Это инфо она получила от соседей. Те сказали, что парочка жила отдельно.

Сергей хоть и остался её продюсером, все же дал ей вольную после семи лет в браке. Считая, что он не имеет права использовать её ещё совсем молодую женщину. Возможно, он хотел дать ей возможность определиться в том: чего она хочет от него, да и вообще в жизни. К тому же у них была дочь, в которой он не чаял души…

… Анна, выйдя из воспоминаний, за ужином была с Машей как никогда искренне доверительна, ведь и она была ещё недавно такой глупой и наивной, как, впрочем, и никем.

Она рассказала, что и у неё опять «крушения миров»: любимый человек предал и бросил, и это было как ни странно уже не впервые. Предполагая, что с ним она была связана иллюзией – любви. Тот её просто напросто использовал. Гарик был помощником режиссёра в их съёмочной группе: молодой, активный, умел зацепить комплиментами, да если честно, достаточно самоуверенный красавчик самец.

Молодая женщина и девушка прониклись обоюдным вниманием, не меньше и любопытством. Их подталкивала в объятия друг друга необъяснимая спонтанная волна чувств. Они молча вышли из – за стола. Анна нежными прикосновениями дотронулась до вздрагивающего тела девушки. Маша не решилась чему – либо препятствовать. Сознавая своё превосходство и старшинство, хозяйка дома, взяв за руку, повела ту за собой в направлении ванной комнаты. Войдя внутрь душевой кабинки, стала поспешно раздевать, как-то по – новому вглядываясь в девушку, словно ощупывая своим похотливым взглядом. Маша невольно вздрогнула, прикрывая руками свою наготу. Сняв с себя одежду, Анна приблизилась к девушке настолько, что ощущала её близость, касаясь маленькой упругой груди. Соски девушки коснулись эрогенности груди Анны. Женщина, прикоснувшись к груди девушки, стала массировать.

Под прикосновением рук те становились налитыми, тяжёлыми.

Они манили к себе. И Анна не устояла от соблазна. Она впилась в грудь губами, охлаждая её жадными холодными поцелуями, доводя себя до нестерпимого возбуждения. Ей хотелось совокупиться. Руки Анны опускались всё ниже и ниже. Тело девушки дрожало, словно по нему пробежал морозец. Анна, на ощупь, найдя рукой вентиль, открыла воду. Струйки горячей воды, обдав девушку и женщину, сделав их однородными телами, привели к тому, что они стали друг другу отдаваться. Их стыд закрывало полотно льющейся воды. Время, проведённое вместе, пролетело в один миг.

Неожиданно для них они услышали шум в холле. Муж Анны откуда-то издалека кричал:

– Анюта! Ты где? Возьми Танюшку. Я буквально на минутку. Не знал, что делать. Она что-то приболела… – проходя в комнату с дочерью на руках.

Навстречу им выбежала Анна в махровом халате. Она приняла дочь на руки, не знаю, что дальше с ней делать. Муж, заметив девушку в махровом халате, бросил на жену вопросительный взгляд. На что та поспешила ответить:

– Это моя гостья, я её чуть не сбила на дороге.

Тот, пытаясь быть безразличным, поспешил сказать:

– Тебе видней… – переключаясь на дочь, – Танюшку посмотри, мне она что-то не нравится. Всё на желудок жалуется. Может, что-то съела не то, а я не заметил.

Та, молча ему, кивнула. И уже хотела развернуться, чтобы уйти, как он, придерживая за руку, сказал, чтобы было слышно только ей одной:

– Займись своим ребёнком. Если что вызывай «скорую». Анна, дёрнувшись, сбросив руку, сделала шаг в сторону. Однако тот вновь остановил рукой, нагибаясь ближе к уху:

– Девчушку отправь домой. Как – никак дочь больна.

Взволнованная женщина, передёрнув плечом, побежала с дочерью на руках в свою комнату.

Сергей тут же вышел, сильно хлопнув за собой дверью. Отчего Маша вздрогнула, как-будто её испачкали грязью. Ей стало не по себе она опрометью поспешила за Анной.

Анна с дочерью были в комнате. Девочка лежала на постели и хныкала, говоря, что ей плохо.

Танюша, живущая на два дома, была замкнута, нелюдима, относилась ко всем недружелюбно, так как считала, что она никому не нужна. Поэтому остро отреагировала на появление Маши в комнате матери. Девушка к удивлению, чувствовала себя, как дома, спокойно расхаживая по комнате. Потом как ни в чем не бывало, присела в ногах Тани. Чувствуя себя на равных, спросила: Ты как?! На что, Таня капризно сказала:

– Мам! А что она здесь делает?

Девочка панически боялась девочек старше неё.

В школе, а она была во втором классе, были постоянные обострения с одноклассниками. Те были практически все на год старше, поэтому беспричинно ту доставали.

Из – за них, вернее их подколов, Таня ничего не ела в школьной столовой, практически не ходила туда, чтобы не видеть их ехидные лица; не слышать резкие высказывания в её адрес, что она ест, как птичка, что это можно сделать и на улицы.

Именно по этой причине перестала есть на людях. Только дома она баловала себя едой, поедая на нервах чипсы и шоколадки.

Теперь вот эта не прошеная гостья в мамином халате, ходит как у себя дома. Таня мельком успела заметить, что девушка ужинала с её мамой. Поэтому уже ненавидела эту девушку. Не выдержав в себе бури эмоций, она капризно сказала матери:

– Я не хочу, чтобы «эта» была у нас. Это мой дом, пусть идёт к себе домой… – зло, посмотрев на ту, – не прилично оставаться на ночь в чужом доме.

