Как и ее мать, Катя была высокой, но в отличие от нее далеко не худой. Она строго изучала свое отражение, пока ей не пришло в голову, что лучше распустить волосы.
– Может, мне переодеться? – начала она. – Я не совсем уверена насчет этого свитера.
– Переодеться? Зачем?
– Ну, не знаю. Если все эти люди приезжают…
– Не надо. – Том тоже поднялся. Он поцеловал ее сзади в шею, намотал на палец рыжую прядь. – Не надо, ты хороша как есть, ты…
Снаружи послышался скрежет тормозов и проклятия Линдсей, пытавшейся поставить машину.
Том побежал вниз встречать мать, а Катя осталась в комнате и еще некоторое время с неудовольствием смотрела на собственное отражение. Наконец появились тяжело нагруженные Том и Линдсей, отдуваясь и, как всегда, перескакивая в разговоре с пятого на десятое.
Том был в Оксфорде всего несколько недель, первый триместр второго года, и Линдсей еще не видела его новой квартиры. Будучи по природе жизнерадостной и тактичной, она сразу же начала всем восхищаться. Замечательный дом с прекрасным видом на черепичные крыши. Комната очень просторна, пятно на ковре совершенно незаметно, а что касается этого вишневого дивана, то он, наверное, очень удобный, а индийское покрывало на нем просто прелесть, какая Катя умница. Кухня через лестничную клетку, общая с соседями? Как удобно! Нет, конечно, смотреть кухню необязательно, но она привезла керамическую кастрюлю, она может пригодиться, и еще несколько свитеров, которые забыл Том, вот-вот похолодает, и еще она на всякий случай привезла плакат, чтобы стены не выглядели слишком голыми, и где-то здесь, черт бы побрал эти сумки, флакончик духов, которые Кате так понравились в прошлый раз.
Произнося все это, Линдсей, которая никогда и никуда не приезжала с пустыми руками, рылась в сумках и разворачивала свертки. Все привезенное было принято с благодарностью. Стены действительно казались слишком голыми, и Том пришел в восторг от плаката с пауком из «Смертельного жара». Катя открыла большой флакон духов «Аврора», и комната, освещенная осенним солнцем, наполнилась весенними ароматами гиацинта и нарцисса.
Катя поцеловала Линдсей, затем, напомнив себе, что она – будущая романистка и потому должна наблюдать людей, отошла подальше и стала смотреть на нее. Ей нравилась Линдсей, и теперь, узнав ее получше, она поняла, что та сознательно прибегает к некоторым актерским приемам. Линдсей почти никогда не входила в комнату, она врывалась в нее, болтая без умолку, начиная предложение и тут же перебивая сама себя. Тонкая фигурка и коротко подстриженные темные курчавые волосы действительно придавали ей несколько мальчишеский вид, и она могла от природы обладать той неуемной энергией, какой обычно обладают мальчишки, но, как подозревала Катя, в значительной степени эти качества она сознательно культивировала. Катя угадывала, что этот поток энергии играет защитную роль. Болтовня, жестикуляция, беспечность были формой маскировки, они отвлекали внимание – и Линдсей к этому стремилась – от ее настоящих чувств и мыслей. Линдсей из лучших побуждений постоянно скрывала свои истинные чувства – по крайней мере, так думала Катя.
Теперь, наблюдая за ней, Катя чувствовала, что на самом деле Линдсей скучает по Тому и боится, что он об этом догадается. Боясь посягнуть на его свободу, она разыгрывала перед ним маленький спектакль: испытывая, возможно, одиночество, она подчеркивала свою занятость, желая, возможно, побыть с сыном подольше, она все время говорила о том, что сразу после ленча ей необходимо возвращаться в Лондон.
Катя была тронута ее притворством и удивлялась полной слепоте Тома. Том любил мать, и во многих отношениях они были очень близки, и все же он не понимал ее.
Она отметила, что Линдсей пришлось еще больше напрячь свои актерские способности, когда Том объявил, что звонил Роуленд Макгир и что он с другом скоро будут здесь. Внезапную радость скрыть трудно, и Линдсей не удалось этого сделать: у нее загорелись глаза, на щеках появился румянец, а голос зазвенел.
– Роуленд звонил? Сюда? С каким другом? Ах да, с Колином. Господи, я с ним говорила прошлой ночью, когда пыталась добраться до Роуленда. Он был страшно пьян.
Тут Линдсей сразу вспомнила, что привезла с собой шампанское, чтобы отпраздновать новоселье.
Бутылка была открыта, что предоставило Линдсей новые возможности для отвлекающих маневров. Пока Катя с Томом мыли бокалы, Линдсей сдирала фольгу с бутылки и с воодушевлением, хотя и с некоторыми купюрами, пересказывала свой разговор с Колином.
Конечно, она не могла рассказать сыну, как сидела прошлой ночью перед немигающим красным глазком автоответчика. В конце концов, позвонить Роуленду, оставившему свой телефон на случай непредвиденных обстоятельств, было вполне простительной слабостью, хотя за два часа до этого она клялась навек изгнать его образ из сердца и отбросить все связанные с ним надежды. Но против этой торжественной клятвы работала глубокая подспудная тревога, вселенная в нее последними словами Джиппи.
