Джун Зингер - Секс после полудня

— О, Джонатан, ты не получил этот отель?! Из-за меня… Тебе пришлось покинуть торги до их окончания?! Ты лишился своей мечты из-за меня?! — Слезы опять полились у нее из глаз.

— Я бы очень хотел сказать, что это именно так и было и что ты можешь терзаться чувством вины. Ты заслуживаешь того, чтобы терзаться чувством вины вообще. Уж поверь мне. Но поскольку однажды я поклялся некой Андрианне де Арте, — той женщине, на которой, как я наивно полагал, я женился, — никогда не лгать, я вынужден и сейчас признаться: нет, я потерял отель вовсе не из-за тебя. У меня уже было все на мази, когда поступило сообщение о том, что у тебя проблемы. Все, что мне нужно было сделать, прежде чем ехать к тебе, это назвать свою последнюю цену. Я знал, что остальные ребята пролетали после этого, и я мог спокойно забирать себе отель… Если бы я хотел этого…

«Если бы я хотел этого!»

— Но, Джонатан, разве ты этого не хотел?! Это был твой реальный шанс стать миллиардером! Это была твоя мечта!

После этих слов, вместо ругательств, она увидела, как он широко улыбнулся. О, ей ли было не знать эту открытую, золотую улыбку Джонатана Веста?!

— Нет. Я не могу это назвать своей мечтой. Умный парень может стать миллиардером в любой день, когда захочет. Все, что ему нужно — это точный математический расчет. Я же, между прочим, если тебе это не известно, был чемпионом по математике еще в школе.

Говоря, он продолжал, мягко касаясь уголком платка ее лица, вытирать ей слезы. При этом она чувствовала, что кровь пульсирует в венах так же быстро, как бывало тогда, когда он занимался с ней любовью.

— Джонатан, ты никогда мне не лгал. Вспомни! Прекрати играть со мной. Почему ты не назвал последнюю цену, прежде чем покинуть торги? Почему ты ее не назвал, если было время?

— Потому что тогда для меня было важнее уйти оттуда, чем оставаться там лишнюю минуту. Потому что я хотел себе, да и тебе, кое-что доказать.

— Что?

— То, что быть миллиардером — это ничего не значит. Это значит только то, что у тебя появляется лишние две-три сотни миллионов долларов, с которыми ты можешь обманывать людей… А если говорить тебе все по правде, то для меня лучше быть обманутым тобой, чем самому кого-то обманывать. Ты хоть и врунишка, но гораздо сексуальнее двух-трех лишних сотен миллионов.

— О, Джонатан… Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?

— Думаю, что смогу. Да, ты не настолько доверяла мне, чтобы рассказать всю правду об Андрианне Дуарте, маленькой кошечке с большими желтыми глазами из винодельческих мест… Но я так на это смотрю: значит, я был не достоин твоего полного доверия. Значит, часть вины и на мне. Поэтому, если ты простишь меня, я прощу тебя. А затем родится наш ребенок, — наш общий подарок ко дню Валентина, — и мы будем счастливы тем, что он у нас есть. Единственный человек, который останется без счастья, это доктор Херн. Но мне почему-то его не жалко. Он слишком смазлив и слишком самодоволен, на мой взгляд.

— О, Джонатан, если ты вдруг думаешь… Джерри всегда был только хорошим другом для меня…

— О, Андрианна, и ты полагаешь, что обязана мне это говорить? Да, я даже благодарен ему!

— Тогда почему ты говоришь, что Джерри не суждено быть счастливым?

— Потому что его детская клиника не станет для него выгодным предприятием. Конечно, какие-то доходы будут, но немного.

— О, Джонатан, я не думаю, что Джерри так уж гонится за деньгами.

Он улыбнулся ей своей волшебной золотой улыбкой.

— И у меня то же чувство. А еще… Я даже рад, что не купил «Беверли Хиллз Гарденс». Я считаю, что у нас с тобой иных дел хватит сейчас. Ты ведь знаешь, когда я что-нибудь забрал в голову, так и будет! Запросто так на обложке «Тайм» не появишься. Но что за штуку я задумал, пока не узнаешь. Тебе сейчас нужно думать о себе. Твое состояние знаешь как называется? «Контролируемое медикаментозными средствами». Так вот, в ближайшее время твоя задача — выйти из этого состояния и достичь состояния ремиссии. А затем и полного излечения! Это вторая твоя задача, выполнение которой — лишь вопрос времени. Мы вместе будем выбираться. Что молчишь? Ты ведь знаешь, что я жду твоего ответа. Будем выбираться вместе?

— О, да, будем!

И тогда он наклонился к ней, обнял ее, его губы коснулись ее губ…

В комнате появилась медсестра.

— Прошу прощения, господин Вест, но вам пора уходить. Обычно посетителям разрешается проводить здесь не более пяти минут, и вы уже просрочили.

— О'кей, все нормально. Господин Вест сейчас уйдет. Когда ее собираются перевести на восьмой этаж? Эта женщина нуждается в комнате с хорошим видом на окрестности. Она любит смотреть в окно и встречать солнце улыбкой.

