– Я же говорила, что ты гений, – улыбнулась я и поинтересовалась: – А ты эту вашу Школу Магии и Колдовства закончил уже?

– Давно! В Высшую Школу меня в семнадцать лет приняли. Видимо, отцу надоело смотреть на мою постную физиономию, и он решил меня отвлечь хотя бы таким образом. С лордом Атулисом и договариваться не пришлось. Он только и ждал отцовского согласия на моё поступление. Вступительные экзамены я сдал на удивление легко, так что уже через полгода после твоего исчезновения был студентом. И вошёл в историю Школы как самый юный учащийся. Вообще, по правилам, туда с двадцати пяти лет принимают. А я к двадцати пяти годам её как раз закончил. За восемь лет вместо десяти.

– А почему у тебя была постная физиономия, – поинтересовалась я. – Вроде, особой задумчивостью ты никогда не отличался.

Стэнн помолчал, потом коротко взглянул на меня и снова отвёл глаза:

– Ты действительно не понимаешь?

Я смутилась:

– Из-за меня, да? Из-за моего исчезновения?

Стэнн вздохнул:

– Я считал себя виновным в том, что ты пропала, хоть все и пытались меня разубедить. Это же я привёл тебя в ту пещеру. И потом… мне было без тебя тоскливо. Восемь лет мы были с тобой постоянно вместе. Ты была хранительницей всех моих тайн. Мне было с тобой легко и интересно. Ты была лучшим другом, сестрёнкой, любимой девушкой – всем сразу. И когда тебя не стало, в моей жизни образовалась зияющая дыра, которую никто не мог заполнить. Отец был прав: только поступив в Высшую Школу и с головой погрузившись в занятия, я немного пришёл в себя. Но боль утраты… она сопровождала меня всю жизнь.

– Мне так жаль, Стэнн… Мне очень жаль сейчас, что я тогда так испугалась, что забыла свой сон… Столько лет прошло… Без тебя, без Мурлыки…

Я опустила голову, чтобы скрыть выступившие на глазах слёзы. Стэнн только крепче прижал меня к себе. Он ничего не ответил, но я чувствовала, что он полностью разделяет мои чувства.

Я вытерла глаза свободной ладонью и повернулась к Стэнну:

– Стэнн, расскажи, как ты жил все эти годы? Чем занимался? И кем ты сейчас работаешь?

– Ну, как жил? Сначала поступил в Высшую Школу. Восемь лет в ней проучился и закончил на отлично, потому что, пока остальные студенты бегали на свидания и пирушки, я осваивал новые заклинания и доводил их до автоматизма. Девушек я тогда видеть не мог, а вот колдовать учился с каким-то, я бы сказал, остервенением. Каждый раз, освоив новое заклинание, представлял, как бы ты порадовалась моим успехам. И – начинал учить следующее. За восемь лет я успел закончить все факультеты Школы, и все – на отлично. Таким, понимаешь, универсальным колдуном стал, который и пироги печь умеет, и с Древней Страшной Магией управляется, и на след преступника может встать, и больного исцелить. И, благодаря этому, в день, когда мне вручили все мои восемь дипломов, я получил приглашение на работу в Тайную Магическую Полицию Кэтанга. Это – элитное подразделение полиции, которое занимается только самыми сложными преступлениями, совершёнными с применением магии. Туда попасть трудно, отбор очень строгий. Я же им ещё во время учёбы дважды умудрился помочь, причём, оба раза – случайно. Как говорится, мимо проходил. Но они это запомнили и терпеливо ждали, когда я учиться закончу. Там теперь и работаю.