Буквально насквозь пронизывая взглядом Машу, с сарказмом выдавила:

– Она в таком возрасте должна быть воспитанной… – посмотрев на мать, спросила, – правда, мам?!

Анна стояла ошарашенная, не зная, что ответить дочери. Маша, в отместку посмотрев на девочку не менее злым взглядом поспешила к двери. Её порыв выйти придержала Анна, взяв ту за руку, с мольбой глядя ей в глаза. Маша застыла на месте.

Анна, посмотрев на дочь, категорически заявила, что не может отправить в общежитие Машу. Считая, что виновата, как никто в том, что случилось. Тем более у той недомогание. Да и вообще, девушка из провинции, ей здесь помочь некому. Говоря, что та будет помогать по дому. Так был снят вопрос о пребывании Маши в доме.

Все в этот вечер как-то притирались друг к другу. Но сблизило всех внезапное обострение у Тани, которое вызвало слабость, рвоту и нестерпимую боль в животе буквально до рези. Теперь стало очевидно, что у девочки расстройство кишечника. Анна и Маша только успевали подносить тазики. Сильная рвота так напугала Анну, что та вынуждена была вызвать «Скорую».

Как ни странно, «Скорая» приехала достаточно быстро. Осмотрев Таню предположили, что у той возможно кишечная палочка, поэтому вынуждены госпитализировать.

Анна, конечно же, поехала с дочерью. Находясь в клинике в ожидании результатов анализов и выявления диагноза, мать наотрез отказалась оставить дочь, так она осталась рядом с ней в отведённой им палате.

Молодая женщина как никогда была на нервах, ей тоже стало плохо. Она почувствовала боль внизу живота, отчего впала в депрессию. Та просто не видела выхода из ситуации. Ей на миг показалось, что это кара небес за предательство по отношению к семье.

Отчаявшись, перезвонила Гарику. Ей хотелось, чтобы рядом с ней был хоть кто-то из близких, а он ещё для неё был самым близким человеком.

Анна, разбитая горем, поспешила ему сказать, что сейчас в клинике, что здесь оказалась из – за дочери. Сквозь слезы говоря, что той настолько плохо, что она чуть не сошла с ума. Призналась, что и ей плохо, ужасная резь в животе, ломит кости. Она сидела на кровати, поджав ноги, и стонала, её всю ломало. Вслух предположила, что, быть может, у неё тоже кишечная палочка. Оговаривая: одно хорошо, что им отвели отдельную палату, правда здесь пошли на должностные нарушения, наверняка зная, кто она.

Тот, ещё помня их отношения, сказал, что будет через час. Сорвавшись со съёмок, незамедлительно приехал к ней. Проделав маневр обольщения с дежурным врачом, попал к ним в палату.

Войдя внутрь, он увидел лежащую на кровати Таню, та и впрямь была слишком в тяжёлом состоянии. Спящая девочка лежала под капельницей, не шелохнувшись.

Анна переживала сидя рядом с ней роняя слезу. Но как только увидела Гарика, кинулась к нему, оседая в её руках.

Обескураженный молодой человек, видя её слабость, обречённость, растерянность, тут же окружил вниманием и лаской, и кажется, превзошёл самого себя. Актёрские данные в сыгранной роли говорили о нём, как о хищнике. Скорее всего, в нем взыграла кровь кавказца. Он настоял на своей прихоти, беря ту неистово, насильно занимаясь с ней любовью. Казалось, Гарик был удовлетворён тем, что до сих пор в милости у Анны. Тогда как та просто не знала, как отреагировать на этот «фонтан чувств».

Но, не смотря на это, сознавая, что настоящих чувств нет, налицо одна ложь, в глубине души она была счастлива. Омрачал вид Тани, так как та всё ещё спала глубоким с ном.

Гарик и Анна, сидя в обнимку, шептались, выясняя отношения. Та сразу же пожаловалась ему на мужа, что тот привёз больную дочь и умчался на съёмки…

…Наверно Сергей, сидя в зале ожидания аэропорта каким-то № чувством почувствовал её боль в словах, отчего невольно посмотрел по сторонам, но Анны поблизости не было.

Скорее это была тревога за дочь. Почувствовав скользящее ледяное дыхание в затылок, в испуге отшатнулся, озираясь: кто бы это мог быть? Сергей не был суеверным, но то, что это знак свыше, понял сразу же. Его охватил страх, дрожащей рукой набрал домашний номер жены.

Ему ответила Маша, и всё рассказала о случившемся.

Тот, прервав ожидание рейса, сломя голову помчался в клинику.

За то время пока он ехал по Москве, периодически пребывая на грани срыва из – за пробок, уже бог весть что передумал, накручивая себя за то, что оставил дочь на жену.

Сергей был подавлен, корил и ругал себя за всё, что могло бы привести к заболеванию дочки. Ведь кроме Танюшки у него никого не было, та искренне любила отца.

Уже в клинике, промчавшись по этажам, найдя инфекционное отделение, прошёл круги ада, пока ему дали разрешение на визит к больной. Накинув халат на плечи, помчался в палату дочери. Отдышавшись у двери, приведя дыхание в норму, забыв постучаться, вошёл внутрь. И какого было его удивление, когда в дверях столкнулся с Гариком.