Медсестра тоже улыбнулась.

— Боюсь, вопрос не ко мне. Поговорите с врачами.

— Все хорошо, Джонатан. Я могу подождать.

— Но я не хочу, чтобы ты ждала! Мне-то, наверное, хорошо известно, как ты любишь солнечный свет!

— Все нормально, Джонатан, не беспокойся. Правда. Мне не нужно солнце, когда ты рядом.

Она вспомнила, как исполняла роль Джульетты в «Ле Рози». Тогда она была еще очень юна и неискушенна в тонкостях жизни… невинна. Она всегда ценила несколько строчек. Строчки, захватившие ее воображение, пленившие ее навсегда. Они были написаны о Ромео, но они вполне подходили к Джонатану. Он прошел свой путь по тонкой нити. Путь не от миллионера к миллиардеру, а от героического образа к настоящему герою.

Но, разумеется, она не была Джульеттой, а он не был Ромео. И слава Богу, потому что, в конце концов, Ромео и Джульетта любили друг друга при звездах. Она и он не были, конечно, и Кэти и Хэтчифом, так как те тоже любили при звездах. И меньше всего их можно было уподобить Иване и Дональду…

Она и Джонатан… Они просто любили друг друга. Их ласкали звезды, но ласкало и солнце. И где бы они ни были и когда бы они ни были, для них всегда стоял ясный день… Вечность золотых дней. Она была так в этом уверена, что готова была поставить на кон свою жизнь!

Она сидела с ребенком у груди, а няня суетилась около нее.

— Право, Мария, займитесь чем-нибудь другим. Как только я закончу кормить ребенка, я позову вас.

Мария не хотела уходить, но ей ничего другого не оставалось.

Сколько раз уже Андрианна говорила, что ей не нужна в помощь няня, но Джонатан и Джерри были непреклонны.

Малышка, наконец, оторвалась от груди. Андрианна нежно поцеловала ребенка в приятно пахнущую головку, глубоко вдохнула морской воздух и стала смотреть вниз, на воду и на полоску пляжа, по которой бродили люди. Как это замечательно, думала она, быть здесь, в Малибу, вместе с Джонатаном, который постоянно находился поблизости.

Едва она о нем подумала, как он сразу появился. На нем были одни только шорты, а в руках он держал только что пришедшую почту. Она посмотрела на него влюбленно и в миллионный, наверное, раз про себя восхитилась им. Он красив… Красив, как и его ребенок.

Он поцеловал жену и дочку Елену.

— Ну как наша малышка?

— Лучше и быть не может. Если б ты видел, с какой жадностью она сосала!

— Еще бы, голод — не тетка.

— О, Джонатан, как прекрасна жизнь, да?

— Прекрасна, — согласился он. — Только не забывай: ты не должна переутомляться. Джерри говорит, что ты…

— Да что знает этот Джерри? Он даже больше не врач мне!

— Он больше, чем твой врач, и тебе придется внимательно слушать все, что он советует.

— О'кей, босс. Но, согласись, если бы я всегда внимательно внимала советам Джерри, у нас никогда не было бы Елены.

— Ладно, Андрианна. Ты ведь знаешь, что он отговаривал тебя от беременности из чувства тревоги за твое здоровье.

— О, я знаю…

Джонатан стал быстро листать поступившую корреспонденцию.

— О, посмотри вот на это. Последний номер «Бизнес Тудей».

— Джонатан! — вдруг пронзительно вскрикнула она, взглянув на журнал. — Твоя фотография на обложке! «Джонатан Вест выводит свой бизнес из состояния филантропии». О, Джонни! Замечательно!

Под заголовком была помещена цитата из Джонатана. Андрианна прочитала ее вслух:

— «Не важно, в какую игру я играю. Но играю для того, чтобы выиграть». О, красиво излагаете, господин Вест!..

— Мне тоже нравится. Что ты хочешь! Изучение фондов. Это ведь настоящая игра, к тому же не менее интересная и забавная, чем собственно бизнес. Искать ответы на вопросы о капиталах — увлекательнее, чем просто делать деньги. Наконец, ты только посмотри, что у меня теперь пойдет за жизнь… По утрам не надо вскакивать с постели, как в казарме, и мчаться сломя голову в офис… Сколько времени у меня высвобождается для того, чтобы проводить его вместе с тобой и нашей Еленой! Кстати, все же жаль, что ты не послушалась меня и не назвала ее, как я хотел, Андрианной.

— Для меня это было очень важно, Джонатан, чтобы я…

— Не объясняй, я знаю.

— Кроме того, раз Джонатан Вест сумел вылезти из состояния филантропии, кто знает, сколько еще детей ему придется нарекать разными именами?

— Нет, Андрианна, пока нам и так хорошо. Счастье нельзя подгонять.

Она лукаво улыбнулась.

— Как скажешь, Джонатан. Как скажешь…

В конце концов, это была Андрианна Дуарте Вест и от нее нельзя было требовать говорить правду. По крайней мере, полную правду.

Мария вновь появилась, и Андрианна отдала ей ребенка. Джонатан внимательно глядел на жену.