Его взгляд остановился на хорошо освещенной спальне в здании напротив. Внутри была женщина, спускающая платье с плеч, оглядываясь назад. Эван позволил своим глазам двинутся по остальному пространству ее комнаты и увидел мужчину, идущего к ней и на пути выдергивающего рубашку из брюк и расстегивая ее.

О, да блять, вот так.

Он стоял, сосредоточившись на сцене, разворачивающейся перед ним, пока неустанно дрочил. Случайные незнакомцы, трахающиеся для него, было тем, от чего он определенно мог получить удовольствие.

Платье девушки сейчас было на полу, отброшенное в сторону, рубашка мужчины исчезла, а штаны расстегнуты. Потом мужчина спустил лямку ее бюстгальтера и обнажил одну грудь без ее ведома. И когда он наклонился взять в рот ее сосок, Эван издал стон, желая оказаться в той комнате, чтобы почувствовать запах секса, который, как он знал, окружал их. Он продолжал наблюдать за ними с членом в руках, а его яйца были готовы взорваться.

Задыхаясь, он был так заведен, что от его дыхания запотели окна, но не мог достичь точки освобождения. Роняя голову на предплечье, он прижался к окну, выругался, отчаянно пытаясь облегчить боль внутри себя. Пот капал с его лица, когда он снова посмотрел на парочку. Сейчас она была на животе, попкой к верху, а он вгонял каждый дюйм в нее в бешеном темпе. Эван пытался попадать своим толчками в такт их толчков, сжимая свой ствол грубее, наблюдая, как они трахают друг друга до тех пор, пока оба не рухнули в насыщенном истощении. Но он до сих пор оставался неудовлетворенным.

Разочарованный, он оттолкнулся от окна и повернулся, сжимая волосы в руках и оглядывая комнату. Он делал это уже много раз – доводя себя до состояния, когда искал что угодно, что можно было бы использовать, чтобы кончить. И хотя он знал, что это было самым худшим из худшего, его кровать звала его.

Большой, королевских размеров матрац занимал почти все пространство, и компьютер, стоящий на столе напротив стены, отбрасывал слабый свет на белые простыни.

Он знал, это будет чертовски верный способ снять напряжение, накопившееся внутри него, и в этот момент, засунуть член между чем–то, что теснее его кулака, казалось лучшим вариантом.

Он вошел в ванную и взял небольшую баночку вазелина из аптечки, перед тем как направиться на кухню за целлофановым пакетом. Когда он вернулся в спальню, он глянул на экран компьютера, и его член подпрыгнул при виде нее.

Он опустился на колени перед кроватью и открыл баночку, покрывая толстым слоем его полу–эрегированный член и с облегчением вздыхая, когда бальзам успокоил его голую кожу. Потом он обернул полиэтиленовый пакет по всей длине и чуть приподнял матрац. Располагая член в сформировавшемся пространстве между двумя матрацами, он скользнул внутрь на дюйм и затем оперся на верхний слой, давая силе нажатия крепко прижиматься к нему, когда он толкался дальше внутрь.

Он ухватился за край кровати так, что костяшки побелели, и закрыл глаза. Явного облегчения от такого тесного зажима было достаточно, чтобы снова вернуть его в состояние полной эрекции. Когда он медленно отвел бедра назад, тяжелое давление напомнило ему о временах, когда он искал такого чувства удовлетворения раньше.

Будучи мальчишкой, он обнаружил, что если он встанет на колени и будет держаться за кровать, то может трахать себя до неистовства и по–прежнему быть незамеченным, если кто–то войдет. Будучи взрослым, смысл не ощущался в том, чтобы не быть пойманным; он был гораздо более непристойным. Речь шла о необходимости, царапающей под ложечкой, которая тянулась вниз и достигала его яиц, заставляя его трахать что угодно, что он мог найти.

Если так случалось, что это матрац, то он использовал, блять, и его.

Отводя бедра назад, он вдалбливал их у края кровати, его член скользил в гладких вазелиновых тисках, пока он представлял, что это горячая, влажная киска.

Твою мать, как хорошо.

Он толкал бедра сильнее, прежде чем отвести их назад, постепенно ослабляя, и медленное, мучительное скольжение заставляло его дрожать от ожидания. Он оставался там, на одном уровне с кроватью, пока двигал бедрами вперед и назад неглубокими толчками. Интенсивность росла, его голова запрокинулась, открывая его для потока экстаза, который, он знал, приближается. Его взгляд опустел, когда удовольствие обрушилось на его голову, и он моргнул несколько раз, стараясь прояснить их, чтобы взобраться на эту высоту, перед тем как потерять чертово сознание.

Вот когда он увидел ее снова, манящую его сбоку, он на секунду дрогнул, перед тем как снова набрать темп. Изображение на экране насмехалось над ним, пока он продолжал вбиваться в матрац, его ягодицы сжимались с каждым толчком бедер.

Нахер ее, подумал он, пока вдалбливался между плотными матрацами, отводя глаза. Оргазм, за которым он гнался, начал медленно затихать. Встряхнув головой, он вцепился в простыни, пока не стало больно.

Нет, нет, нет.