Джиппи сказал «Йорк», что не могло означать ничего, кроме «Йоркшир». Он посоветовал ей проверить автоответчик, но на нем не было никаких сообщений. Возможно, само их отсутствие и было сообщением… при этой мысли сердце Линдсей не выдержало. Что-то случилось, поэтому Джиппи и казался таким встревоженным. Может быть, Роуленд заболел или – живое воображение Линдсей уже неслось вскачь, – еще хуже, произошел несчастный случай. Несчастный случай в горах? Автомобильная катастрофа? Лопнувшая веревка? Сломавшийся карабин? Линдсей уже видела Роуленда, лежащего в расселине, бледного, умирающего с ее именем на устах. Сомнения оставили ее, и она без колебаний набрала номер в Йоркшире.
– Я попала на Колина, – рассказывала она, разливая шампанское. – У него был праздник. Дело в том, что Томас Корт собирается снимать фильм в Англии, и Колин работает у него менеджером по выездным съемкам.
– Томас Корт! – Том уважительно присвистнул.
– Корт его совершенно замучил, но благодаря Роуленду Колин наконец нашел дом, который никак не мог найти. Мы говорили очень долго. Он все рассказывал мне про Корта и его странную бывшую жену. Ее долгое время преследовал какой-то маньяк, у нее произошел нервный срыв, и, по-видимому, именно из-за этого они и развелись. В общем, Колин вел себя неосмотрительно. А потом, – она замялась, – потом он начал со мной флиртовать. Это было довольно забавно, ведь мы даже никогда не встречались.
Том вздохнул и строго взглянул на мать.
– И еще более забавно, потому что он был пьян в стельку. Мы говорили целую вечность. Роуленд отправился на одну из своих ночных прогулок, и Колин все время уверял меня, что он вот-вот вернется, но он не возвращался. А потом, – она с улыбкой взглянула на сына, – и это было самое интересное – он сделал мне предложение.
– Предложение? – Лицо Тома приняло еще более строгое выражение. – При том, что он тебя даже не видел? Наверное, он совсем ничего не соображал.
– Он влюбился в мой голос, – с достоинством объяснила Линдсей. – Мы говорили о наваждении, одержимости, витающей в воздухе, как болезнетворный микроб. Наконец речь зашла о любви, и тут он сделал мне предложение. И я, разумеется, согласилась.
– Не могу поверить. Послушай, мама…
– Мы решили пожениться весной. Потом, после нескольких лет страстной любви, мы проведем остаток жизни вместе, в мире и согласии. – После паузы она добавила: – Так что у тебя впереди встреча с будущим отчимом, Том. Надеюсь, ты ему понравишься!
– Подожди, ма. У меня есть вопрос. Почему ты не повесила трубку?
– А с какой стати? – возразила сыну Линдсей. – Мне самое время выйти замуж, а Колин мне вполне подходит. Он очень приятный человек, даже когда пьян. Представляю, как он мил, когда трезвый. По-моему, я поступила правильно.
– Это какой-то бред! – с жаром воскликнул Том. – Кстати, он будет здесь с минуты на минуту. Вместе с Роулендом. Надеюсь, он был настолько пьян, что ничего не помнит.
– В таком случае я ему напомню. Уверяю тебя, мне совсем не хочется оказаться в роли брошенной невесты.
Том в отчаянии закрыл лицо руками. Линдсей всегда обладала способностью повергать сына в смущение. Он тяжело вздохнул.
– Мама, помнишь, как ты приехала в школу на церемонию вручения наград в этой безумной мини-юбке?
– От Донны Каран? Конечно, помню. Чудная была юбочка!
– А помнишь тот крикетный матч, когда меня удалили и ты принялась спорить с судьей?
– Ну да, он был слеп, как летучая мышь.
– А потом за чаем ты насмерть заболтала директора…
– Конечно, помню. Директор был вдовцом. Это был блестящий шаг с моей стороны.
– А потом он пригласил тебя позавтракать…
– И это оказалось чрезвычайно полезным. Вспомни о последствиях.
Последствия заключались в том, что некоторое время спустя директор угодил в объятия матери Линдсей. Таким образом он теперь был женат на бабушке Тома. К счастью, это вопиющее событие, которое Том никак не мог пережить, произошло уже после того, как он окончил школу. Линдсей считала эту операцию одним из самых своих выдающихся достижений, с чем Том был решительно не согласен.
– Мама, во всех этих случаях мне было стыдно за тебя. А теперь еще не легче. Когда этот Колин сюда приедет, с ним будет Роуленд, а ты знаешь, Роуленд непредсказуем. Ему все это может не понравиться. Он может подумать, что ты делаешь из его лучшего друга посмешище.
– Делать посмешище из собственного будущего мужа. Как можно, дорогой!
– Мама, я тебя прошу. Немедленно прекрати этот фарс.
Том говорил спокойно, но вдруг Линдсей стало ясно, что ее сын воспринимает происходящее всерьез.
– Ты и вправду огорчен, Том?
– Да. Иногда ты перегибаешь палку, тебе не кажется?
– Том, подожди минутку, – вмешалась Катя. – Линдсей же просто хотела тебя подразнить. Она не имела в виду…
– Нет, нет, Катя, он, пожалуй, прав.
"Секстет" отзывы
Отзывы читателей о книге "Секстет". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Секстет" друзьям в соцсетях.