Пик, который он чувствовал несколько секунд перед спадом и напряжение в его члене, сменился болью, и он застонал.

– Чтоб тебя! – заорал он, когда снова хлопнул бедрами по кровати. Острая боль заставила его вздрогнуть, но он все равно пробовал снова, глядя на нее и ругаясь. – Пошла ты!

Улыбка, которая раньше манила, сейчас казалась усмешкой, когда его эрекция начала спадать. Он отчаянно пытался выбросить ее из головы, чтобы снова вернуться к наслаждению, но оно было упущено. Безвозвратно, блять.

– Черт возьми! – орал он, сжимая простыни в руках и разрывая их, это движение заставило его мягкий член выпасть из отверстия между матрацами. Он встал и содрал остальные простыни с кровати, перед тем как разбросать их по комнате, опрокинув лампу так, что та рухнула на пол. – Блять!

Он задыхался, когда наклонился и положил руки на кровать, промокший от пота и дрожащий от разочарования. Стиснув зубы, он встал и, споткнувшись, отошел от объекта своего саморазрушения. Затем он взглянул на изображение еще раз, пока его спина не стукнулась о стену спальни, и задался вопросом, что она нахер с ним сделала.

Никогда он не был в состоянии не найти то или иное чертово удовлетворение. Никогда постоянно не зацикливался на одном человеке, как зациклился на ней. И пока сползал вниз по стене, удрученный и измученный, он попытался определить точную причину своей растущей одержимости. Его обычные приемы не работали, и он знал, что она была так или иначе источником его неспособности найти удовлетворение.

Она была роскошной женщиной, но у него были такие.

Было ли это вызовом теперь, после ее твердого отказа? Было ли это потому, что он знал, что она должна быть списана со счетов, чтобы он мог сохранить гребаную работу? Или он просто пытался сменить одну зависимость на другую?

От досады он потер затылок. Огни города, казалось, освещали его, как чертов прожектор, когда он прижал колени к груди. Он не сводил глаз с до боли знакомого лица, смотрящего на него, и обернул руки вокруг колен, не в состоянии остановить чувство стыда, которое начало просачиваться в трещины его хорошо–выстроенной брони.

Там, где изначально он жаждал взгляда стороннего наблюдателя, который усилил бы его освобождение, остался взгляд статичного изображения, который он больше не мог выносить..

Глава 8.

Если бы ему пришлось снова наблюдать, как чертовски дерзкая задница Рейган выходила из его кабинета, он бы чокнулся. Он неудобно поерзал в кожаном кресле, слегка морщась от стреляющей боли, которая пробежал от его паха из–за злоупотребления прошлой ночью.

Он взглянул на дверь снова. Она войдет в нее снова через пять минут. Так же, как она делала весь проклятый день, пытая его стертый член каждый раз, как он смотрел на нее – напоминание о том, насколько отчаявшимся она сделала его.

Отвращение каждый раз занимало свое место у него в животе, когда он мельком смотрел на нее, и его натертости начинали гореть. Уже было достаточно плохо то, что ему приходилось выставлять напоказ, прогуливаясь по офису, как будто все в порядке. Но от ее безупречного и профессионального, как всегда, вида ему хотелось проломить стену кулаком.

Размышляя над тем, что это не лучшая идея, он решил, что сейчас подходящее время, чтобы быстренько улизнуть. Если бы он мог собрать все это дерьмо и выбраться за дверь, прежде чем она заметит его, может быть, этот день закончится без…

Рейган распахнула дверь без стука и вошла внутрь, ее глаза опущены вниз на открытую папку у нее в руках.

– Эй, я подумала, мы могли бы заказать что–нибудь на вынос или типа того, поскольку, кажется, будет длинный вечер, – когда он никак не отреагировал, она подняла глаза. – Что?

Эван потряс головой и наклонился взять свой портфель, положил его на стол и начал собирать в кучу бумаги, чтобы взять их домой.

Она заломила бровь.

– Собираешься куда–то?

– Я не думаю, что поздний ужин–свидание в офисе хорошая идея, а?

– Нет, обычно не по вторникам, но как насчет того, чтобы сделать исключение в этот раз?

– Мне так не кажется.

– Эван, – сказала она, подходя, чтобы встать прямо перед столом.

Верх ее бедер прижался к его краю, и первая мысль, посетившая его – она была под идеальным углом, чтобы наклонить и взять…

– Эван, – она произнесла снова, громче на этот раз, заставляя его отвести взгляд от голубой юбки в обтяжку, которая облегала ее стройные ноги, обратно на нее. – Дедлайн. Работа. Ужин. Конец. Какие проблемы?

Эван закрыл портфель с глухим звуком и дернул его со стола сильнее, чем было необходимо. Затем он подошел к ней, смея приблизиться настолько, как не каждый смог бы приблизиться к боссу.

– Проблема в том, что здесь ты и я и все эти плоские горизонтальные поверхности. Думаешь, я забыл, что под этой чопорной и официальной одеждой, которую ты носишь?

Первый раз, с тех пор как она провела с ним собеседование, он подумал, что поймал вспышку притяжения в ее глазах, когда она придвинулась так, что сейчас их глаза были на одном уровне.